Богоборец (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 28

Несколько щупалец отлетели, разрезанные войском или самими титанами, но на их месте сразу появлялись новые. Атака опять захлебнулась. Клинья, явно по команде, рассыпались на отдельные тройки, которые стремительно отлетели ниже основного боя, чтобы снова собраться в клинья. Как и титаны — вот только не все из троицы смогли ускользнуть. Я увидел, как кого-то из титанов, совсем крохотного на таком расстоянии, перехватил гекатонхейр и потащил ближе к себе.

«А вот это совсем плохо!» — сообразил я. Очень жаль терять таких великолепных солдат, которые составляют армию титанов, но целое божество! Нет уж. Нам нужны они все.

Быстро оценив, к кому из сторуких тянется душащее титана щупальце, я рванул к его средоточию. Или голове. Не совсем пока понимаю, как называется место из которого растут все эти «руки». По иронии это оказался тот же сторукий, которого отвлекал «жертвенный» отряд. Доотвлекались.

В этот раз гекатонхейр заметил меня заранее. Или же просто посчитал большей угрозой. Прорваться через лес щупалец оказалось намного сложнее. Там, где не хватало маневренности я использовал манн. Силы на это тратилось очень много — влиять непосредственно на сторукого было почти невозможно. Ему все мои потуги были… даже не знаю, с чем сравнить. Слону дробина хоть какой-то ущерб наносит, мои же проклятья с этих исполинов соскальзывают вообще без всякого эффекта. Действовать получается только опосредованно, но беспамятных вокруг уже совсем мало, особенно достаточно крупных, чтобы хоть немного отвлечь внимание стража. Несколько раз я был близок, чтобы повторить судьбу титана, которого хочу вызволить, и спас меня только тот факт, что я слишком мелкий. У сторукого хватает тонких щупальцев «моего» размера, но всё-таки он явно больше привык сражаться с более крупными противниками. Я ему был просто неудобен. Пробравшись к средоточию, почти ничем не защищённому, снова рассёк его лики. Сколько дотянулся. Вцепился прямо в одну из пастей, как только она открылась для крика. И свободной рукой, и серп воткнул. Ещё и рот заранее открыл, чтобы не так сильно по ушам ударило.

Пережить яростный многоголосый вой сторукого вблизи, прямо в эпицентре, оказалось ещё сложнее. Зато меня не отшвырнуло обратно к щупальцам, как в прошлый раз. Сознание, конечно, поплыло, но мне в голову пришла интересная мысль: что, если продолжить работать серпом? На потерю щупалец первый рождённый реагирует гораздо менее живо, чем когда я ковыряюсь в «лицах». Дождавшись, когда вопль прекратится, ударил серпом ещё раз и ещё. Я чувствовал восторг оружия — ему явно нравилось причинять боль настолько сильному и древнему существу. Слепая, не рассуждающая ярость и злобное удовлетворение. Легко было поддаться этому настроению, вот только мои собственные чувства были прямо противоположны. Честно говоря, сторуких мне жаль. Существа, которых сразу после рождения заперли во тьме. Потом младшие братья предали их, и вместо того, чтобы выпустить, заперли в ещё более страшную тюрьму. Только Крониды их освободили, но очень своеобразно — сделали в той же тюрьме надсмотрщиками. Толку от хтонической мощи, если ты навечно заперт?

Крайне удивительно, что эти существа настолько терпеливы. Очень сомневаюсь, что у них недостаточно сил, чтобы вырваться в ойкумене. Да, это грозит неисчислимыми катастрофами, но я вот не уверен, что меня бы это остановило, окажись я на их месте. Они даже умереть не могут, чтобы прекратить это вечное заточение!

В общем, если бы не необходимость вырваться из Тартара и вытащить из него титанов, я не хотел бы причинять сторуким боль. Приходится. Возможно, поэтому проклятому серпу не удалось меня поработить — я действовал им, как обычной полоской железа. Не мог проникнуться этой кровожадной яростью. Оружие, в котором явно присутствовало какое-то подобие сознания было этим недовольно, но пока повиновалось — очень уж ему нравилось купаться в крови первых рождённых.

