Защитник (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 74

Пока мы выбирались из машин, чистые ушли где-то на тысячу футов. Всего около трехсот метров — лично я, пожалуй, уже мог бы стрелять. Натренировался за последнее время. Но рано, рано. Нужна массовость. Мы торопимся. Что такое эти триста метров, которые нужно преодолеть? Бегом — меньше минуты. Жаль только нам приходится сторожиться. Нельзя, чтобы кто-то заметил, как к чистым со спины подбирается большая группа в гражданской одежде. Группы разошлись на максимальное расстояние, так, чтобы при этом не терять друг друга из вида, конечно. Мы пригибаемся, время от времени останавливаемся. Все, чтобы наш подход не выглядел как организованное наступление. Вокруг достаточно «местных» — пленных, которые сейчас мечутся в панике и не знают, что делать. Это хорошо, на их фоне наши бойцы не так заметны. Три минуты — ровно столько нам понадобится, чтобы футов на триста. Сто метров. Этого достаточно, чтобы из карабина не слишком мазали даже самые неопытные бойцы.

Пора. Я вижу, как Конрут где-то справа от меня махнул рукой и тут же стреляю в заранее выбранного чистого монаха. Приятное чувство где-то в груди. Я целился в спину, но слегка промахнулся, и тяжелая пуля разнесла монаху голову. Передернуть скобу, досылая новый патрон и новый выстрел. И еще один, и еще. Монахи падают один за другим, мы расстреливаем их как мишени в тире. Очень опрометчиво с их стороны ставить барьер только с одной стороны. Да, это экономит силы, но зато остается опасность вот такого обхода со стороны.

За полминуты сосредоточенной стрельбы мы уполовинили количество чистых монахов, однако на этом халява и закончилось. До чистых, наконец, дошло, что их убивают в спины. Строй монахов распался на несколько групп — больше случайным образом, но теперь они окружили себя барьерами вкруговую. Это, похоже, требует намного больше энергии, потому что количество лучей, бьющих из-за спин тех, что держит барьеры уменьшилось очень сильно, но нам от этого не сильно легче. Радиус светового барьера у каждой группы тоже уменьшился, но пули по-прежнему рассыпаются пеплом, стоит коснуться бледного свечения. Сейчас ситуация замерла в хрупком равновесии, но долго так не продлится. Время играет против нас.

Нужно что-то делать. Банальная до тошноты мысль, но никуда от нее не денешься. Успех вышел далеко не таким полным, как мы рассчитывали. Сказалось, ох, сказалось, что наши ополченцы в основном дилетанты. Еще десять минут, и уже нас начнут теснить и выжигать совершенно невозбранно. Перезарядив в очередной раз карабин, я не стал высаживать его в чистых. Все равно бесполезно. Эх, где там керкопы с оставшимся динамитом? Сейчас они были бы очень кстати. Подобраться поближе хотя бы к самой большой группе чистых, — я насчитал сорок пять человек, львиная доля оставшихся в живых, — да рвануть. Против такого их колдовство не поможет. Пытаюсь нашарить карликов глазами. Черта с два — парочка шутников как сквозь землю провалилась.

Ладно. Обойдемся без потеряшек. В критической ситуации голова работает быстрее, это факт. Почему эта идея не пришла в голову раньше?

— Кера! — кричу я увлекшейся богине. Она как-то ухитрилась подловить тройку чистых, которые не успели присоединиться к более крупной группе, и как раз заканчивала отрывать голову последнему. Увидев, что она прекратила свое увлекательное занятие и обратила на меня внимание, кричу: — К машинам, быстро.

Нахожу взглядом одного из своих непосредственных подчиненных, кричу ему, что он остается за главного.

— Не высовывайтесь, просто сдерживайте их. Стреляйте непрерывно, не давайте сосредоточиться на нападении. Ждите помощи, мы скоро.

Бегу следом за Керой. По дороге хватаю за руку еще одного из ополченцев в балахоне послушника. Хорошо, что мы догадались обеспечить всех белыми повязками на руках. Теперь можно не бояться перепутать. Даже узнаю парня — это тот самый псилл Сетос, с которым мы ходили убивать Брутусов. Раз в балахоне чистого — значит, вел один из локомобилей. Его змеи сейчас активно сокращают поголовье послушников чистых. До самих чистых братьев, очевидно, добраться они не могут. Черт, жаль отвлекать, дело дюже полезное, но нам с Керой он сейчас нужнее.

