Стрела в печень (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 36

Брехт покачал головой и решил, что теперь можно и прочитать «СЕКРЕТНУЮ» грамоту Петра, что вручил ему гордо перед аудиенцией одноногий адмирал. До этого тянул. Может, надеялся в душе, что не глупость это? Что на самом деле чего полезного Пётр затеял?

'Ноября 9. Грамота Королю Мадагаскарскому. — О благосклонном принятии отправленного к нему Вице-Адмирала Вильстера, и о доверии к предложениям его.

Божиею милостию, Мы, Петр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и проч. и проч. и проч. Высокопочтенному Королю и владетелю славного острова Мадагаскарского Наше поздравление.

Понеже Мы за благоразсудили для некоторых дел отправить к Вам Нашего Вице-Адмирала Вильстера, с несколькими Офицерами: того ради Вас просим, дабы оных склонно к Себе допустить, свободное пребывание дать, и в том, что они именем Нашим Вам предлагать будут, полную и совершенную веру дать, и с таким склонным ответом их к Нам паки отпустить изволили, какого Мы от Вас уповаем, и пребываем Вам приятель.

Дана в С.-Петербурге. Ноября 9. 1723 года'.

Жаль. Просто обманутый и не представляющий всей сложности происходящих там событий Пётр.

— Ладно. Господин вице-адмирал, что нужно, чтобы переправить два хороших корабля в Охотск?

Глава 16

Событие сорок первое

Моряк может выбрать ветер, чтобы выйти из морского порта, но у ветра есть собственное мнение.

Практически одновременно вернулось три экспедиции. Которая важней даже и не скажешь. Все три толкнули Россию вперёд. Даже пендаля дали. Только эти три события уже оправдывали пребывания Брехта в этом времени, а ведь он ещё толком и не начинал. Первой, на шести больших «ластовых лодках», вернулась экспедиция, отправленная в Астрахань и дальше в залив Кара-Богаз-Гол за Глауберовой солью. В Астрахани, посланный главным, капитан Евстафьев Аким реквизировал стоящий в порту гукор «Принцесса Анна» в 1722 году построенный на Астраханской верфи для Каспийской флотилии. В Персидском походе Петра он участия принять не успел и практически без дела семь лет простоял в гавани, хорошо хоть в море его изредка выводили, юных моряк из морской школы тренировали.

Ничего крупного сейчас на вервях Астрахани не строили, только маломерки речные. В декабре 1725 года главным командиром Астраханского порта был назначен шаутбенахт (это контр-адмирал) Иван Акимович Сенявин. По прибытию в Астрахань, он предложил на верфи строить гекботы из более прочного дубового леса, а также превратить их из транспортных судов в военные, путём повышения высоты бортов и прорезании в них пушечных окошек. Вот только преждевременная смерть в августе 1726 года не позволила ему осуществить планы. Гекботы, заложенные, сгнили прямо на верфях. Всё же правление Петра второго и Екатерины нанесли русскому флоту огромный урон. И сейчас, по сути, надо всё сначала начинать, и самое плохое в том, что иностранцы за эти пять лет многие Россию покинули, нет дела для них. И вторично вряд ли поедут. Нужно искать новых, и не факт, что, как и к Петру, всякие ничего не умеющие авантюристы не припрутся.

К экспедиции за солью в Астрахани присоединился старший сын адмирала Сенявина — унтер-лейтенант Иван Иванович Сенявин. Иван Яковлевич себе в поминальник отметил, что нужно двадцатитрехлетнего потомственного моряка вызвать в Москву и переговорить. Если парень толковый, то поручить ему дело отца. В Астрахани нужен нормальный торговый и военный флот. Связь с Низовым корпусом по Волге и Каспию в разы быстрее и дешевле пешей дороги.

На гукоре «Принцесса Анна» капитан Евстафьев с отрядом, попав в небольшой шторм, вполне благополучно добрались до залива и разбили там лагерь, туда же на бусе с досками прибыл и младший Сенявин. Построили хорошие домики, набрали полные трюмы обоих судов солью и, опять попав в шторм, и, потеряв на гукоре одну мачту, вернулись в Астрахань. Там перегрузили половину соли на речные суда, и так как время поджимало, уже октябрь был, не дожидаясь второй половины драгоценного товара, пошли вверх по Волге и дальше к Москве. Успели, можно сказать, прямо чудом. Утром третьего ноября сильно похолодало, и Москва-река встала. Привезли с собой капитан Евстафьев и, посланные с ним преображенцы, пятьдесят без малого тонн Глауберовой соли. Вполне хватит на эксперименты с твёрдым мылом, стеарином и легкоплавким стеклом.