Увлечься безнаказанным кровопролитием не позволяло так же понимание — скоро сторукий что-нибудь придумает. Я, конечно же, не наношу ему хоть сколько-нибудь серьёзных ран. Да, очевидно, то, что я делаю, очень болезненно, но этим хтоническое чудовище не проймёшь. Скоро он найдёт способ прихлопнуть надоевшую мошку, и мне к тому моменту желательно оказаться подальше. Ещё дважды я устраивал лицерезню, пережидал раздражённый вопль боли, и снова полосовал несчастного гекатонхейра, а на третий раз рванул прочь. Просто почувствовал, что время безнаказанности на исходе. И не ошибся. Сотни тонких на фоне остальных щупалец нитей, оказывается, уже тянулись ко мне не только с краёв поля, покрытыми лицами, но и из самих лиц. Из глаз и раскрытых в яростном крике ртов выметнулись блестящие от слизи длинные когтистые пальцы. Всё-таки чуйка у меня хорошая — ещё чуть-чуть, и ускользнуть не получилось бы.

Сторукий был по-настоящему раздражён моими действиями. Даже несмотря на неожиданность, мой рывок не заставил чудовище растеряться. Схватить меня специально выращенными для этого когтями не получилось, но сдаваться гекатонхейр не собирался.

«Да чтоб тебя! — в голове метнулась паническая мысль. — Этак я отсюда не вылезу!» Я внезапно почувствовал себя насекомым, неосторожно забравшимся в исполинскую росянку. Польстился на сладкий нектар внутри и не заметил, как над головой смыкается ловушка. Толстые щупальца вокруг средоточия были сомкнуты так плотно, что я решительно не понимал, как из образовавшегося кувшина выберусь. Стало темно, и только блестящие белым глаза на «дне» ловушки продолжали сверлить меня злобным, предвкушающим взглядом. Вместе со мной в гигантскую ловушку попали даже несколько беспамятных — они метались из стороны в сторону, пытаясь найти выход. Тщетно. Я тоже ткнулся в одну сторону, в другую, пытаясь найти или прорезать себе дорогу наружу, но куда там! При таких размерах, — моих и серпа, — мощные щупальца можно ковырять год, и не факт, что удастся прорезать путь наружу.

Из глаз и распахнутых ртов снаружи потянулись более тонкие щупальца, напоминающие длинные пальцы с когтями на концах. Медленно, и они не такие толстые, зато их много. Поймает — на куски порвёт.

— Да чтоб тебя! — выругался я, с очередной раз безуспешно попытавшись нащупать выход. Немногие оставшиеся беспамятные уже потеряли волю к сопротивлению, и теперь, забившись в самую высокую точку цветка с ужасом смотрели на приближающиеся снизу «тычинки». Подумал, не проклясть ли товарищей по несчастью, но так и не смог придумать такого проклятья, которое помогло бы мне выбраться. Зараза!

Интересно, а что будет, если сейчас сторукий заорёт? В закрытом пространстве может получиться очень мощно. Может, даже щупальца разойдутся от вопля… вот только перед этим всех, кто оказался внутри цветочка распылит на молекулы звуковыми волнами, отражающимися от стенок — тут и думать нечего.

Я уже собрался всё-таки попробовать — не ждать же просто так, пока он меня достанет? Но тут по одному из щупалец пробежала дрожь. Какая-то неестественная, необычная. Раз, другой… а потом в самом низу образовалась широкая щель, стремительно увеличивающаяся с каждой секундой. К просвету рванулся ещё до того, как понял, что это означает. Уклонился от нескольких «тычинок», пару отсёк серпом, и в отчаянном рывке вырвался на свет. Только для того, чтобы тут же быть схваченным. В запале дёрнулся, уколол обернувшуюся вокруг тела плоть серпом…

— Ай! Не колись, смертный! Я благодарен за спасение, но будешь царапаться — раздавлю! — громогласно раздалось откуда-то сверху.

Заполошно закрутил головой, и только теперь сообразил, что это щупальце — меня держит Иапет.

— Ты здорово отвлёк Гиеса. Наш Легат даже изменил план. Смотри, мы почти прорвались, — титан указал мною же куда-то вперёд, и я увидел, что основная масса войск уже приближается к зрачку Тартара. — Я решил задержаться, чтобы тебя вытащить. Да и сестра сильно просила за тебя. Но нам нужно поторопиться, чтобы не отстать.

Титан, несмотря на отсутствие крыльев, летел намного быстрее, чем я. И, пожалуй, даже быстрее, чем сторукие. Гекатонхейры, заметив, что таки пропустили мимо себя кучу народа, пришли в дикую ярость. Особенно тот, с которым я так некрасиво поступил. Они уже не обращали внимания на оставшихся беспамятных, и теперь стремительно тянули щупальца к зрачку Тартара. Поредевшие клинья отбивались и тоже рвались к чёрному провалу. Для нас, находящихся достаточно близко, он уже занимал полнеба.