По следу скорпиона - Федотова Юлия Викторовна - Страница 31

Детство всякой дисы – пора столь мимолетная, что не каждая может вспомнить себя ребенком в полном смысле этого слова. Раннее детство для Меридит слилось в бесконечную череду походов (когда она сперва, неудобно скрючившись, болталась в мешке за спиной у матери, а позже в компании сверстниц, едва поспевая, трусила за строем) и привалов, когда матери сгоняли девчонок в круг и заставляли до посинения упражняться в военном искусстве.

Но в тот год, когда Меридит впервые попала в Хемму, ее уже не считали совсем маленькой. Любящая мать раздобыла для дочери отвратительный арбалет («Не ной, вовсе он не тяжелый, с таким даже люди справляются») и, чтобы не путалась под ногами, за полцены определила младшим стрелком к знакомому десятнику Зизенбуггеру.

Десятнику Зизенбуггеру было все равно, кто перед ним, взрослый дядька или десятилетняя девчонка, у которой и арбалет не по росту, и понос от гнусной сехальской еды. Спрос был со всех одинаков. А ответ – разный. Взрослых стрелков почему-то не драли ремнем и не ставили в ночной караул в одиночку, хотя они уверяли, что совершенно не боятся лусов – мелкую, но зловредную песчаную нежить. Десятника Зизенбуггера убило у нее на глазах, снесло голову ядром катапульты. И ей было даже немного жалко, она поплакала тихонько, потому что хоть он и сволочь, а все-таки свой.

Тогда наемная армия Хеммы сломила сопротивление имперских войск, и на алнайшахском престоле засел узурпатор. Но уже через год все вернулось на круги своя, и с тех пор в сехальские походы дисы снаряжались регулярно. И всякий раз Меридит ревела белугой, уговаривая мать отправить ее куда угодно, хоть с орками воевать, лишь бы не в постылую Хемму. И получала один и тот же ответ: «Вот вырастешь большая, нанимайся куда хочешь, а пока слушайся старших. Мы деньги лопатой не гребем, чтобы от них отказываться».

С тех пор она Хемму и ненавидела. Ненавидела, но жалела. Грустно было год за годом наблюдать, как тонет, захлебывается в нищете еще недавно процветавший город.

Со временем многое изменилось. Она перестала бояться лусов, научилась есть что попало, выкинула ставший слишком легким арбалет, сама нанималась, куда хотела, но смесь детской ненависти и жалости продолжала жить в ее душе…

– Ну, все. Можем улетать, – объявила Ильза, выковыривая стрелу из своего мешка, – этот город мне не нравится. Не уважаю, когда стреляют в мирных путников.

Почему в них стреляли? Да потому, что не вся Хемма успела потонуть в нищете. Один район избежал общего разорения. Он раскинулся на побережье, отделенный от остального города мощной стеной. И дворцы здесь были в полном порядке, и сады цвели, и фонтаны журчали, и прекрасные статуи услаждали взор. Но увидеть это великолепие удалось лишь с воздуха. Здесь жил правитель. Простых смертных (да и бессмертных) сюда не пускали. Бдительная стража открыла стрельбу. Хорошо, ковер не повредили!

– А я тебе говорила, – торжествовала диса, – ничего хорошего в Хемме нет.

– Я предпочла убедиться лично! – важно сказала девушка. Когда она говорила такие красивые слова, то ясно ощущала, как в голове у нее начинает заводиться ум. Может быть, со временем его станет так много, что наружу полезет, как у Хельги.

От размышлений о состоянии собственного ума ее отвлек Эдуард.

– Смотрите, смотрите, что там творится?!

Все свесились вниз.

Прямо под ними, на площади, довольно большая толпа окружила кого-то, и намерения у нее были явно недобрые. Гвалт стоял, будто в стае ворон приключилась драка.

– Наверное, вора поймали, – предположила диса. Она не желала задерживаться в городе ни под каким предлогом.

Рагнар присмотрелся. Там внизу среди черных блестящих макушек, среди цветных южных шапочек мелькали, искрились в солнечных бликах золотые локоны.

– Мы должны выяснить, в чем дело. – Благородная рыцарская натура всегда восставала против жестокости толпы. А уж если в беде оказывалась дама…

Меридит плюнула по-кансалонски и направила ковер вниз.

