Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 13

Под конец осторожно высказался по Афганистану. Мол, слишком необычная страна. Надо нам очень осторожно с ней дружить. Как он заинтересовался!

— И почему ты так считаешь?

— Так Афганистан одна из немногих стран в мире, что смогла частично независимость сохранить от британцев, когда их могущество в девятнадцатом веке не знало пределов. А почему — потому, что Афганистан похож больше на осиное гнездо. Они там постоянно воюют между собой, сохраняя в результате высокий профессиональный уровень солдат и готовность сражаться до последней капли крови, но, если приходят чужаки, объединяются все, и бьют только чужаков. Уровень жизни очень низкий, терять особенно нечего, война у них национальный спорт. Очень важно избежать того, чтобы они нас своим врагом посчитали. Нет там практически пролетариата, крестьяне вообще несознательны, но убивать они и умеют, и любят. Так что они для нас сомнительный союзник, они еще при феодализме живут, а идеи коммунизма приобретают интерес для широких масс только, когда страна входит в стадию капитализма. В такой ситуации большой опоры среди населения социалистическому правительству снискать трудно.

Дипломат, конечно, заметно обалдел от моей манеры дискуссии и аргументов. Вряд ли ему раньше попадались студенты, которые с такой колокольни смотрели на разные страны. Но у меня была крохотная надежда, что, может быть, удастся заронить какие-то мысли в МИДе по поводу специфики Афганистана, и в 1979 году мы не пошлем туда войска. Ну а что? Раз случайно появилась возможность, почему бы не попытаться сделать что-то хорошее для своей страны?

Говорить достаточно свободно я не боялся. Вряд ли замминистра побежит меня завтра в КГБ сдавать, даже если и услышит что-то крамольное, с его точки зрения. Как ему потом сыну в глаза смотреть, если у меня начнутся проблемы и я догадаюсь, откуда у них ножки выросли, и скажу ему? Да и любую высказанную идею я обосновывал своими выкладками об экономических интересах СССР. Мол, интересы африканского или арабского пролетариата и крестьян это здорово, но для меня первичны интересы советского пролетариата и советских крестьян. Тут уже можно говорить о необычности идей, но не о поклонении перед американцами, или готовности предать страну.

Когда уже совсем стемнело, нас спросили, останемся ли мы ночевать или хотим вернуться в Москву? Переглянувшись с женой, не сговариваясь, решили ехать домой.

— У нас гости дома одни, — с сожалением сказал я. — Муж сестры приехать должен.

Нас отвезли на машине прямо к дому. Как я понял, это здорово упростило жизнь принимающей стороне. Если бы мы решили остаться до завтра, то водителю пришлось бы в один день два раза туда-сюда мотаться, все мы не поместились бы в одну машину.

Семен Николаевич Макаров, проводив гостей, сел с сигаретой на веранде. Маша с Витей ушли в одну из комнат особняка, и он вовсе не хотел надоедать сыну, навязывая свое общество. Тем более, что сам два года назад отправлял отца его девушки в командировку за рубеж, и был, в принципе, им доволен как перспективным сватом. Да и девушка ему понравилась — прекрасно воспитанная, умненькая, с чувством юмора и с природным шармом.

— Как-то ты странно выглядишь, проблемы на работе? — озабоченно спросила его жена, неслышно подойдя сзади.

Он, улыбнувшись, повернулся к ней, убрав сигарету в пепельницу — жена не любила, когда он курил. Сердце… Вообще настаивала, чтобы бросил. Пока не смогла настоять.

— Для разнообразия, на работе все спокойно. Меня вот друг нашего Вити поразил…

— То есть, он не только много и охотно говорил, но в этом и был какой-то смысл? — удивленно спросила Дарья. Сама она никак не была связана с дипломатической деятельностью. Свое прекрасное образование она получила на физмате, но с тех пор не работала. Умело создавала уют в доме, могла поддержать разговор по темам, которые обычно затрагивались дамами за рубежом во время командировок мужа — по правам женщин, по советской идеологии и даже по проблемам безработицы — но вот в страновой специфике международников разбиралась мало.

