Дело жены оборотня (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 20

– Увы, до присяжных дело может не дойти. Если утром ваш отец подтвердит перед судьёй готовность заключить сделку о признании вины, его осудят уже завтра.

– Он не может признать свою вину! – взвыли волки и вдоль ограды замерцали автоматически включившиеся звукозаглушающие амулеты.

– Именно это я собираюсь доказывать: что Хью Энсли не способен нести ответственность за свои слова. Однако даже если удастся довести дело до жюри присяжных, окружной прокурор не позволит набрать в него оборотней. Всем известно, что перевёртыши слишком преданны своим сородичам, преданны даже вопреки закону, и Кодекс Иных содержит параграф, запрещающий оборотням исполнять обязанности присяжных заседателей, когда слушается дело их сородичей по биологическому виду. Поэтому вам следует готовиться к тому, что рассказы о великой любви оборотней к своим парам не возымеют на присяжных сильного действия и те будут опираться исключительно на доводы следствия, а на руках у прокурора масса улик против вашего отца.

– И что делать? Чем мы может помочь? – прорычал волк, а семья за его спиной поднялась на лапы и вздыбила шерсть на загривках.

– Есть идеи, – кивнула Вэл и вытащила из кармана джинс кружевной платочек. – Для начала обыщите весь город, особенно территорию вокруг дома вашего отца, и поищите следы присутствия этой особы. – Чёрные носы волков уткнулись в кусочек ткани, шумно втягивая в себя запах. – А вас, старший сын, я попрошу заглянуть ко мне утром – хочу обсудить с вами одно дельце перед встречей с подзащитным.

Волки умчались прочёсывать город, лихо перемахнув через высокую ограду садика Вэл и умудрившись не потоптать ни один цветок на клумбе. Хороших детей вырастили Энсли: вежливых и воспитанных. И вдвойне хорошо, что ей самой не придётся тратить всю ночь на беготню по городу: дюжина волков управится с делом гораздо быстрее.

Разбирая вещи, Вэл обнаружила десяток пропущенных звонков от Тони. Капитан Уильямс, чтоб ему икалось, выключил звук на её телефоне, когда забрал его в участке, а включить обратно, конечно же, забыл! Не успела Вэл прибавить громкость, как телефон засветился входящим вызовом.

Первые восклицания встревоженного личного помощника Вэл благоразумно пропустила мимо ушей, ответив лишь на первый конкретный вопрос (который не начинался с фразы «о чём ты думала» и «я чертовски переживал, а ты...»).

– Да, прилетела тем рейсом, что и собиралась, уже дома. Новости по делу Энсли есть?

– Нет, – виновато ответил помощник, и Вэл представилось, как он по привычке втягивает голову в плечи.

– Кэмпбелл с твоей подачи узнал о моём задержании?

– А он о нём прознал?! Честное слово, не из-за меня! Наверное, кто-то из судейских Лос-Анджелеса сообщил ему о поступившем от меня заявлении о незаконности твоего ареста. Судей среди Иных не так уж много, все всех знают. Так это по звонку Кэмпбелла тебя так быстро отпустили?

– Хм-ммм... Полицейские нашли другую подозреваемую и решили, что в моей особе больше не нуждаются, – ответила Вэл, не опровергая уверенности помощника, что Кэмпбелл просто позвонил в полицейский департамент.

– Что планируешь делать? Я одет, готов моментально выехать в любом направлении.

– Я планирую спать, Тони. Даже чудовищам требуется отдых, знаешь ли. Так что выезды откладываются до утра, встретимся в зале суда.

Глава 9, о делах минувших дней

Если вы твёрдо намерены стереть из памяти своё прошлое, научитесь контролировать свои сновидения, чтобы они не погружали вас в него с докучливой настойчивостью! Вэл никак не удавалось договориться с подсознанием – оно упрямо напоминало о том, о чём давно бы следовало позабыть...

В тот день из далёкого прошлого зрителей в зале суда было больше, чем обычно бывает при рассмотрении дела о краже со взломом, когда ограблен дом простого бухгалтера и никто не пострадал. Репортёры не почтили заседание своим присутствием, поскольку даже для Ковингтона такое дело никак нельзя было счесть резонансным. Однако для Вэл, которой нечасто доводилось помогать шефу в суде, оно было лично значимым и важным, как и для многих Иных, собравшихся в зале: в краже обвинялись трое оборотней-подростков.

