Семнадцатая жена - Страда Дион - Страница 19

Истошный крик застрял комом в горле, раздирая стенки гортани, девушка отшатнулась от кромки воды, зацепилась за выступавший камень и упала назад, едва не растянувшись во весь рост. Не вставая, Мина пятилась назад, помогая себе руками, пока не ударилась затылком о холодную стену. С трудом поднявшись, цепляясь дрожащими пальцами за щели в каменной кладке, девушка развернулась и стала медленно двигаться вдоль стены, словно вода была совсем близко. Добравшись до лестницы, она обернулась, ей показалось, что труп стал подниматься из воды, а сама тёмная жижа вновь зашумела водопадом, забурлила, словно чья-то невидимая рука открыла десятки кранов. Больше ни о чём не думая, девушка побежала вверх, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, словно оказалась на утлом судёнышке во время сильнейшего шторма.

Выбежав из здания оперы, едва не сбив с ног рабочих, проводивших её странным взглядом, Мина побежала прочь от здания, не разбирая дороги. Теперь перед ней ещё стоял труп итальянца, певшего с Юлией, который поддерживал Виктора, помогая тому ползти к девушке по тягучей и хлюпающей чёрной жиже.

Солнце уже высоко поднялось и заливало всё вокруг золотыми лучами. Оборванная, грязная и дрожащая девушка, с пустым, непонимающим взглядом, сжавшись в комок, сидела на краю скамейки, посередине бурлившего жизнью Дефанса. Она сидела так с полчаса, не замечая испуганные, сочувствующие, презрительные или недоумённые взгляды прохожих в строгих костюмах, спешивших по своим делам. Когда стрелки часов стали клониться к одиннадцати часам, пара полицейских решила подойти к ней, чтобы убрать с глаз презентабельной и занятой важными делами публики. Они подошли к оборванке, и один из служителей закона тронул её за плечо, сопровождая движение вежливой фразой. По девушке словно прошёл разряд тока, она дёрнулась и выцветшими карими безумными глазами посмотрела на мужчин. Она явно не понимала, где находится и что с ней происходит. Нерешительность полицейских, вызванную колебаниями вызвать патрульную машину или карету скорой помощи, прервал резкий звук клаксона. С противоположной стороны проезжей части, пересекая дорожное полотно наискось, пренебрегая правилами дорожного движения, к ним непрерывно сигналя, пробивался через поток автомобилей чёрный Роллс-ройс Фантом последней серии, роскошный лимузин остановился рядом со скамейкой. Один из патрульных уже направился к машине, нарушившей не одно правило, как задняя дверца распахнулась, и из неё поспешно вышло двое мужчин в дорогих костюмах. Извинившись на ломанном французском, они взяли девушку под руки и усадили в Роллс-ройс. Полицейские не успели ничего возразить, как автомобиль рванул с места и, лавируя в потоке машин, затерялся в разноцветном хороводе транспорта.

Мина пришла в себя, утопая в мягком огромном кожаном кресле. Рядом на столике стоял нетронутый сок и тарелка с сырами, в воздухе висела тишина. Девушка оглянулась и обнаружила себя в просторном салоне небольшого самолёта, оформленного так, словно здесь планировалась вечеринка для вампиров: ещё пять тёмно-багровых кресел с широкими подлокотниками были пусты, зеркальный чёрный потолок отражал все предметы салона и мягко светился, ноги тонули в пушистом красном ковре, все иллюминаторы были закрыты алыми драпировками, под цвет отделки стен, украшенных причудливым рисунком из спутанных вензелей. В одном конце салона была дверь с часами, показывавшими два часа дня, а может ночи. С противоположной стороны дверь была с зеркалом, разделяя обширный бар, занимавший оставшееся пространство. Неуверенно встав, Мина подошла к иллюминатору и отдёрнула штору. За толстым стеклом чёрное крыло разрезало воздух, серые облака, словно грязный синтепон из старого дивана, с которого сорвали обивку, грудой свалявшихся комков тянулись до горизонта под металлическойптицей. Воздух тоже был каким-то серым и тяжёлым, солнце словно закрыли ситцевой тряпкой, и его лучи тускло освещали замаранный простор из сваленной грязи.

