Авантюрист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 38

— Послушай, я серьезно. Не хочу ссориться. Не стал бы к тебе приставать, но то, как ты отразил чистую магию… Мне очень нужно научиться делать так же. Правда.

Как-то угрожающе прозвучало, откровенно говоря. Как будто если по-хорошему мы не договоримся, я из него эту информацию выбью.

— На кой хрен вам это знание, если вы и сами любого чистого сломаете? — буркнул собакоголовый. — Ладно. Подчиняюсь грубой силе. Кинокефал сдернул что-то с пальца, и кинул мне.

— Вот эта штука помогает от чистой магии. Доволен? Теперь я могу уходить?

Перстень. Золотой. Сделан грубо и неизящно. Мы так свинцовые печатки в детстве отливали. Правда, без камней, а в этом камень есть. Похоже, алмаз. Точнее, брильянт — камень огранен. И что, обычный брильянт так работает?

— Мы не грабители, — сказал я, и, полюбовавшись перстнем, бросил его обратно, — И мне нужны пояснения. Говорю же, я нормально пообщаться хочу.

— Пообщаться… — определить настроение собеседника по выражению лица у меня шансов не было, по понятным причинам, но мне показалось, что он немного расслабился, — ладно, раз ты такой благородный, римлянин, то пошли. Приглашаю в гости.

Обиталище кинокефала чем-то напоминало логово разбойников. Хижина на самой окраине города, явно временная — сделана совсем недавно и без особого старания. Только от солнца защититься. Внутри тоже пустовато — три лежанки, да подстилка вместо стола. Зато разнообразного оружия много — в углу грудой сложены винтовки и несколько мачете. Типичная обстановка жилищ местных охотников и авантюристов. Большинство из тех, кто слоняется по Африке в поисках приключений на свою задницу, именно такими хижинами и обзаводятся, когда приходят в город сбыть трофеи. У кинокефала в хижине тоже валялось несколько слоновых бивней и слегка пованивающая львиная шкура. Охотник, значит. Время у них нынче неудачное — сейчас, когда порт закрыт для гражданских, ценителей такого товара на рынке Анфы почти нет. Подобные сувениры в основном покупали иностранцы, заходившие в Африку. Охотничьи трофеи да всякие диковинки, которые попадаются во время странствий. Некоторым, говорят, удавалось неплохо разбогатеть, если везло найти что-то по-настоящему стоящее. А бывало наоборот — кто-то узнавал, что продал за бесценок безделушку, которая в цивилизованных странах стоит столько, что можно всю жизнь не работать.

— Зря мы сюда пришли, — буркнул кинокефал, проследив за моим взглядом, — Не знали, что порт закрыт. Из-за этого и проблемы начались. Обычно в город приходим, сразу все сдаем, есть тут торговцы, которые принимают товар, потом перепродают. В этот раз нас постоянные покупатели прокатили. Ну вот мои и решили сами поторговать на рынке. Я обычно в город не хожу, не с моей мордой в ваши чистые города ходить. Ну и чего-то они там с кем-то не поделили, и их забрали в тюрьму. То ли военные, то ли полиция эта ваша. То есть жандармы. Я это сегодня выяснил, когда искать поперся, куда напарники подевались, да вот, пока вокруг тюрьмы крутился, попался на глаза чистым вашим. А они нелюдей не любят. Видать почуяли во мне что-то нечеловеческое и прицепились. Сначала просто за мной шли, потом, когда я в кабак ваш зашел, остановить хотели. А дальше вы знаете. Как ты, наверное, догадываешься, за свою помощь я попрошу услугу. Вытащишь моих друзей из тюрьмы — расскажу, что за камень, где взял, и что нужно сделать, чтобы от чистой магии защищал. Могу и сам камень подарить.

— А еще такие камни есть? — задумчиво спросил я.

— У меня — нет. И этот-то случайно достался, от одного местного вождя.

— Ладно. Вытащу твоих друзей. Как тебя зовут-то?

— Гаврила, — представился кинокефал.

— Я Диего, а это Улисса, — я кивнул на Керу, которая копалась в груде бус, сложенных в чьей-то сумке. То, что сумка чужая и находится в чужом доме богиню, конечно, не смущало.

— А твоя подружка, смотрю, нормами вежливости не сильно заморачивается, — хмыкнул Гаврила.