Троица пятнадцатилетних парней, способных отращивать в воде жабры и рассекать водные глади крупными хищными рыбами, горячо заверяла детективов, что они ни в чём не виноваты. Одиноко живущий пожилой бухгалтер был заядлым рыбаком и часто брал их с собой на озеро: разжечь костёр на бережку, поудить рыбки, поспать в палатке на свежем воздухе. Родители мальчишек дружбу с непосвящённым человеком одобряли, хоть и предупреждали их о необходимости хранить тайну своей биологической принадлежности. Парни тайну старшему товарищу не раскрывали, и их дружба с мистером Пиколли длилась уже немало лет.

В роковое утро одному из подростков пришёл вызов с телефона Пиколли, и его взволнованный голос в трубке произнёс: «Я свалился со стремянки и меня придавило шкафом, который я хотел подремонтировать! Кажется, нога сломана, двигаться не могу, помогите мне выбраться отсюда!» Мальчишки встревожились, сбежали со школьных уроков и понеслись к дому друга. Входную дверь они нашли запертой, но силы юным оборотням было не занимать и они выбили замок одним ударом (в официальных бумагах по делу было прописано использование лома). Ворвавшись в дом, они никого не нашли и перезвонили мистеру Пиколли. Телефонный номер не отвечал, и парни, обзвонив больницы и пожав плечами, отправились обратно в школу, кое-как закрыв дверь и для надёжности подперев её поленом. Буквально через пять минут к дому подлетела полицейская машина, вызванная бдительной соседкой, и полицейские увидели, что дом действительно взломан. Они вызвали с работы живого-здорового мистера Пиколли и тот мигом выяснил, что из тайника под кроватью исчезли все его наличные накопления. По горячим следам детективы сразу вышли на мальчишек и обнаружили в школьном шкафчике одного из них утерянный мистером Пиколли телефон. В шкафчике другого в кармане куртки нашли несколько купюр из украденных денег: Пиколли, как бывалый бухгалтер-кассир, записывал в блокнот номера всех своих спрятанных купюр.

И теперь обвинение заявляло, что утренний звонок на свой номер мальчишки организовали специально, чтобы создать себе всё объясняющую версию-алиби, и в местные больницы позвонили с той же целью. Основную сумму денег в вещах парней не нашли, но припрятать украденное – дело нехитрое. У обвинения имелся свидетель взлома, имелись отпечатки пальцев обвиняемых на двери и во всех комнатах, имелись улики в виде телефона и купюр – и не имелось никаких других подозреваемых. В итоге прокурор считал, что дело ясное, хоть сам пострадавший был убеждён, что его юные друзья говорят про тот день абсолютную правду. Вэл тоже не сомневалась в искренности мальчишек, но одно дело – верить клиентам, а другое –доказатьоправданность этой веры. К сожалению, тот, кто умело подставил парней, предусмотрительно разлил в прихожей банку скипидара, сделав невозможной определение в воздухе запахов побывавших в доме «гостей». Шефа Вэл страшно злило отсутствие хоть каких-то зацепок, указавших бы на истинного вора: отыщи они в сфабрикованном деле хоть одну-единственную неувязку – и всё обвинение рассыпалось бы, как карточный домик. Увы, такой неувязки защите до сих пор не удалось найти, и у Вэл осталась в рукаве последняя ненадёжная карта, которая могла и не сыграть роль козыря.

– Мистер Донован, позвольтемневызвать свидетельницу? – прошептала она на ушко шефу.

– Что-то удалось откопать? Удачно расследовала вопрос о скрипучей калитке? – заинтересовался адвокат.

– Пока не знаю, насколько удачно, – честно призналась Вэл, но шеф решил довериться своей личной помощнице и она поднялась, требуя вызвать свидетельницу по делу. Свидетельницей была соседка Пиколли – молодая девушка, недавно унаследовавшая домик, небольшой приусадебный участок которого граничил с участком потерпевшего.

– Вы утверждаете, что утром дня кражи были у себя дома и видели, как трое обвиняемых выбивают дверь вашего соседа?