События стали медленно восстанавливаться в голове, словно кто-то сшивал порвавшиеся затёртые чётки, однако многих каменных шариков всё равно не хватало. Перед глазами шумным наваждением в бешеном круговороте пронёсся концерт, ароматным маревом проплыл номер в отеле Георг V, жуткой стеной встала опера Гарнье, от одного вида здания которой девушку теперь до конца жизни будет пробирать холодная дрожь. Вот Роллс-ройс с рёвом клаксона появился, словно скала перед тонущим моряком, ухватившимся за края трещащего плота. Вежливые, но цепкие и сильные руки, тёплы янтарные глаза и задушевный разговор в просторном салоне. Дорога до аэропорта, небольшой частный самолёт и только два слова, произнесённые мраморной девой в не по сезону длинном пальто: «Седьмая жена».

У Мины создавалось впечатление, что ей вкололи какое-то успокоительное или наркотик. Она не могла быть так спокойна после всего пережитого в столь долгую безумную ночь и солнечное, но чёрное как бездна утро. Девушка хотела вновь увидеть Виктора, увидеть, что с ним сделали. И спасти. Хоть она и не представляла, куда её привезут, как и не знала, правда ли что ещё можно вернуть парня, которого она знала десять лет назад. Волна усталости и переживаний снова накатила на Мину, и она бессильно упала в кресло.

***

Сразу после произошедшего в шахте девушка боялась появиться в родном городе, она не знала, как смотреть в глаза родителям Виктора и что рассказать им о его смерти. Только утром Мина решилась выйти из заброшенного дома, куда её привёл тоннель из катакомб, и по мокрому песку выйти к дороге, надеясь поймать попутку до Лапласа. Она была вся мокрой и дрожащей, от холода и голода, но в куда большей степени от всего пережитого. Не успела девушка сделать и нескольких шагов вдоль трассы, как рядом остановилась патрульная машина. Оказывается, её мать уже вечером, хотя дочь порой задерживалась и куда дольше, подняла на уши всю полицию побережья. Возможно, материнское чутьё подсказало, что произошло что-то кошмарное, однако родители Виктора ни о чём не беспокоились, спохватившись лишь после утреннего звонка матери Мины, бывшей на грани истерики. Семья парня была к нему вообще равнодушна, недовольные своей жизнью, уверенные, что достойны куда большего, а теперь застряли в этой провинции, его родители постоянно ссорились, не разговаривали днями, стабильно раз в месяц подавали документы на развод, а потом по одной им известной причине мирились и продолжали мучить друг друга дальше. До сына, его стремлений, его судьбы, самого его существования им не было никакого дела, они навсегда застряли на руинах тщеславных мечтаний своей молодости.

Рассказ о трагедии в шахте, о которой никто никогда не слышал, потряс тихое побережье, словно чума поразив все маленькие сонные городки в округе. Короткий репортаж с пытающейся отделаться от назойливого репортёра Миной проскочил в одном из выпусков центральных новостей. Организовали поисковые работы в шахте, котораяреально существовала, однако все нижние уровни оказались завалены породой, а согласно всё-таки поднятым архивам, сотню лет назад в ней добывали уголь. Тоннель же, по которому девушка выбралась на поверхность, так и не был найден. Что испытали родители Виктора, узнав о смерти своего сына, сказать трудно, на людях они практически никак не выразили своих эмоций. Провели поспешные похороны, на которых кроме них и священника была только Мина и её родители, и, едва успев закопать пустой гроб, наконец, развелись, уехав каждый в свою сторону.

Девушка не могла больше находиться в городе, и, поддавшись уговорам матери, продолжила образование, уехав в ближайший мегаполис. Мина надеялась, что учёба отвлечёт её, поможет вновь найти себя, ибо на альпинистское снаряжение она больше не могла смотреть без содрогания. Девушка пошла по стопам отца, став инженером гражданского строительства, пыталась завести хоть какой роман, но всё было бесполезно — она вновь и вновь вспоминала Виктора, перед глазами вставали мраморные уроды, в ушах звучали угрозы. Отчаявшись, в безумном порыве сложить, наконец, свою неспокойную голову, девушка вернулась к альпинизму, занявшись теперь им с несвойственным ранее фанатизмом, пренебрегая безопасностью и чувством самосохранения. Но господь уготовил для Мины другую судьбу, её жизнь несколько раз была на волоске, но девушке всегда удавалось мастерски справиться с возникавшими на высоте проблемами. Тогда её и заметили, и предложили первую работу на стезе промышленного альпинизма.