— На вот, — швырнула богиня Гавриле какой-то набор перышек, зубов и цветастых стеклышек нанизанный на нитку, — Чтобы по городу мог ходить.

— Что это такое? — удивился собакоголовый.

— Это продукт творчества почитателей кого-то из местных божков, судя по всему, — пояснила богиня, — человеком эта штука тебя не сделает, но люди перестанут обращать внимание на твою морду, — объяснила богиня, — Просто не будут замечать что-то необычное. Только против чистых не подействует, скорее всего. Проверять надо.

— Ладно, благодарю, — хмыкнул Гаврила, — Проверю. Можешь и дальше швыряться.

Но Кере уже было неинтересно. Она подошла к кинокефалу, выхватила у него перстень с брильянтом, стала разглядывать.

— Не понимаю, — пробормотала богиня. — Чувствую что-то, но не понимаю, как это работает. Интересно.

Глава 16

Операцию по освобождению друзей кинокефала решил как положено, со сбора информации. Просто так заявиться в жандармерию с вопросами о судьбе двух неизвестных проходимцев было бы слишком странно и подозрительно, поэтому пришлось устраивать небольшое представление — подговорил одного из парней доминуса Флавия, которые приехали с Доменико, устроить пьянку. Что может быть естественнее, чем доминус, который хлопочет о ком-то из своих людей, который по залету попал за решетку?

Уже на следующее утро мы я обивал пороги жандармерии, имея на то вполне весомый повод. С заданием подчиненный доминуса Флавия справился превосходно. Даже слишком — тот кабак он чуть не полностью разнес, так что пришлось здорово раскошелиться, чтобы уладить дело. Жандармы его даже после полного возмещения ущерба отпускать не хотели. Пришлось приплачивать за беспокойство и еще клясться, что ничего такого больше не повторится.

Под конец с местным начальником жандармерии мы почти подружились. В ходе беседы невзначай выспросил, часто ли случаются в Анфе преступления, и много ли сейчас узников в жандармерии.

— У нас больше никого, доминус Диего, — охотно пояснил мне главный жандарм — немного пухлый, очень аккуратный, стриженный под горшок и до синевы выбритый. — Тут, конечно, довольно беспокойного народа, но обычно таких настойчивых, как ваш человек не встречается! Уж по крайней мере одного появления, как они нас называют, синемундирников, достаточно чтобы всякие беспорядки прекратились. Нарушители при нашем появлении стараются разбежаться как можно дальше. — Похвастался начальник, — А серьезных преступников мы здесь не держим — они в тюрьме. Вот только недавно двоих отправили. Мало того, что какие-то иностранцы, варвары и проходимцы без роду и племени, так еще посмели ограбить честного торговца! Попытались ограбить, да мы вовремя подоспели. Торговец как чувствовал — отправил за нами мальчишку, как только они к нему пришли. При этом сами грабители пытались там что-то утверждать, что сдали ему добычу, а он не захотел расплачиваться… В общем, обычная среди местных авантюристов история. У них это дежурная отговорка, как будто сговорились! И ладно бы кого из местных обвиняли, так нет же! Самого квирита Агриколу! Честного римского гражданина! Человека, который входит в семью самого доминуса Кэмпилуса!

— Да уж, — согласился я. — Наглость несусветная!

С жандармом мы расстались друзьями. Мысль о том, чтобы разобраться, действительно ли виновны «грабители», или стоит нежно расспросить этого самого квирита Агриколу у меня даже не возникла. И так прекрасно видно, как жандарм относится к «варварам», да и приплачивает ему этот торговец за «защиту», к гадалке не ходи. Нет, если бы я настоял на своем, да подкрепил свою настойчивость деньгами, жандарма, может, и удалось бы переубедить. Но с чего бы недавно приехавшему доминусу Диего проявлять такое участие в судьбе неизвестных проходимцев? Подозрительно. Так что законные или относительно законные методы освобождения друзей кинокефала Гаврилы я решил оставить на потом. Для начала лучше осмотреть саму тюрьму.

Городская тюрьма Анфы, наверное, одно из самых монументальных зданий в городе. Стены из камня и кирпича — кроме городских казарм я тут такого и не видел больше. Да и в целом от казарм она не сильно отличалась — то же длинное, унылое одноэтажное строение, разве что крыша покрыта тростником, а не черепицей как в казармах. Белить ее необходимым никто не посчитал, так что тюрьма выделялась на фоне окружающих хижин своим унылым, мрачным видом.