Дальше эту работы нужно купцам поручить. У армии своих проблем хватает.

Привёз Евстафьев и последние новости из Низового корпуса. Люди лихоманкой болеть продолжают, никуда болезнь, как и комары, не делась, но ивовая кора и полынь работают. Смертность даже не в разы, а на порядок уменьшилась, не тысячами умирали от лихорадки, а десятками. Там и других бед хватает кроме лихоманки, влажный непривычный климат, и люди начинают в прямом смысле загнивать. Покрываются нарывами, расчёсывают их, и хватают заражение крови. Да и сами нарывы сливаются в одну большую рану, выводя солдатиков из строя. Как бы не напрямик в инвалиды.

И чего тут сделаешь? Мыться чаще? Витамины есть? Должна пройти акклиматизация. Нет другого пути. И нужно местных пацанов учить русскому, и воинской науке, и привлекать в армию. Уж местные загнивать не будут.

Брехт подробную инструкцию по созданию «суворовских училищ» для аборигенов составил. Долго думал, как те училища назвать. Остановился на «Петровских». Бумагу уже отправил. Только от бумаги до обученного унтер-офицера годы и годы, а через четыре с небольшим года уже война. Эх, его бы туда, он там всё знает, сумел бы из чеченцев, лезгин, кумыков, азербайджанцев и армян создать вполне боеспособное войско за пять лет. Но от Анны нельзя отходить ни на шаг, а то заведёт себе другого фаворита, на Миниха и Волынского заглядывалась в Реальной истории. Попробуй её оставь без присмотра. Ну, и не кончается Россия Низовым корпусом. Здесь в Москве он больше пользы принесёт.

Вторая экспедиция до Москвы не добралась, три большие парусные лодьи вмерзли в лёд в одном дневном переходе от Москвы и пришлось организовывать перевоз груза на телегах и санях. Погода не правильная. Реки встали, и даже снег выпал, но его так мало, что на санях не поедешь, волоком получается. Но он идёт. Мелкий колючий, но идёт. Так что на всякий пожарный Бирон за ценным грузом отправил и сани, и телеги. А ещё целую роту своего Георгиевского полка. Другим не доверил. Очень не простой груз повезут те телеги с санями.

Посланные на Урал на реку Миасс рудознатцы и старатели собранные по России и обученные мыть золото Брехтом золото нашли и намыли. Вторая экспедиция, состоящая из башкир и чешских рудознатцев, присланных старшим Остерманом из Козела, так же в конце лета прибыла на Миасс и производительность утроилась. В результате намыли семьсот сорок кило золотого песка и самородков — без малого сорок семь пудов.

Часть экспедиции осталась в Миассе зимовать, и они просили прислать им по зимнику порохового припаса и продуктов. Люди рубили себе добротные избы и строили крепостцу против возможного нападения местных башкир.

Брехт надеялся, что такого не произойдёт, все же он не вчера родился и не дурак, и на зимовье осталось в том числе и десяток башкир, теперь солдат и унтер-офицеров лейб-гвардии Георгиевского полка. С ними Иван Яковлевич и послание башкирам послал, чтобы записывались в старатели. Оплата — десятая часть намытого золота. Научитесь, закончится годовой контракт и потом добывайте на других участках реки Миасс и прочих местных реках золото и сдавайте в казну, за товары или деньги.

Семьсот сорок кило звучит так себе, а на самом деле, с учётом того, что работали всего меньше трёх месяцев и всего чуть больше сотни человек вполне себе замечательный результат. Пусть в любом шлиховом золоте золота этого всего половина. Способ получения чистого золота уже давно известен. Получится примерно триста семьдесят кило. Помним, что золотой червонец Анны Иоанновны — это три с половиной грамма, делим триста семьдесят кило на три с половиной и получаем больше ста тысяч червонцев. (Норма для чеканки червонных монет — по 118 штук из фунта золота 93/96 пробы). Или миллион рублей. Как раз хватит расплатиться с князьями и графьями по государственным облигациям. А в следующем году и намоют больше, и долгов не будет, можно вполне о приобретении ткацкого оборудования подумать, и всяких тонкорунных овец из-за рубежей прикупить.