Лже-Нерон - Фейхтвангер Лион - Страница 20

   До сих пор Цейон смеялся над  дешевым  провинциальным  фарсом,  который разыгрывал там этот мелкий римский мошенник, этот горшечник,  бывший  раб. Теперь он пришел в ярость от этого насмешливого и  упорного  сопротивления эдесских князьков.

   - Действовать решительно, - мысленно сказал он, скрежеща зубами,  когда получил отрицательный ответ от Шарбиля. - Послать солдат в  Эдессу,  шесть тысяч, восемь тысяч. Тогда мы поглядим, куда денется богиня  Тарата  с  ее рыбами и прочей дрянью.

   Тем не менее, он многому уже научился за  время  пребывания  своего  на Востоке  и  поэтому  быстро  справился  с  припадком  гнева.  Нельзя  было рисковать занятием Месопотамии и войной с Артабаном только для того, чтобы завладеть этим смехотворным Теренцием.  Против  змеиной  изворотливости  и цветистого лукавства восточных  негодяев  можно  было  действовать  только окольными дипломатическими путями.  Он  начал  понимать,  что  выступление Теренция, пожалуй, нечто большее, чем трюк мошенника;  за  ним,  возможно, стоят  более  могущественные  силы,  какие-нибудь  парфянские   сановники. Пожалуй, Варрон не был неправ, советуя признать Артабана. Жалко,  что  он, Цейон, был с ним несколько резок. Как ни трудно выносить  поведение  этого человека, он теперь охотно посоветовался бы с ним. Он  обрадовался,  когда сенатор, наконец, снова показался в губернаторском  дворце:  Варрон  давно уже не подавал о себе вести, по-видимому, обиженный тем, что  вопреки  его совету, признан был Пакор.

   - Хорошенькие дела творятся в нашей Эдессе, - весело сказал  губернатор в легком светском тоне. - Вы осведомлены, мой Варрон?

   -  Да,  -  ответил  Варрон,  -  мой  управляющий  Ленеус  прислал   мне обстоятельный доклад.

   - Вот он, ваш Восток, - с деланным добродушием проворчал Цейон.

   - Ведь я же сразу сказал вам, - спокойно, но не без оттенка серьезности в голосе, заметил Варрон, - следовало стать на сторону Артабана.

   - Вы и в самом деле думаете, - спросил губернатор,  но  теперь  он  уже оставил  свой  легкий  тон  и  сидел  неестественно  прямо,  -  что  между претендентом Артабаном и этим мошенником существует какая-нибудь связь?

   - Ведь это же ясно, как день.  -  Варрон  пожал  плечами.  -  Правители Эдессы не могут мирно ужиться с вами  после  тяжелого  удара,  который  вы нанесли им, признав Пакора. Без попустительства эдесских властей история с Лже-Нероном не могла бы зайти так далеко.

   - Какой интерес эдесским властям, - опять  спросил  Цейон,  -  помогать этому мелкому мошеннику?

   - Эдесские власти, - спокойно объяснил ему Варрон, -  заинтересованы  в претенденте Теренции точно в такой же мере, в какой  вы  заинтересованы  в претенденте  Пакоре.  Хотят   создать   для   вас   неудобное   положение. По-видимому, это удалось.

   Цейон намеревался спокойно выслушать Варрона, попросить у него  совета, как римлянин у римлянина, и на этот раз  обдумать  его  совет  без  всякой задней мысли и, по возможности, последовать этому совету. Но он ничего  не мог с собой поделать - в нем поднималось все более острое раздражение  при виде своего собеседника, который сидел против него в такой удобной позе, с видом превосходства, скрестив ноги, высказывая вещи, которые, к сожалению, были настолько же верны, насколько неприятны. "Конечно, надо было стать на сторону Артабана, - думал Цейон. - Ведь на  этом  проклятом  Востоке  надо всегда идти самыми извилистыми путями, самыми кривыми. Прямой,  порядочный человек, вроде меня, не может здесь преуспевать. Вокруг тебя дремучий лес, и если ты своим добрым римским мечом расчистишь себе дорогу, то,  глядишь, опять оказываешься перед новой чащей, и позади тебя вырос новый лес. Ясно, что на такой почве Варрон, этот негодяй, этот стареющий бездельник, скорее добьется успеха.  Кроме  того,  у  него  было  достаточно  времени,  чтобы акклиматизироваться".

   - Впрочем, - сказал Варрон, - царю Маллуку и первосвященнику Шарбилю  в самом деле не легко было бы выступить против человека в храме Тараты, даже если бы на то была их добрая воля. Все население  по  ту  сторону  Евфрата убеждено, что человек этот - император Нерон.

