Живи в свое удовольствие! (СИ) - Тыналин Алим - Страница 34

— Бей, во славу Луперка! Подари процветание и богатый урожай, император!

А кого бить? Других жрецов, что ли? Но тут я увидел, что им тоже вручают такие же полоски шкур, вымоченные в крови и называя фебриями.

— А шкура? — закричал кто-то в толпе, кажется, это был Мунд. — Где шкура для луперци?

Жрецы будто бы спохватились и сразу двое потащили ко мне свежесодранную шкуру козла, покрытую грязной черной шерстью снаружи и белесую внутри, да еще и в кровавых потеках. Даже не спрашивая моего согласия, они тут же обернули ее вокруг моих бедер и туго завязали спереди, перетянув остатки шерсти от козлиных копыт.

Я почувствовал, как липкая окровавленная шкура, все еще теплая изнутри, мгновенно пристала к моей коже, касаясь и члена, и ягодиц. Что за дикий обычай! Надеюсь, мне не напялят еще и голову козла на макушку? Уж на это я ни за что не соглашусь, избавьте меня от этого.

— Ну, а теперь беги, луперци! — сказал один из жрецов. — Ударь как можно больше народу.

Я все еще смотрел в его веселые глаза, когда другие юноши, на которых тоже надели козьи шкуры, размахивая фебриями, разом сорвались с места и побежали к толпе. Народ хохотал и веселился, крича: «Луперци, иди ко мне!».

Из толпы выбежали сразу несколько обнаженных девушек и женщин и подставили им спины и задницы, а парни в козьих шкурах принялись бить их полосками. На голых телах девушек остались красные отпечатки.

Я подумал, что это невозможно. Как так, разве получится нанести такую рану обычной полоской шкуры, а потом вспомнил, что фебрии окунали в чан с кровью. Каждую побитую девушку и женщину парни жадно целовали, хватая их за груди и задницу, а те нисколько не протестовали, напротив, жадно отвечали и сами обхватывали парней за спину и плечи, притягивая к себе.

Казалось, сейчас начнется оргия на глазах всего народа, но парни не останавливались надолго.

— Вокруг холма, вокруг Палеса! — жадно ревела толпа и парни побежали дальше, продолжая стегать встречных женщин и девушек кусками кожи.

— Ты чего стоишь, император? — удивленно спросил жрец, тот самый, что послал надеть на меня козлиную шкуру. — Иди, осчастливь народ своей фебрией.

Ну что же, обычай мне начал нравится, особенно в той части, где можно целовать всех встречных лиц противоположного пола. Решив поразвлечься от души, я тоже закричал:

— Во славу Луперка! — и побежал вперед.

Толпа радостно взревела и подалась мне навстречу.

— Слава Фавну, слава Юноне, слава императору! — кричали они и среди скопления людей я видел и своих телохранителей, тоже скинувших доспехи и яростно кричащих слова во славу богов. И это при том, что по всей стране уже официально было принято христианство!

Впрочем, сейчас было не до тонкостей религии. Я поддался особому настроению народа, жаждущего зрелищ и исступленно старающегося сбросить груз забот, находясь в этой потерявшей разум толпе.

Из скопища ко мне выбежали сразу пять девушек и женщин, полностью обнаженных. Я ударил самую ближнюю, высокую и худую, с маленькими упругими сисечками и упругой попкой. Фебрия как раз попала по ягодицам и на них остались красные грязные полосы.

— Ай! — вскрикнула девушка и я замахнулся снова, но вместо высокой выбежала другая женщина, тоже молодая, среднего роста, белокожая, с огромными грудями, трясущимися при беге, пышной задницей, но при этом с довольно тонкой талией.

Фигурой женщина напоминала древнегреческих богинь с картин, виденных мною в двадцать первом веке. При виде ее роскошной фигуры у меня нестерпимо заныло в паху, да и лицо у нее было привлекательное: огромные зеленые глаза под длинными ресницами, чувственные пухлые губы и крошечный носик. Моя фебрия попала ей по спине, затем по выпуклым ягодицам.

Сбоку уже подбежали еще женщины, но я схватил вторую за руку, притянул к себе и поцеловал. Она ответила, да так жадно, что прокусила мою губу. Я схватил ее за ягодицы и за грудь и чуть было не повалил на землю.

— Эй, луперци-император, не отвлекайся! — закричали другие девушки, и потянули меня за руки. — Остальные тоже ждут твоего удара!

