Объект "Убежище" (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" - Страница 32

— А там один космонавт? Должны же на МКС быть ещё двое американцев? — забросал я Илью вопросами.

— Серёга, без понятия. Мы так поняли, что он зачитывает сообщение каждый день. Вначале обрадовались, услышав фразу «для всех выживших», а после оказалось, что, кроме нас и Плесецка, никто до сих пор на контакт вышел.

— Большая вероятность, что просто не смогли, — вмешался Добрыня. — Не сравнивай наше оборудование и то, что могло быть в обычном бомбоубежище.

— У военных, как правило, серьёзная связь, — возразил я.

— Не вошли в зону покрытия сигнала, — предположил Илья. — При условии, что сохранились бункеры где-нибудь за Уралом или ещё дальше в Сибири.

— Не это главное, — прервал дискуссию Добрыня. — Вопрос в другом. Сейчас нужно решить, сможем ли мы отследить, скоординировать и вообще подобрать космонавта.

— Серьёзно? — не поверил я. — А на чём он приземлится?

— Вообще-то к МКС всегда пристыкован «Союз» для экстренной эвакуации экипажа, — проявил знание предмета Илья. — Но насколько я помню, в нём всего три места. А космонавтов, возможно, четверо, и двое из них американцы.

— Нам об этом Тишинин ничего не говорил, — напомнил Добрыня. — Он больше спрашивал, насколько у нас надёжное убежище и как его найти.

— Пешком пойдёт? — хмыкнул я.

— Нам он нужен, — вздохнул Илья. — Только у космонавтов имеется полная картина произошедшего в мире. Вдруг кто-то выиграл войну или посчитал себя победителем? Сам понимаешь, какие разные могут быть сценарии.

— Если бы кто-то выиграл, этот ваш Тишинин сказал бы, — возразил я, но согласился. что информация очень нужна.

Естественно, новость о космонавте довели до всех жителей убежища. Вечером в гостиной пятого коридора меня буквально засыпали вопросами.

— Снаружи сплошная облачность, визуально он нас заранее не отследит, — заволновался Марк Игоревич о приземлении космонавта.

— Там несколько другая проблема. Даже при условии, что космонавт сильно умный и сможет рассчитать сам траекторию спуска (что уже сделать сложно из-за отсутствия измерений положения станции, а также прогноза ветровой обстановки), то на высоте в десять километров, когда раскрывается парашютная система, космический аппарат становится полностью неуправляемым, — поделился я сведениями, которые получил у Ильи.

— Снесет его куда-нибудь на хрен в море или в горы, — высказался эмоционально Сан Палыч, принимавший участие в наших посиделках.

— Очень большой риск такого приземления, — заметил Николай. — А как ему идти? У тела вместо мышц кисель.

— Космонавт не прилетит? — вопрошал мелкий Димка у отца, оторвавшись от игры с кошками.

— У него выбора нет, — вместо Константина ответил я мальчишке. — Умирать на орбите или попытаться спуститься примерно в нашем районе.

— Серёга, пойдем-ка к нашему Добрыне Никитичу, покумекаем, — поднялся с дивана Сан Палыч.

Все присутствующие с недоумением посмотрели на деда.

— Бульдозер есть, солярка к нему тоже. Можно и за космонавтом съездить, — ответил Сан Палыч.

— Дед, ты правда умеешь водить бульдозер? — поинтересовался я по пути в дежурку.

— Ещё при союзе в колхозе трактористом начинал. После помотала меня жизнь, даже бульдозером управлял.

Идея искать космонавта при помощи техники Добрыне не приглянулась.

— Там ра-диа-ция, — произнёс он по слогам.

— А я ста-а-арый пень, которому пора на кладбище, — тоже по слогам ответил Сан Палыч. — Меня не жалко для нужного дела.

— Дед, ну ты чего? — начал было я.

— Космонавт с записями нужен? Нужен. Вот и не спорь, — ответил он мне.

— Илья, как думаешь, идея рабочая? — спросил Добрыня у нашего программиста.

— Мы установим фары на горе. Космонавт какие-нибудь сигнальные ракеты запустит… Но как мы знаем, рельеф местности изменился. Чёрт, я не проверил компас. Показывает он север-юг?