   - Так доносят и мне, - недовольно признался Цейон. - Но я не могу  себе этого представить. Ну да, эти восточные люди суеверны. Несмотря на внешнюю хитрость и лукавство, они  неописуемо  тупы,  их  можно  убедить  в  самых нелепых вещах. Они питаются баснями и сказками. Ничего удивительного,  что народ с такими свойствами, несмотря на всю  свою  многочисленность,  легко дает себя обуздать разумному меньшинству,  вроде  нас,  римлян.  Но,  -  с возмущением сказал он, - такую чепуху, как воскресение  Нерона,  они  ведь проглотить не могут. Большинство людей в Эдессе  умеют  читать  и  писать. Неужели вы думаете, что они поддадутся на такой грубый трюк?

   Варрон задумчиво покачал массивной головой.

   - Этот Теренции, -  сказал  он,  -  между  прочим,  это  один  из  моих клиентов, - сочинил очень правдоподобную историю. Он утверждает, будто  бы вместо императора был убит мой Теренции, о котором известно было,  что  он весьма схож с Нероном;  он  говорит,  что  человек,  который  впоследствии выдавал себя за Теренция, - подлинный Нерон. Все  это  звучит  не  так  уж невероятно. Я хочу сказать, здесь, на Востоке, в пяти  тысячах  километров от Рима.

   Но Цейон не мог успокоиться.

   - Свихнулись, что ли, эти люди? Клянусь Геркулесом, я не понимаю, какой интерес был тогда горшечнику Теренцию выдавать себя за императора  и  дать себя убить вместо него?

   - Здесь, на Востоке, - дружески объяснил ему Варрон, - еще  не  усвоили того, что римская верность отошла в область предания. Ведь вы сами  только что сказали, мой Цейон, что  здесь  мы  окружены  варварами.  Эти  варвары совершенно серьезно верят, что римлянин, если придется,  умрет  за  своего императора.

   Цейон подавил чувство неудовольствия - преодолел соблазн "дернуться"  и резко поставить Варрона на место.

   - Ваши афоризмы хороши, мой Варрон, - признал он и даже  заставил  себя улыбнуться. - Но скажите мне на чистом латинском языке: есть  какие-нибудь шансы на успех у этого шарлатана? Могу ли  я  рассчитывать,  что  все  это рухнет само собой или мне следует вмешаться в это дело?

   Варрон серьезно взглянул на губернатора, медленно провел кончиком языка по губам, от одного уголка к другому.

   - Есть ли шансы у моего Теренция? - повторил он задумчиво. - Видите ли, дорогой Цейон, - сказал он поучительно, - людям в Эдессе живется плохо, им приходится платить большие налоги, они могут лишь выиграть от  переворота. Если явится человек, который пообещает упразднить налоги,  по  ту  сторону Евфрата он везде встретит доверие. А если к тому же за ним стоят и  ловкие люди, которые оказывают ему содействие, он может продержаться долго.

   - Значит, вы полагаете, - спросил Цейон, - что за этим мошенником стоит Артабан?

   Варрон выразительно пожал плечами.

   - Не знаю, - ответил он и спокойно посмотрел губернатору прямо в лицо.

   У Цейона в первый раз за все время мелькнуло легкое подозрение, нет  ли между тем наглецом Теренцием и этим Варроном какой-то связи,  он  вспомнил некоторые очень темные и осторожные, теперь ясные для  него  намеки  своих подчиненных. Но он тотчас же прогнал эту догадку. Ведь ему было  известно, он сам это видел, что Варрон все  это  время  жил  здесь,  в  Антиохии,  с головой окунувшись в распутную жизнь Дафне. Он не имел никакой возможности отсюда  руководить  таким  сложным  предприятием.  И,  наконец,  Варрон  - римлянин.  До  чего  же  у  него  самого  разыгралась  фантазия  на   этом сумасшедшем Востоке! Нет, нельзя давать себе волю, нельзя  слишком  далеко заходить в своей неприязни к Варрону.

   - Дело не так просто,  мой  Цейон,  -  тихо  сказал  Варрон.  -  Нельзя недооценивать  силу  слухов,  силу  легенды.  Легенда  по  своей   природе расценивается выше, чем правда. С помощью слова  можно  вдохнуть  жизнь  в любую легенду. Не говоря уже о такой трогательной истории, как  рассказ  о верности и  самопожертвовании  горшечника  Теренция,  отдавшего  жизнь  за своего императора. Вспомните, мой Цейон, - прибавил он серьезно, - как я с самого начала вас предостерегал. И я повторяю: вы не знаете  Востока,  вам многому еще придется здесь удивляться.