Я с сожалением оторвался от женщины и посмотрел, как она с улыбкой смотрит на меня. Затем обернулся, закричал:

— Пусть Луперк дарует вам плодородие и изобилие! — и потянулся хлестать их полоской шкуры.

Девушки хохотали и подставляли мне спины. Ударив всех, я поцеловал каждую, причем одну, стройную и с большими грудями, спелыми, как груши, в суматохе даже случайно схватил между ног, чему она нисколько не смутилась. Кажется, даже если я завалил бы сейчас любую из них и начал трахать, никто в толпе не обратил бы на это внимания, настолько все были возбуждены происходящим.

— Вокруг холма! — закричал Парсаний, появившись вдруг рядом со мной. — Тебе надо пробежать вокруг холма, господин, а потом беги в город и продолжай стегать всех встречных женщин!

Ага, теперь все понятно. От пещеры в толпу выбегали все новые жрецы лупарци с фебриями в руках и стегая голых девушек, бежали дальше. Я опомнился и тоже побежал вокруг подножия холма, а толпа расступилась передо мной, только женщины и девушки выбегали навстречу.

Я хлестал всех без разбора, уже не сдерживая силу удара, хотя измочаленной фебрией не причинишь особенной боли. Женщины попадались самые разные, блондинки, брюнетки, рыжие и седые. Почти все обнаженные, кричащие и протягивающие ко мне руки, полные, худенькие, с грудями и задницами самой разнообразной формы. Некоторые совсем молоденькие, другие уже пожилые, с обвисшими грудями и выпавшими зубами. Я бил всех и целовал тоже всех, без разбору.

Большая часть народа толпилась вокруг входа в пещеру. Когда я добрался до противоположной стороны, там оказалось совсем мало людей. Все они кричали:

— Да славится император! Да славится Луперк!

Остальные жрецы, облаченные в козьи шкуры, бежали впереди меня. Я мчался за ними, продолжая хлестать фебрией всех выскакивающих навстречу женщин.

К тому времени я уже запыхался и дышал тяжело, а грудь моя вздымалась и опускалась. Слюни во рту стали вязкие и липкие. К босым ногам прилип толстый слой темно-красной грязи.

— Отдохни, доминус, — крикнул один из жрецов, оказавшийся рядом со мной. Я узнал в нем юношу, что стоял рядом со мной, когда нас отметили жертвенным ножом. — Необязательно бежать все время. Мы даже можем идти шагом.

Я прислушался к его совету, хотя все еще не чувствовал усталости. Но действительно, лучше все-таки отдохнуть, потому что я чувствовал, что долго такой темп не выдержу, а до Равенны бежать еще далеко.

Мы пошли дальше пешком, огибая холм и вскоре нам начали попадаться больше народу.

— Давай быстрее, доминус, — закричал сзади Парсаний.

Оглянувшись, я увидел, что вся моя ватага идет сзади, а среди них выделялись Родерик и Марикк. Молодцы, ребята, не оставили императора одного посреди толпы народа.

Бежать моим палатинам в полном облачении было тяжело, с них тек пот, но они не отставали. Позади всех тащился Критон. Бедняге тоже пришлось тяжело, бежать вслед за нами, после того, как его избили в подземелье.

Подозвав пальцем слугу, я сказал:

— Возьми щиты у всех ребят и тащи их на себе. Это тебе за то, что ты чересчур почувствовал волю и обнаглел сверх меры, понял?

Парсаний тут же осекся и перестал улыбаться. Разбойники, улыбаясь, с шутками и прибаутками отдали ему тяжелые щиты и похлопали по спине, когда парень, согнувшись, потащил тяжести на себе.

Жрец рядом со мной улыбался, глядя на эту сцену. Я вспомнил, как он хохотал, когда нас мазали кровью и спросил:

— Почему ты смеялся, как сумасшедший, во время обряда?

Он чуточку посерьезнел и объяснил:

— Бог Луперк любит подшутить над людьми, иногда очень жестоко и зло. Поэтому надо смеяться во время церемонии, чтобы он явил свою благосклонность.

— Как тебя зовут? — спросил я, заинтересовавшись. — Из какой ты семьи?

— Меня зовут Тит Дексий Траян, император, — ответил юноша. — Я сын Флавия Траяна, сенатора из Рима и факционария русиев.