Смерть на ипподроме - Френсис Дик - Страница 58

Мальчик-рассыльный вернулся с ответом: мистер Лаббок встретится со мной в гостиной в два пятнадцать.

Он оказался упитанным пожилым господином с рыжеватыми усиками и тощей прядью волос, маскирующей лысину.

– Я хочу узнать насчет Грэнта Олдфилда, – приступил я прямо к делу.

– Олдфилд? – пробормотал он, сбивая пламя с сигары, – О, да, я помню Олдфилда, – он оглядел меня зорким взглядом. – Вы.., э-э.., все еще работаете для той же фирмы, не так ли? Хотите сделку? Почему бы и нет? Я буду платить вам проценты за каждого победителя, которого вы подскажете.

– Так вы платили и Олдфилду?

– Да.

– А деньги вы передавали ему лично?

– Нет. Он просил платить ему чеком и высылать на почтовое отделение.

– На какое именно?

Лаббок отхлебнул коньяку и окинул меня оценивающим взглядом:

– А зачем вам это?

– Стоящая идейка! – кинул я небрежно. Он пожал плечами, – Где-то в пригороде Лондона, но точно не помню. Столько времени прошло. Седьмое отделение или двенадцатое? Что-то в этом духе.

– У вас не записано?

– Нет, – решительно отверг он. – А почему вам не спросить у самого Олдфилда, если так нужно? Я вздохнул.

– И сколько раз он вас информировал?

– Назвал мне примерно пять лошадей. Три из них пришли первыми. Вот в этих случаях я посылал ему деньги.

– Вы не были убеждены точно, что именно Олдфилд продает вам сведения?

– Все зависит от того, как понимать слово "точно". Я догадывался. А кто мог быть еще? Но, пожалуй, я не был в этом уверен, пока Эксминстер не заявил: "До меня дошло, что вы покупаете информацию у моего жокея". И я согласился, что покупаю.

– Значит, до этого вы никому не говорили, что Олдфилд продает сведения? Ни одному человеку?

– Нет, определенно нет, – он одарил меня жестким взглядом, – В моей практике не принято широко сообщать о таких вещах. Особенно, если ты не уверен в фактах абсолютно. Но в чем, собственно дело?

– Ладно. Извините меня, мистер Лаббок. Я не собираюсь торговать информацией. Хочу только разгрести грязь, налипшую на Грэнта Олдфилда.

К моему удивлению, он лишь сыто причмокнул языком и сбил полдюйма пепла с сигары.

– Знаете, согласись вы снабжать меня информацией, я стал бы искать, где скрывается ловушка. Есть жокеи, которых можно подкупить. Но есть такие, которых не купишь В моем деле нужно иметь интуицию. Так вот, – он ткнул сигарой в мою сторону, – вы не из тех, кто продается.

– Благодарю, – пробормотал я.

– Ну и глупо. В этом же нет ничего противозаконного. Я усмехнулся.

– Мистер Лаббок! Олдфилд – не Робинсон. Но его карьера и здоровье пострадали как раз из-за того, что вас и мистера Эксминстера уверили, будто Робинсон – это и есть Олдфилд, Он с сомнением пригладил рыжие усики.

Я продолжал:

– Олдфилд бросил конный спорт. Но для него по-прежнему важно, чтобы с него сняли этот позор. Вы поможете мне?

– Каким образом?

– Напишите заявление, что у вас не было никаких доказательств, что, платя Робинсону, вы на самом деле платили Олдфилду. И до Джеймса Эксминстера вы никому не говорили, кто такой Робинсон.

– И это все?

– Да.

– Хорошо. Такое заявление не причинит никому вреда. Но мне кажется, вы идете по ложному следу. Никто, кроме жокея, не станет так прятаться. Никто, кроме жокея, который рискует потерять работу, если это обнаружится... Но я напишу то, что вы хотите. Он снял колпачок с авторучки, взял лист бумаги с грифом отеля и решительно написал все, – Ну вот. Хотя я и не понимаю, что это может дать. Я прочитал написанное, свернул листок и сунул себе в бумажник.

– Кто-то донес мистеру Эксминстеру, будто Олдфилд продает вам информацию. Если вы никому не говорили об этом, кто мог знать?

– О! – у него широко раскрылись глаза. – Понимаю. Да, да, понимаю. Робинсон знал. Но Олдфилд нипочем не стал бы рассказывать...Следовательно, Олдфилд – не Робинсон.

– Примерно такая логика, – согласился я, вставая, – Мистер Лаббок, я чрезвычайно благодарен вам за помощь.

– К вашим услугам, – он широко улыбнулся и помахал заметно уменьшившейся сигарой, – Встретимся на скачках.