Живи в свое удовольствие! (СИ) - Тыналин Алим - Страница 18

Внутри тоже царил полумрак. Всюду горели светильники, но из-за высоких потолков, окутанных мраком, тусклое их мерцание озаряло совсем малые зоны. Евсения забрали слуги и утащили куда-то в смежный проход. Разбойников и Родерика я отправил перекусить в трапезную комнату, слуги увели их.

Наша свита чуточку отстала, рядом со мной шла только мать и чуть поодаль — мои новоприобретенные братья и сестры.

Я с нежностью поглядел на женщину рядом с собой и поблагодарил богов, которые снова сделали меня любящим сыном. Клянусь, что я больше никогда не заставлю ее плакать. Клянусь, что…

— Где ты шлялся, мерзкий бездельник, гуляка и вертопрах? — визгливым голосом спросила мать. Ее звали, кстати, Флавия Серена, это я помнил точно. — Хорошо, что не надо больше притворяться перед людьми, как же я устала от этого… Что за непонятные слухи о тебе гуляют по городу? И зачем ты притащил сюда полудохлого раба? Почему не бросил подыхать там, где его ранили? Что за вонючие морды ты привел с собой?

Я остановился с открытым ртом и уставился на нее. Шедшие сзади малыши натолкнулись на меня и недовольно заворчали:

— Ну, чего встал на дороге, как пень? Шевелись, давай.

Строго говоря, это были уже подростки, возрастом младше меня от одного года до трех лет. Это я так, воспринимая их как младших родичей, назвал малышней. На самом деле вполне себе уже взрослые дылды, очень похожие, кстати, на меня внешностью. Черноволосые, белокожие, с яркими большими глазами и худощавым телосложением.

— Что ты уставился? — спросила мать, оглянувшись. — Язык проглотил? Где ты был, я спрашиваю? Зачем ты вообще отправился к этой скотине, к живодеру Северу?

Да уж, вам не кажется, что я чуток поторопился с выводами в отношении пламенной материнской любви? Однако ругаться с родительницей прилюдно я не стал, оставим на потом. Она в шоке или это всегдашняя ее манера разговаривать со мной? Если верно второе, то придется работать не только над укреплением своего положения в обществе, но и внутри семьи. Что же за тряпка был этот Ромул, раз позволял с собой так обходиться?

Моя любящая семья обошла меня, так и застывшего на месте. Мать не дождалась ответа и сердито прошипев ругательство, быстро отправилась дальше по коридору. Как я заметил, по натуре моя дражайшая матушка была энергичной и стремительной в поступках и в мыслях. Нелегко, ох нелегко будет укротить такую.

Оглянувшись, я заметил слуг, стоящих в отдалении. Приближаться без разрешения они не смели. Свита, окружавшая мать на площади и потом зашедшая вместе с нами во дворец, быстро куда-то рассосалась, а жаль, среди них я заметил несколько весьма привлекательных девушек, с которыми пожелал бы свести знакомство поближе.

Я подозвал одного из слуг и спросил:

— Где мои покои? Отведите, а то я плохо себя чувствую. Но сначала давайте посмотрим, как там люди, что пришли со мной.

Слуга был молодой парень, загорелый и с кудрявыми волосами. Он проводил меня в пиршественное место, где вокруг обеденного стола стояли скамейки. Разбойники уже с удовольствием расположились на них.

Я ожидал увидеть триклиний, гостиную, где гости располагались вокруг стола, полулежа на кушетках, но нет, видимо, эта привилегия была для пришельцев рангом повыше. Стол, во всяком случае, им накрыли сытный: жареное мясо барашков и уток, сыр, оливки, хлеб и вино, много вина.

Заметив, что я смотрю на них, я сказал бандитам:

— Друзья! Сегодня отдыхайте, а завтра начнем тренировки. Из вас будут делать воинов. А сейчас я хочу поговорить с Лакомой.

Предводитель разбойников, то есть, уже новоявленный командир моих гвардейцев, поднялся из-за стола и направился ко мне. Интересно, насколько искренне его послушание? Будет ли этот человек верно служить мне или просто-напросто переметнется к врагам, как только те предложат большую плату?

Чужая душа потемки, пока что, подходя ко мне, рыжебородый главарь прятал улыбку в густой бороде.

— У тебя должна быть веская причина, для того, чтобы ты поднял меня с такого вкусного пиршества, — сказал он.

