Авантюрист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 9

— Это он! — вмешалась Акулине, которая все еще терпеливо ждала, когда представится возможность выложить свои новости. — Он сегодня нам угрожал!

Сестренка, наконец, смогла поделиться своим возмущением. Диалог с Криусом пересказывала очень эмоционально, в лицах, размахивая руками. Но при этом от себя ничего не добавила, и по сути очень точно передала все, что было сказано. Ни добавить, ни убавить.

— Мы не можем работать против него жестко, не имея железных доказательств, — вздохнул дядя, — Слишком высокого полета птица. Хотя очень похоже, что доминус Кэмпилус всерьез захотел себе нашу мастерскую, и не собирается мириться, что новую игрушку ему отдавать не хотят.

— Флавий, у нас получится сохранить инкогнито, если что?

— Смотря как мы будем действовать, — пожал плечами начальник охраны. — Если устроим обычное противостояние, то, во-первых, однозначно проиграем, во-вторых, точно окажемся у всех на виду. Если воспользуемся способностями Диего…

— Не хотелось бы, — поморщился дядя. Удивительно — еще несколько дней назад он бы сказал «Исключено» и стал бы объяснять, что не будет втягивать «мальчика» в убийства. И тем более не стал бы о таком говорить в присутствии Акулине.

— Даже если отбросить моральный аспект. Вспомни, как умер Феликс Брутус. Такой нелепый, ужасный несчастный случай, и на глазах у Диего. Очень удачно для семьи Ортес. Если с Кэмпилусом тоже произойдет какой-нибудь инцидент, причем в тот момент, когда у нас с ним началась небольшая конфронтация, некоторые могут задуматься. Чистые могут задуматься. Они сейчас зорко следят за любыми странностями.

— Тогда остается только ждать новых нападений. Но имей ввиду, что в этот раз все может быть гораздо хуже. Если бы они пришли декаду назад, у них могло получиться. Кстати странно, что они так долго тянули.

— Декаду назад я попросил Конрута присмотреть за мастерской, чтобы никого лишнего не было, — припомнил я. — И Конрут их быстро отвадил, причем у них создалось впечатление, что это не наши союзники, а наоборот, их конкуренты.

— Логично, — кивнул доминус Флавий, — Как объяснение сойдет. Но я бы на твоем месте поговорил с этим твоим Конрутом. Очень может быть, что к нему уже приходили и мягко интересовались, что ему нужно. К нему или его людям.

Советом доминуса Флавия я воспользовался той же ночью. Конрут озадачился — ему теперь тоже очень нежелательно лишнее внимание к мастерской и тому, что находится под ней. Слишком много там обосновалось жителей Тестаччо. Да и доходы от добытых ингредиентов обещают в будущем серьезно облегчить жизнь тем, кто остается в районе иных.

— Где людей брать? — схватился за голову убийца, когда я закончил описывать ситуацию, — Да, я снял наблюдение за подходами — посчитал, что достаточно будет твоих людей. Твоего дяди. Кто знал, что они даже это не могут сделать? Мне, знаешь ли, нужно еще и за теми, кто в катакомбах следить, чтобы не начудили!

— Ты на вопрос мой ответь. Вам удалось выяснить, кто эти интересующиеся были?

— Нет, — поморщился Конрут, — Но я теперь этим займусь. Тоже. Ты мне скажи, ты долго еще будешь прохлаждаться?

— Издеваешься? — возмутился я. — Я всего на полсуток уехал!

— Да я хоть на пару часов из этого проклятого подземелья вылезти мечтаю! — возмутился убийца. — Ты понимаешь, что я даже о нападении узнал от тебя⁈ Я на поверхность последний раз три дня назад выбирался!

Тут на самом деле ничего удивительного. Контакты между обитателями мастерской и города очень ограничены. Правом свободного прохода, кроме меня, Керы, доминуса Флавия и дяди, пока обладает только сам Конрут. Только ему действительно некогда шастать туда-сюда.

В общем решить проблему в пожарном порядке не получилось. Все, до чего мы договорились — это то, что Конруту придется слегка ослабить контроль над городом и больше времени проводить на поверхности. Он, конечно, постарается по своим каналам выяснить что-нибудь о нападавших, но убийца сразу предупредил — если это действительно Кэмпилус, шансов мало. «Не моя лига, — пояснил убийца, — Я поставлю людей, чтобы последили за фермой и за соседями. Внезапных нападений больше не будет. На большее не рассчитывай. С этим вам придется разбираться самим».

