Семнадцатая жена - Страда Дион - Страница 16

За соседним столиком девушка с азиатской внешностью: кругленьким и плоским лицом, короткими и черными, как смоль, волосами и узким разрезом глаз, казавшимися из-за аляповатого и броского макияжа постоянно прищуренными, бешеной тирадой, мешая английский и французский, изливала в камеру впечатления от концерта. Журналистка была перевозбужденной, порой даже заикаясь от потока эмоций. Оператор, совершенно равнодушный, меланхоличного вида мужчина средних лет, сидел со скучающим и несчастным видом. А азиатка продолжала скороговоркой описывать свои впечатления, перейдя от концерта к личности Юлии Девил, а потом к опере, жутким голосом заведя байку о подземном озере. Она уже в пол оборота повернулась к Мине, видимо, желая растормошить её на интервью о впечатлениях, будто ей своих собственных не хватало, как со стороны оперы кафе накрылановая волна гудящих голосов. Все сидевшие рядом мужчины и женщины подскочили, и без разбора оставляя купюры на столе, побежали через улицу, доставая на бегу фотоаппараты и камеры, журналистка вместе со своим оператором сразу оказалась впереди толпы, не смотря на невероятно высокие шпильки.

К парадной лестнице оперы Гарнье подъехали, подрезав вынырнувшие откуда-тоиз боковых улочек два телевизионных фургона, три Роллс-ройса Фантом новой модели, огромных, старомодно квадратных и более черных, чем царившая на улице ночь, поблёскивая хромом в свете фонарей. Двери оперы распахнулись, и по лестнице стала спускаться Юлия Девил, в длинном сером платье, поверх которого было накинуто как всегда чёрное замшевое полупальто. Рассеянным жестом она поправила затянутой в перчатку рукой солнечные очки, и одарила, вмиг собравшуюся, не смотря на все старания организаторов концерта и охраны, толпу плотоядной улыбкой. Тёмные очки смотрелись до смешного неуместными до тех пор, пока не грянул залп фотовспышек, щелчки раздавались с частотой автоматной очереди, охрана жмурилась и пыталась закрыться руками.

«Так вот зачем ей очки, продумано», — мимолётная будничная мысль отрезвила и развеселила Мину. Она уже с любопытством наблюдала, как ещё несколько минут покрасовавшись для журналистов, Юлия продолжила шествовать к машинам. Один из охранников распахнул дверь, дива погрузилась в кожу огромного салона, остальная гвардия стала размещаться по двум другим автомобилям. Задние окна Роллс-ройса с певицей опустились, она жестом поманила одного из охранников и сказала пару слов. Но перед тем как тонированное стекло вновь скрыло от посторонних глаз нутро автомобиля, Мина увидела в салоне её, беломраморную особу, сверкнувшую янтарём полу прикрытых глаз. В следующее мгновение кортеж бесшумно тронулся, сопровождаемый счастливой, оттесняемой оставшейся охраной с дорожного полотна, толпой.

У девушки в голове что-то словно щёлкнуло, опустили рубильник и включили все тумблеры, сама она решила, что полетели все предохранители, но ничего не могла поделать. Мина понимала, что не существует вторых таких глаз, и если она увидела это странное создание рядом с Юлией дважды, то обязана увидеть и в третий раз. Откинув в сторону меню, она бросилась к арендованному мотоциклу, припаркованному за оперой, и с рёвом, на который только было способно это несчастное средство передвижения, рванула с места. Девушка прекрасно знала, как и весь Париж, где именно остановилась дива, но она боялась, что мраморной спутницы по завершении маршрута в машине может не оказаться.

Сквозь ещё кружившую вокруг оперы толпу, надеявшуюся разузнать что-то пикантное после отъезда дивы, узкими проездами, девушка вырулила на бульвар Капуцинок, как раз вовремя, чтобы увидеть свернувший на улицу Руаяль кортеж. Ей уже доводилось бывать в главном городе французского департамента, она неплохо знала его центр и была удивлена, что Юлия поехала таким маршрутом, ибо вскоре Роллс-ройсы застряли рядом с площадью Согласия. Возможно, певице хотелось посмотреть на виды города, но тогда ей стоило воспользоваться более компактным транспортом. Протискиваясь по узкой дороге между припаркованными автомобилями и не такими уж редкими для такого времени другими участниками движения, обдав выехавших на встречную полосу мотоциклистов оглушительным рёвом трёх клаксонов сразу, эти кареты автомобилестроения огибали блестевшую золотом в ночном освещении площадь, шумевший фонтан, который почти не было слышно за звуками города и иглу обелиска, поднимавшуюся к низко нависшему небу, словно стараясь проткнуть его. Девушка сбросила скорость и остановилась за габаритным джипом, пока лимузины не протиснулись дальше, к Елисейским полям.