— Ты забыл добавить «мой император», — напомнил я, пристально глядя ему в лицо.

Теперь, при щедром сиянии светильников, я видел, что у Лакомы лукавые зеленые глаза и масса веснушек на носу, щеках и лбу. Телосложением он был худощав, скорее, даже жилист. Наверняка, очень вынослив и опасен в бою.

— Ах да, верно, мой император, — с легкой насмешкой добавил он и глубоко поклонился. Разбойники за столом засмеялись.

— Пойдем, ты перекусишь вместе со мной, — сказал я и тоже добавил погромче: — Родерик и Марикк, а вы что сидите? Разве ваша обязанность не находиться рядом со мной?

Огромные воины тут же встали из-за стола и направились к нам. Когда они приблизились, у меня создалось ощущение, будто я нахожусь рядом с двумя гранитными глыбами. Марикк держал в руке недоеденную баранью ногу.

Мы отправились в мои покои, куда по дороге я приказал слуге привести магистр оффиций, начальника имперской канцелярии, отвечающего в том числе и за охрану императора.

Я хотел спать, глаза слипались, но я знал, что когда усну, все равно окунусь в ночные кошмары, поэтому не торопился почивать. Тем более, что у меня была масса неотложных дел.

— Как тебя зовут? — спросил я на ходу у слуги, молодого парнишки, вечно старающегося смотреть в пол. — Я частью потерял память после стычки, поэтому мне нужно напоминать о многом в этом дворце.

— Я понял, доминус, — едва слышно ответил парнишка. — Мое имя Герений. Будут еще какие-нибудь распоряжения, доминус?

По дороге нам встретилась девушка, которую я видел до этого среди придворных на площади перед дворцом. Среднего роста, но изумительно сложенная, шатенка с выразительными глазами и пухлыми губами. Волосы у нее были уложены в замысловатую прическу, туника расписана затейливыми рисунками из золотых нитей. Лакома одобрительно заворчал при виде ее.

— Принеси нам еды и вина, — приказал я Герению. — И как только придет магистр оффиций, проведи его ко мне. А также скажи, как зовут эту красавицу, что только что прошла мимо нас?

— Ее зовут Новия Вала, доминус — ответил слуга смущенно. — Она прислуживает вашей матери, но при этом она не служанка, из древней знатной семьи из Равенны.

— Хорошо, хорошо, — сказал я. — Скажи ей, что я хочу увидеться с ней сегодня вечером.

Парень кивнул, но было видно, что он хочет сказать что-то еще, но не решается.

— Что такое? — спросил я. — Говори, не стесняйся.

— Мой господин, — сказал слуга, приблизившись. — Магистр оффиций сейчас очень занят, будет ли удобно отвлекать его?

Ух ты, как здесь все запущено. Ну конечно, если у начальника имперской канцелярии нет времени на собственного повелителя, то конечно же, его будут обижать все, кто ни попадя, даже наемники на улицах.

— Ах, ты все еще беспокоишься насчет магистра оффиций? Позови его, даже если он будет лежать на собственной жене или любовнице, — приказал я Герению, а сам вошел в свои комнаты. — Пусть явится под страхом смертной казни.

Императорские покои пришлись мне по душе. Это были несколько обширных помещений, в каждом из которых свободно поместился бы слон. Все они были расположены по периметру квадрата, в центре которого находился перистиль.

Это такой открытый внутренний дворик, окруженный колоннами, поддерживающими крышу, вроде атриума, что я видел в доме Кана Севера, только у меня был гораздо больше. Посредине перистиля журчал фонтан, всюду у колонн стояли низкие деревья и цветы в кадках, по веткам которых прыгали птички, а еще полно статуй обнаженных мужчин и женщин. В общем, идиллия, президентский люкс высшего уровня.

Стены и плиты на полу были расписаны мозаикой и фресками с изображениями сражений и любовных сцен, а также надписями на латинском. В одной из комнат располагался рабочий кабинет императора, здесь были стол и письменные принадлежности, но. судя по всему, им давно не пользовались.

Мы расположились, как и положено, в триклинии, в одной из огромных комнат рядом с перистилем. Слуги уже притащили сюда разные экзотические блюда, вроде фаршированного павлина и карфагенской макрели. Во все эти вкусности следовало добавлять приправу гарум, приготовленную из кишок рыбы, другой всякой всячины и смешанную с медом и уксусом. Вино было легким и бархатистым на вкус, так и лилось рекой в желудок.