Сепаратист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 49

Ева кивнула. Парень прав. У них есть максимум час, чтобы уйти, а потом ее начнут искать. И непременно найдут — по-другому и быть не может. Далеко ли она уйдет, наполовину калека? Ее даже не кормили эти три дня, да и поить забывали. Благо дождь шел часто, и она могла слизывать капли с лошадиного бока. Следопыты из этих легионеров никакие, но тут надо быть полным идиотом, чтобы не разыскать ее. Скрыться, запутать следы, нет ни единого шанса. Значит, нужно сделать так, чтобы преследователи и не пытались ее искать.

Ева поднялась на ноги. Боль, опять боль. К ней невозможно привыкнуть — каждый раз она расцвечивает мир новыми оттенками красок и ощущений.

— У тебя есть нож? — спросила девушка. Говорить без стягивающей губы проволоки было непривычно. И да, больно.

Ремус молча протянул ей штык от винтовки. Мальчишка выглядел паршиво. Пуля сорвала кусок кожи на голове, практически лишив парня скальпа. Видимо парень, когда очнулся, кое-как приладил лоскут на место, но ровно, естественно, не получилось. Дождь смыл кровь, а темнота скрыла детали, но выглядело это все равно страшно.

— Оставь себе, — велела девушка. — И помоги мне.

С этими словами она начала неуклюже приматывать к запястью кусок проволоки. Ухватиться за петлю не получится — пальцы едва слушаются. Остается только привязать. Ничего, она потерпит еще немного. Мальчишка был удивлен, но безропотно принялся помогать.

— Пойдем, — велела Ева, когда дело было закончено. — Нужно убить тех двоих.

Ноги она почувствовала в самый неподходящий момент. До того Ева шла как на ходулях — единственная сложность состояла в том, чтобы удерживать равновесие, да не споткнуться. И вот, когда до часового оставалась буквально пара шагов, в ступни впились сотни тысяч раскаленных игл. Ева была готова к этому, она ждала этого момента, и все равно это произошло неожиданно. Она едва не упала. Самое плохое — девушка отчетливо поняла: сделать эти два шага она не в состоянии. Стоит ей сдвинуться, и колени подломятся, а она свалится прямо под ноги к спящему солдату. То-то он обрадуется. Ева подняла глаза. Ремус уже стоял за спиной у второго солдата с занесенным штыком. Ева кивнула, одновременно наклоняясь вперед и вытягивая руки. Шагнуть действительно не получилось, но это было и не нужно. Падая, она накинула петлю на шею солдату, и повисла всем телом, запрокидывая спящего назад. Ева успела развернуться в падении, так что упала на спину, рядом с упавшим солдатом. Она изо всех сил потянула руки на себя — проволока сдавила легионеру шею. Ева молча смотрела ему в глаза, пока он царапал петлю ногтями, пытаясь подсунуть под нее пальцы. Всего несколько секунд, а потом Ремус подошел и добил врага.

Подняться на ноги все-таки получилось, но не сразу. Так что осуществлять задуманное пришлось стоя на коленях. Было очень неудобно, но Ева справилась. Ремус помог ей подняться, взвалил на плечо, и они побрели прочь. Под навесом оставались двое мертвых часовых и надпись, сделанная кровью прямо на столешнице: «Завтра я приду к вам снова».

Глава 20

Во сне ко мне вновь явилась Кера. Не ожидал ее так скоро, и потому готовился к плохим новостям. Тем более местность видения значительно отличалась от привычного уже лагеря в горах. Какие-то неоформленные куски пейзажей, сменявшие друг друга с чуть ли не калейдоскопической скоростью, отчего становилось трудно сосредоточиться. Мысли разбегались, прыгали с одного на другое, да и сам вид собеседницы не был оформлен. То я видел ее в истинном виде, то в облике Евы, а то и вовсе оставались только глаза. В общем, я приготовился к плохим новостям. Но, как выяснилось, ошибся.

— Я нашла Еву, мы воссоединились, — сказала богиня. — Мы свободны и уже пришли в Сарагосу. Мне трудно было найти тебя, и трудно держать связь, не оставляя ее. Я недостаточно сильна в Демос Онейро. Скажи, что мне делать.

— Найди Доменико, он где-то здесь, в городе, — проговорил я.