— Пойдем, нужно подогнать сюда локомобили, — объясняю я на ходу. — Нужно сбить чистых, иначе пережгут нас несмотря на усилия.

Молчаливый псилл кивает и устремляется за мной. Сейчас, когда можно уже не скрываться, нам удается дойти до машин всего за несколько минут. Кера без труда убивает троих послушников, каким-то образом оказавшихся возле локомобилей. Похоже, они пытались отогнать заключенных, обнаруживших бесхозный транспорт. Логичное решение убраться на них подальше, раз уж представилась такая возможность, вот только нам эти локомобили тоже нужны, и это проблема. Пытаться объяснить людям, что нужно немного подождать, и мы вывезем их в безопасное место бесполезно — я бы и сам не поверил. Отогнал самых шустрых выстрелами поверх голов и руганью. Надолго этого не хватит, но у меня уже есть мысль, что тут можно сделать. Пока мы богиней и псиллом взяли три грузовика и двинули обратно — туда, где до сих пор звучит стрельба, крики и блестят вспышки чистой магии.

Локомобиль — штука довольно неповоротливая. Разгоняется медленно. Однако чистые монахи, вставшие в оборону тоже большой мобильностью похвастаться не могут. Особенно если группа велика. Я выбрал самую большую и представлявшую наибольшую опасность. Местность здесь ровная, так что грузовик успел разогнаться — на вскидку миль двадцать пять в час. На меня обратили внимание, когда до чистых оставалось футов триста. Слишком поздно. Сначала на кабине скрестились два луча, потом добавился еще один. Не впервые чистые так ошибаются. Они пытаются вывести из строя водителя — глупость. Нужно было бить по колесам или в двигатель, тогда у них был бы шанс. Они это сообразили, но было уже поздно. Барьер из света локомобиль прошел, даже не заметив — только окончательно рассыпалось в прах лобовое стекло и верхняя часть кабины, и без того изрядно подпорченные чистой магией. Машину это не остановило и не замедлило. Кабина высоко подпрыгнула несколько раз как на кочках. Ударил по тормозам, приподнял голову чтобы оглядеться и тут же укрываюсь обратно. Рановато я остановился. Недодавленые монахи определились с главным неприятелем и со всей ненавистью принялись жечь несчастный локомобиль. Металл вокруг меня рассыпается пеплом, я целиком влез под рычаги, но на долго меня это не спасет. Высунуться при такой концентрации очищающего света не рискну. Даже моя сопротивляемость не поможет. Пытаюсь сосредоточиться, включить манн. Получается скверно. Свет мешает, да и не вижу я своих жертв…

Недолго я прощался с жизнью. Всего через несколько секунд интенсивность свечения резко уменьшилась. Снаружи крики и выстрелы. Кажется, про меня окончательно забыли. Встаю в остатках почти уничтоженной кабины в полный рост, и тут же начинаю стрелять. Почти рядом локомобиль Керы, он выглядит немногим лучше моего. Вот кто меня спас. Вокруг полно наших бойцов с белыми повязками на рукавах, добивают последних чистых.

Мое появление вышло решающим. Эта группа прекратила существование в считанные секунды. Стоя на возвышении оглядываюсь по сторонам. Нахожу локомобиль Сетоса — он, кажется, раздавил еще одну группу чистых, поменьше чем наша. Там было около дюжины монахов. С остальными уже справились и без нас. По всему лагерю продолжается стрельба. Где-то послушники уже разбежались, где-то еще сопротивляются. Время от времени видны вспышки очищающего света, но одиночных монахов быстро давят, причем не обязательно наши бойцы. Среди заключенных немало тех, кто решил отомстить. Оружие забирают у мертвых послушников, а иногда обходятся и вовсе без оного — я как раз успеваю увидеть, как десяток узников голыми руками рвут одинокого монаха на части. Получается, победили?

Меня кто-то сдергивает с локомобиля и тащит в сторону. Начать отбиваться не успеваю — узнаю Конрута.

— Ты что идиот? Котел в машине того и гляди взорвется, а ты стоишь, filius tu canis et cameli! Или тебе по голове досталось?