— Да у меня большинство сотрудников в центральном аппарате с десятилетним стажем трудовой деятельности не смогло бы со мной на таком уровне беседовать! — возбуждённо сказал супруг, — необычный взгляд на многие вопросы, свежий и системный! Одно дело — что-то с апломбом заявить необычное, но этот пацан еще и обосновать может без проблем, что его ни спроси. И аргументы не лишены серьезных оснований… Некоторые вопросы мы только с наиболее доверенными товарищами обсуждаем на таком уровне.

— Это так теперь хорошо в МГУ обучать начали, на факультете экономики? — удивилась жена, — хотя, постой, он же Витин однокурсник, значит, только несколько месяцев начал учиться… И как же так?

— Вот я и сам удивляюсь… — задумчиво сказал Семен, — встреться я с ним где-нибудь за рубежом, был бы полностью уверен, что ко мне западные спецслужбы агента влияния подвести пытаются. Прекрасно для этой цели подготовленного. Но я сына расспросил — парню шестнадцать лет, он выходец из крохотного провинциального городка… Похоже, просто вундеркинд с жаждой знаний, впитывающий жадно любую информацию, со способностью смотреть на вещи под необычным углом и системно их оценивать. Есть такие и у нас в МГИМО… раз в десять-пятнадцать лет появляются… Надо за ним присматривать. Пожалуй, я буду готов через четыре года сделать ему интересное карьерное предложение.

Мы с Галиёй уставшие, но довольные, поднялись к себе и застыли перед закрытой дверью в нашу квартиру. Из-за двери донесся истошный детский визг. Явно счастливый.

— Алироевы приехали! — дошло до меня.

Мы открыли дверь своим ключом и вошли в квартиру. Вот, если бы я не уверен был, что это наша, то подумал бы, что мы ошиблись дверью. Вся прихожая была заставлена коробками и тюками. На кухне мама, Инна и обе бабушки. Из большой комнаты выглянул Пётр с Аришкой на плечах. А следом за ним Ахмад. Квартира, еще недавно казавшаяся большой и просторной, неожиданно оказалась крохотной…

Но не это главное. Вся семья в сборе! Хорошо, что мы решили сегодня вернуться. Обнимашки, целовашки…

О! Холодильник в кухне появился. Высвободился из объятий мамы и сестры и пошёл с мужиками здороваться. А вещей-то в комнате! Диван откуда-то…

— Ну, вы даёте… — ошарашенно оглядываясь, пробормотал я.

— Ещё из Ижевска контейнер придёт, — как бы между делом сообщил Пётр и поднёс ко мне тянущую ручки Аришку.

Обнял ребёнка. Она вцепилась в меня и осталась сидеть на руках.

— А где же у нас котик? — спросил я, оглядываясь.

Ни кота, ни собаки не было видно.

— А у вас звери наши не убежали, пока вы вещи в квартиру таскали? — забеспокоился я.

— Мы их и не видели. — хихикнула Инна.

— Да ладно… — испугался я. — Тузик! Мурчик!

И собаку жалко, а уж кота… если он пропадет, мне этих гостей жена всю жизнь, наверное, вспоминать будет. Вещи ей не жалко, а вот за кота… да вот она уже побледневшая, носится по квартире, ищет его.

— Да здесь они где-то. — засуетилась и бабушка, при виде трагичного лица Галии.

Мы все стали искать питомцев. Ну, котёнок ещё мог спрятаться в вещах и тюках, но пёс!..

Наконец, я заметил его в нашей с женой постели на полу. Он залез под наше одеяло и затихарился там.

— Тузик, Тузик, маленький… Испугался… — склонился я к нему и откинул одеяло. — О, и кот тут! Галия, здесь он!

Жена подскочила и подхватила своего рыжего на руки.

— Напугал маму! — начала на полном серьёзе выговаривать она ему. — Уже хотела на улицу за тобой бежать!

Коту не понравилось, что его вытащили из укрытия и он, вытаращив глаза, начал вырываться у жены из рук. Но когтями не полосовал, цивилизованный.

— Ладно, отпусти его. — сказал я. — Он в жизни столько народу сразу не видел. Кто будет из дома выходить, смотрите, кота не выпустите!

Животные нашлись, женщины успокоились и вернулись на кухню. А я остался с Петром и Ахмадом.