— Главное, наши географические координаты не изменились, — добавил Добрыня. — Компас, может, и будет давать отклонения, зато есть связь со спутником и, соответственно, можем получить через него GPS точки посадки. В целом идея рабочая, и я её принимаю.

Себе и Алексею Тишинину отвели неделю на подготовку. Могли бы и больше дать ему запаса времени на вычисление траектории. Насколько я понял, погрешность в любом случае будет большая. Прогнозировать скорость и направление ветра мы не могли. Камеры показывали то, что происходило в реальном времени. За последние двое суток курс ветра не менялся. Он был северным, со стороны Краснодара. Илья прикинул на компьютерных моделях и предположил, что какое-то время сохранится это направление.

Высокие горы Кавказа закрывали воздушные массы с востока. На юге даже во время ядерной зимы всё же теплее, чем на севере. Как мы знаем, холодный воздух всегда стремится вытеснить теплый. Отсюда и направление ветра с севера. Скорость его, конечно, «на глазок», и называлось «не очень сильный ветер».

Последующие дни согласовывали детали с космонавтом. Тот был настроен не особо оптимистично, но заверил нас, что если мы его отыщем через несколько лет, то найдем при нём не только видео, но и написанные от руки пояснения. В любом случае информацию на землю он принесёт с собой.

Я раньше никогда не вникал в те детали, что связаны с космонавтикой. Мне казалось, что корабли приземляются с точностью чуть ли не до нескольких десятков метров. Мол, это на заре космической эры искали в степях, а за последние годы много чего изменилось. По этой же причине и думал, что прилетит космонавт прямо к порогу убежища и дальше ползком до ворот, где мы его радостно встретим.

Оказалось всё гораздо сложнее. При работе всех наземных служб, когда спускаемый аппарат «ведут» специалисты ПСС, разница между расчётной и фактической точкой приземления порядка восьми километров. Это нам сообщил Тишинин. В данном случае большой удачей будет попасть в круг радиусом сорок-пятьдесят километров. Ладно попасть, Сан Палычу его отыскать нужно. Сбой радиосвязи на поверхности будет серьёзный. Координировать действия этих двоих некому. Вернее, Илья будет следить и направлять деда по мере возможности.

Пока же Олег Геннадьевич с двумя техниками готовил бульдозер. Вообще-то там целую толпу народа подключили. Нужно же аккумулятор зарядить, да не один на всякий случай. Вскрыть топливное хранилище, и так далее. Но непосредственно расконсервацией бульдозера занимались два человека в защитных костюмах. Насколько я понял, трудностей там хватало именно по причине того, что работать приходилось в скафандрах.

Уровень радиации в тоннеле был не слишком высокий, всего 0.9 зиверт, но рисковать людьми Добрыня не собирался, потому все в полной защите. Вначале я удивился, почему такая низкая радиация, но потом вспомнил, чем закрытый тоннель отличается от вертикальной шахты. Здесь и ворота герметичные, и та же брезентовая штора. В хорошо закрытых помещениях проникновение радиации минимальное. Конечно, при условии, что находишься достаточно далеко от эпицентра взрыва.

Алёна выдала всем техникам и деду йодит калия и рекомендовала беречь органы дыхания. Попадет радиоактивная пыль в лёгкие, и, считай, всё. По этой причине экипировка у парней была соответствующая, что добавляло проблем с подготовкой бульдозера к работе.

Деда тоже нарядили по высшему разряду. Вообще-то костюмов, защищающих от радиации, не существует. Я имею в виду таких, в которых можно передвигаться и водить технику. Как раз на эту самую технику больше всего надежды. Рассеивает опасные потоки гамма-излучения лучше всего свинец. Им была покрыта изнутри кабина бульдозера, да и стекло сделано специальное, тоже со свинцом.

Вначале на Сан Палыча надели особое нижнее бельё, затем комбинезон и сверху скафандр с системой подачи воздуха. Вес этого всего в комплекте был около двадцати килограммов.

— Сымай верхнюю фигню, не влезу я в ней в кабину, — возмутился Сан Палыч, расстёгивая молнию скафандра. — Не видно ни хрена!

— Ты не только сам в скафандре поедешь, но и второй для космонавта возьмёшь на всякий случай, — возразил я. — У тебя два дня, чтобы привыкнуть двигаться в экипировке. Возражения не принимаются!