Не так-то просто оказалось проникнуть внутрь человеческого кольца. Простое распихивание и расталкивание ощутимого эффекта не принесло. Тогда Меридит набрала побольше воздуха и рявкнула на сехальском наречии:

– Р-разойдись!

В Хемме хорошо знали дис, а потому спорить никто не стал, толпа расступилась, образуя живой коридор.

– Что происходит? Почему беспорядок? – спросил Хельги сурово и властно. Он тоже имел опыт общения с толпой.

Люди загалдели вразнобой. Демон за шиворот выдернул и поставил перед собой одного человека, показавшегося ему умней остальных.

– Говорить будешь ты. Остальным молчать!

Хеммец согнулся в поклоне. Ему даже в голову не пришло поинтересоваться, по какому праву чужаки так нагло распоряжаются в его родном городе.

– Вот эти двое, о господин! Явились незнамо откуда, встали посередь площади и давай петь. А слова чужие, непонятные. А Хузар, он вот только здоров был, а их послушал, купил шербету, хлебнул – вдруг его скрутило всего, заорал да и помер. Гляньте сами, добрый господин, вот он, туточки лежит. Колдовство это, не иначе! Пришлые его чарами сгубили! И нас погубят, мор нашлют!

– Колдовство! Колдовство! – загудела толпа.

– Молчать! – вновь рявкнула диса.

Хельги, брезгливо сморщив нос, склонился над трупом злополучного Хузара.

– Нет тут никакого колдовства! – объявил он. – Холера у вашего Хузара. Так, всем слушать меня! Торговца шербетом найти, посадить под замок, товар вылить в огонь, труп тоже сжечь. Сырую воду не пить, варить на огне, пока не вскипит, помои на улицу не лить – вырыть ямы, засыпать известью. Жевать лук и чеснок, чем больше, тем лучше… Что еще? Да. Всех покойников сжигать за городом. А этих, – он кивнул на мнимых виновников переполоха, – я забираю.

– Тьфу! – выругалась Меридит. – Вот гиблое место! И главное, у них что ни год, то чума, то холера, то моровая язва – и хоть бы кто поумнел. Сидят в дерьме по уши, и все у них колдовство!

– А здорово вы с ними управились! – восхитился Рагнар. – Я боялся, решат, что мы с колдунами заодно, на клочки разорвут!

– Нет, – хмыкнула Энка, – на Юге командный голос уважают. Вон, видите? – она кивнула вниз.

Ильза посмотрела и тоже плюнула. По-кансалонски, как Меридит.

Прямо посреди площади на прекрасной халцедоновой мозаике чадило, обильно залитое маслом, тело несчастного любителя шербета.

– Ну а вы кто такие? Откуда? – Энка, склонив голову набок, бесцеремонно разглядывала «колдунов».

Было их двое. Юноша лет девятнадцати, самой что ни на есть романтической наружности: хрупкий, нежный, каштановые кудри до плеч и бездонные очи в обрамлении девичьих ресниц. И девушка, такая восхитительная, что Ильза даже застыдилась, вспомнив, как вертелась перед зеркалом в доме толстого торговца и воображала себя красавицей. Нет, вот они какие, настоящие красавицы. Легкая до невесомости фигурка, лицо сказочной принцессы, синие глаза, коралловые губки, золотые локоны. Ступни и ладошки крошечные, как у ребенка.

Девушка приникла к груди юноши, тот сжимал ее в объятиях, оба молчали и очень заметно дрожали. Видимо, они мысленно уже распрощались с жизнью.

– Эй! – Энка хотела привлечь их внимание пинком, но передумала, лишь прибавила громкости. – Эй!!! Может, проснетесь? Кто вы такие?

Ее резкий голос, тембр которого даже любящие друзья не сочли бы приятным, вывел парочку из оцепенения.

– Мы к… комедианты, – пролепетал юноша. – Странствующие комедианты. Мы поем песни, баллады и тем добываем себе на хлеб.

Хельги с сомнением присвистнул. Он не раз встречал странствующих комедиантов и прекрасно представлял, что это за народ. Ушлые, пронырливые, нахальные, большие любители хлебнуть что покрепче и стянуть что плохо лежит. А уж в умении управлять толпой им и вовсе не было равных, куда там наемникам! Ни один бунт, ни один переворот в Староземье не обходился без непосредственного и самого активного участия данного социального элемента.