Здесь улица была значительно шире, и кортеж разогнался, блестя и переливаясь чернотой в неоновых вывесках магазинов и ресторанов. Мина старалась держаться на безопасном расстоянии, не выпуская шедевры английского автомобилестроения из виду, и хотя не заметить три Роллс-ройса можно только в гараже арабского шейха, угнаться оказалось не просто. По прямой водители вдавили педаль газа в пол, и хромированные танки неожиданно ловко лавировали в транспортном потоке широкой улицы. Девушка испугалась, что её заметили, однако не такой уж она ловкий шпион, да и если кем её и считают, то буйной фанаткой, но никак не подругой парня, погибшего десять лет назад в заброшенной шахте. Мимо проносились сияющие громкие бренды, увешанные гирляндами деревья и пёстрая толпа, а над крышами высилась Эйфелева башня, раскрашивающая своим сиянием ночное небо. Через пару сотен метров автомобили немного сбросили скорость у огромных клумб, а стоило Триумфальной арке выплыть из-за горизонта, свернули на улицу Пьер Шарон, финишной прямой перед одним из самых роскошных отелей Парижа — Георг V.

Кортеж резко затормозил перед парадным подъездом, едва не проредив толпу журналистов, но половина из них была бы только счастлива этому. Мина пролетела мимо, завернула в ближайший проулок, бросила мотоцикл и побежала назад к отелю. Но она зря опасалась не успеть, Юлия Девил раздала ещё пачку автографов и холодных улыбок, после чего поднялась в здание, мимо красного от удовольствия швейцара. А следом, в толпе охраны и пытавшихся затесаться журналистов, прошла и девушка в белом, на которую никто не обратил внимания.

Мина убедилась, что Юлия приехала именно в Георга V, и с ней было это мраморное нечто с жуткими глазами, но о дальнейших своих действиях девушка не имела, ни малейшего представления. Она прошла немного дальше по улице и зашла в маленькую кофейню, уже превращённую репортёрами и поклонниками творчества певицы в наблюдательный пост. Просидев около двух часов, и, когда уже вовсю светало, а толпа практически разбрелась, Мина заплатила за литр выпитого кофе и пошла назад к отелю, всё также без плана, но решившая действовать любым способом. Она подошла к дверям, думая представиться как есть и объяснить своё появление чрезвычайной ситуацией, что кого-то придавило упавшей конструкцией, хотя конечно с таким же успехом Мина могла спросить, как пройти в библиотеку, но ничего лучше в разбереженный событиями и пробудившимися воспоминаниями ум не пришло. Однако швейцар без вопросов распахнул стеклянную дверь, внутри пустого и покружённого в утренний полумрак холла, утопающего в зелени и цветах в тусклом свете приглушённой на ночь огромной хрустальной люстры, девушку также никто не остановил и ни о чём не спросил.

— Вас ждут, прошу за мной, — услужливый голос поймал Мину на лестнице. Её догнал миловидный коридорный и провёл к лифту. Не обратив внимания на номер засветившейся кнопки, через минуту девушка вышла в пустой коридор. Парень провёл её по коврам, мимо подлинников малых голландцев и остановился около больших двухстворчатых дверей, видимо это и был президентский сьют дивы, девушка знала, что ждёт её именно она. Мина постучалась, но двери сами распахнулись, а услужливого коридорного уже нигде не было. Она переступила порог.

Погружённый в темноту холл поражал классикой роскоши с покушением на стиль Людовика XIV. Повсюду в неровном рассветном свете слабо блестели полированное дерево, мрамор и хрусталь. В воздухе переливалось благоухание сотен живых цветов, которые были везде — в вазах, корзинах, лежали огромными перевязанными букетами на диванах и в креслах, словно прошёл летний сенокос, но вместо сухой травы накосили роз, лилий, орхидей, самых томных и благородных оттенков. Выйдя на середину комнаты, Мина увидела раскрытую дверь и вошла в неё, оказавшись в убранном красным деревом кабинете, стеклянные двери, на другой стороне которого, были распахнуты, и лёгкий ветер шевелил тяжёлые портьеры. Осмотревшись по сторонам, девушка услышала стук закрывшейся входной двери и обернулась. Она обомлела, встретившись взглядом с мраморной статуей, но спустя несколько мгновений поняла, что это обычная статуя, не собирающаяся пугать её своими глазами.