Кера кивнула и тут же исчезла, а я проснулся в своей камере, мокрый, как после душа. Похоже, наша встреча требовала усилий не только от богини. Я был рад, что она уже рядом. Не понимаю, как ей удалось так быстро добраться до города. В прошлую нашу встречу она упоминала, что отряд, пленивший Еву, движется значительно медленнее, чем те, кто захватил меня. И еще говорила, что ее держат очень надежно. Как же так получилось, что они уже здесь?

Пытаться решить загадку было бессмысленно, к тому же богиня сама все расскажет — не думаю, что это была последняя наша встреча.

Спать больше не хотелось. Лежать, тупо глядя в потолок, слишком тоскливо. Нужно было придумать себе занятие, и я решил немного размяться. Все мои упражнения за последние два дня ограничивались только путешествиями к ведру в углу камеры, и нужно сказать, эти усилия надолго лишали меня сил. Это нужно было прекращать, не то я рисковал окончательно развалиться. Остаток ночи я провел, занимаясь «зарядкой». Разминал застывшие мышцы, осторожно массировал ногу вокруг раны. Старался не слишком усердствовать, чтобы не сделать хуже, но все-таки хоть как-то двигаться было необходимо, иначе я рисковал заполучить ко всему прочему еще и какое-нибудь воспаление легких от долгого лежания в промозглом и холодном помещении. Как ни странно, усилия имели некоторый успех. Я вымотался, но, кажется, немного разогнал кровь, так что к утру уже мог встать и пройтись по камере, не рискуя потерять сознание. Выдающееся достижение!

Рассвет я встретил усталым, но готовым к новым испытаниям. Они не заставили себя ждать. Сегодняшний гость никакой радости своим появлением не вызвал, даже наоборот. Чистый явился уже после ухода лекаря. Сопровождающий жандарм остался за дверью — я слышал его, однако мешать общению он побоялся.

Удивительно, какой рефлекс у меня выработался на чистых. Стоило только увидеть белый балахон, меня буквально скрутило от ненависти. Первым порывом стало использовать свой дар, чтобы уничтожить гниду, но я сдержался. Тем более, этот священник был силен, очень силен. Мне было сложно даже войти в транс в его присутствии. Пожалуй, он не дотягивал до иерархов, но был где-то близок к ним по могуществу.

Представляться чистый брат посчитал излишним. Секунд десять он рассматривал меня со смесью удовлетворения и брезгливости на лице — так смотрят на москита, который целую ночь не давал спать, и вот, наконец, его удалось раздавить.

— Вот ты какой, убийца Ноны. — Священник, наконец, нарушил молчание. — Интересно, как тебе удалось сделать то, что ты совершил? Скажи, ты ведь обладаешь каким-то изъяном? Вы, язычники, называете его даром богов. Ложных, конечно же. Это благодаря ему тебе удалось убить святого иерарха? С помощью него ты совершил прочие мерзкие деяния?

— Чего тебе надо, чистый? — спросил я. В самом деле, он же не подвиги мои обсуждать пришел?

— Ты меня ненавидишь, язычник. И бога моего ненавидишь, — это не вопрос, это утверждение. — Почему?

— Еще спрашиваешь? Может, потому что вы с вашим богом убили моих родных? И продолжаете убивать всех, кто не готов вам кланяться?

— А что, тебе трудно было поклониться? Тебе и твоим родным? Как по-твоему мы должны поступать с врагами, прощать? Тебе ли говорить о прощении, Диего кровавый?

— Знаешь, чистый, до того, как пришел твой бог, в империи не было ненависти. Люди верили в кого хотели, и не отказывали другим в праве делать так же. Пришли вы, и стали утверждать, что нет богов кроме чистого. Вы убиваете всех несогласных. Да, не мне говорить о прощении. Я вас не прощу. И другие не простят.

— Скажи, ты не замечал, как изменилась жизнь в республике после появления чистого бога? Да, такие как ты, неблагонадежные, были уничтожены. Но большинство довольно. Мы пришли, и принесли с собой золотой век! Не все это поняли. Бедности почти нет, в городах чистота. Чистые улицы, чистый воздух. Чистые люди с улыбками на лицах, счастливо встречающие каждый новый рассвет. Они все благодарны нам. Они все искренне любят чистого бога.