Два дня спустя выяснилось, что Конрут мог бы и не трудиться. Кэмпилус решил не повторяться. Сначала нагрянула проверка от магистрата по поводу многочисленных жалоб владельцев соседних фермерских хозяйств. Жалобы были очень разнообразные. Кому-то овец и коров пугают шары, отчего у одних шерсть перестает блестеть, а у вторых падают надои. Кого-то беспокоит шум из мастерской и то, что к нам постоянно ходят локомобили, у кого-то еще какая-то проблема образовалась. В общем, мы оказались крайне беспокойными соседями. У магистратского работника со снулым взглядом ушло три дня на то, чтобы проверить все жалобы. Естественно, все это время работа была практически парализована — слишком тщательно чиновник пытался вникнуть во все нюансы производства. Особенно его интересовали горелки, правда, тут он опростоволосился — то производство ушло на один из заводов дяди. Да и в целом пришлось ему уходить не солоно хлебавши, однако неприятности на этом не закончились. Стоило только магистратскому удовлетвориться и успокоиться, как начались перебои с материалами. Конкретно с резиной и шелком — все остальное мы брали у слишком надежных и давних дядиных партнеров. Впрочем, с этим дядя тоже разобрался, хотя и не без потерь. Однако сорвать заказы им не удалось. Мастерам и швеям пришлось работать по ночам, но обязательства мастерская выполнила вовремя, благо пока заказов было не так много.

Однако неизвестные недоброжелатели так и не успокоились. В мастерскую заявились чистые.

Вальяжный, с благостной и праведной мордой брат в сопровождении трех послушников появился у порога вскоре после рассвета.

— Святой церкви стало известно, что в вашей мастерской производят некое устройство, позволяющее человека поднимать над землей высоко в воздух. Нет ли в этих сведениях ошибки, брат мой доминус Ортес? — вежливо поинтересовался чистый.

— Нет, квирит. У вас верные сведения, — ответил я. Вообще-то я тоже должен был назвать его братом. Все мы братья в чистоте, все — пасынки доброго бога. Но у меня нет сил называть этих тварей братьями, так что выходит слегка невежливо. Чистый удивленно вздернул брови, но промолчал.

— Полезное и нужное изобретение, — важно кивнул монах, — Но почему же ты до сих пор не оформил патент на эту замечательную придумку?

— Видите ли, квирит, работники патентного бюро, порой достаточно вольно относятся к своим обязанностям, — ответил я. — Например, некоторые готовы передать детали особенно интересных патентов посторонним лицам. Должно быть из благородного желания распространить знания как можно шире. Вероятно, они опасаются, что ценные чертежи могут быть утеряны. Очень нравственное стремление. Но я не столь высоконравственен и надеюсь получить из своего изобретения выгоду, а для этого нужно, чтобы способы производства как можно дольше оставались только моим достоянием.

— Это законное стремление. Каждый труд должен быть оплачен. И ты напрасно так язвителен, брат мой, — покачал головой чистый. — Это не красит благочестивого человека. Все мы знаем, что человек существо нечистое и нечестное. И чиновничья братия, к великому сожалению, ничем не лучше остальных. Могут они и польститься на взятку. Однако порядок есть порядок — всякое новое должно быть оценено государством и церковью на предмет полезности и отсутствия вредя для чистоты.

— Насколько мне известно это лишь рекомендации, квирит, — покачал я головой, — Которые становятся обязательными для квиритов и тем более плебеев, но пока остаются лишь желательными для доминусов. Тем не менее я все-таки вправе не демонстрировать свои изобретения в патентном бюро.

— Такое верно, но лишь для твоих личных изобретений, — кивнул чистый. — Однако есть у меня сомнения, что это именно ты изобрел воздушный шар. Кто знает, может, это кто-то из твоих людей сделал? Впрочем, не важно, доказать ведь мы ничего не можем. Однако мне кажется, добрый гражданин республики должен следовать рекомендациям церкви если он стремится принести пользу своему народу. Ведь чистая церковь не станет рекомендовать вредные вещи.