Нелегал.Том I (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 76

Ух, что там началось! Его не просто освистали, ему выступление сорвали, не позволив продолжить речь, так вопили и свистели.

А всё почему? Да просто тоньше действовать нужно, тоньше! Пусть Общество изучения сверхэнергии с недавних пор и стало частью института, но заявлять студентам о лидерстве хоть в чём-либо — всё равно что красной тряпкой перед быком махать!

Рашид Рашидович со мной оказался всецело согласен.

— Хороший специалист, но плохой политик! — с хмурым видом произнёс он и выругался: — Шакал!

Этим словечком реабилитолог охарактеризовал уже не Ломового, а пришедшего ему на смену усача по фамилии Чертопруд. Заместитель заведующего третьей лабораторией повёл себя умнее и для начала потрафил студенческой аудитории заявлением о том, что свободные выборы — это первый признак истинного народовластия, а свои предложения подавал весьма обтекаемо, перемежая их откровенно популистскими лозунгами и делая упор на необходимости дать каждому из соискателей шанс на самореализацию.

— Систему образования надо менять! — потрясал он мощным кулачищем. — Если человек желает стать инженером, на черта ему сдались мёртвые языки? Зачем читать «Илиаду» в оригинале, скажите мне? Не знаете? Тогда я вам скажу: незачем! Наша задача в кратчайшие сроки обеспечить республику квалифицированными специалистами, а самообразованием каждый может заниматься в свободное время и за собственный счёт! Тут усреднения и обязаловки быть не должно!

За всю свою речь этот ушлый тип ни словом не обмолвился, кто и как будет выявлять наклонности и определять оптимальный путь развития соискателей, хотя его последователи из числа студентов говорили об этом предельно откровенно. Неспроста же их «недо-евгениками» прозвали.

Рашид Рашидович весь исплевался прямо, да и следующих выступающих именовал исключительно ишаками, клиническими идиотами, пронырами, подлецами и прочими разве что цензурными словечками. Ну а уж когда кто-то из них выдвигал дельное предложение, его и вовсе начинало потряхивать. Всякое проявление объективности давалось реабилитологу с превеликим трудом — такое впечатление, просто-таки через себя переступал.

Поначалу я никак не мог сообразить, в чём дело, а на пятом или шестом кандидате вдруг вспомнил, что изрядная часть этой публики в начале года наведывалась к Рашиду Рашидовичу и пыталась с ним о чём-то договориться. Сам же он потом на свой затейливый лад поведал мне о шкуре неубитого медведя.

— А чего вы свою кандидатуру не выставили? — спросил я, решив проверить мелькнувшую всполохом озарением догадку. — Собирались же?

Рашид Рашидович смерил меня пристальным взглядом, открыл и закрыл рот, немного помолчал, затем ответил:

— Политика — дело грязное. Не захотел мараться.

— Ой ли?

— Прежде речь шла исключительно о перераспределении финансирования, а не о об этом вот всём! Да и в нашей профессии — если не практикуешь, то деградируешь. Как минимум не развиваешься. А я не собираюсь менять род деятельности. Нет. — И он раздражённо отмахнулся. — Всё, не мешай слушать!

Не мешать у меня получилось вплоть до объявления последнего из участников сегодняшнего диспута, коим оказался предводитель кружка институтских мозгокрутов.

— А теперь послушаем заведующего кафедрой системной оптимизации доцента Резника! — объявил ведущий. — Борис Давидович, вам слово!

Я чуть на месте не подпрыгнул и шепнул на ухо реабилитологу.

— Как так? Когда его назначить успели⁈

— Позавчера, — подсказал Рашид Рашидович. — Взамен бедняги Орлика поставили.

— А какое отношение специалист по гипнокодам к кафедре системной оптимизации имеет? Чем они там вообще занимаются?

— Гипнокодами и занимаются, — ответил реабилитолог. — Оптимизируют с их помощью подачу материала и низводят учебный процесс до просмотра движущихся картинок под расширяющими сознание препаратами. Всё во имя эффективности!

— А чего Резник тогда выступать припёрся? — вновь дёрнул я Рашида Рашидовича. — У него же должность профессорская!

— Должность профессорская, а докторской степени — нет. Вот обкатает свой проект на соискателях, наберёт материал и защитится.

— Так всё только ради диссертации?

— Угомонись!

Реабилитолог явно пребывал в дурном расположении духа, так что и дальше я его терпение испытывать не стал, тем более что кандидаты перешли непосредственно к дебатам. Следить за порядком взялся проректор по воспитательной работе, но накал страстей оказался столь высок, что даже его авторитета зачастую недоставало, и для удержания общения кандидатов в цивилизованных рамках время от времени приходилось задействовать сверхспособности. Угомонить же студентов на трибунах никто и не пытался, вместо этого сцену отгородили звуковым экраном с односторонней проницаемостью, а дополнительно с помощью акустических воздействий усилили голоса выступающих. У меня даже в ушах уже звенело.

А вот Рашида Рашидовича такие мелочи не волновали, он увлечённо болел за коллегу-медика, беспрестанно закатывал глаза и в сердцах поминал шайтана. Дела у Ломового и в самом деле шли не лучшим образом, поскольку остальные выступающие сочли франтоватого доктора лёгкой добычей и разносили в пух и прах каждый его довод.

— За углублённой схемотехникой будущее — никто с этим и не спорит! — в запале выкрикнул Максим Леонидович, обращаясь к Пауку, — но ваши притязания на истину в последней инстанции просто смехотворны! То, что вы предлагаете — пройденный этап! Специалисты Общества изучения сверхэнергии всесторонне рассмотрели эти вопросы ещё десять лет назад!

— За десять лет наука ушла далеко вперёд! — парировал доцент, оскорблённый выпадом медика до глубины души.

— Так почему тогда вы топчетесь на месте? — вцепился в него Ломовой. — Архивы Общества изучения сверхэнергии открыты! Берите, изучайте, развивайте! Обменивайтесь опытом! Борис Давидович, разве это не оптимальней, нежели в очередной раз изобретать велосипед?

Резник с высказыванием своего мнения на сей счёт торопиться не стал, и доцент Паук попытался перехватить инициативу у оппонента.

— Вздор! — завопил он. — Адаптация чужих разработок — путь изначально тупиковый! Требуется проявить индивидуальный подход буквально к каждому студенту, и работы этих ваших старорежимных прихвостней тут ничем не помогут! Не так ли, Борис Давидович?

— Несомненно, — подтвердил Резник, но только лишь этим и ограничился, а Паук, такое впечатление, ждал от коллеги куда более активной поддержки, очень уж растерянный у него сделался вид.

— Настоящий учёный всегда открыт… — начал было Ломовой, но не тут-то было.

— Да погодите вы! Не даёте другим и слова вставить! — весьма невежливо оборвал его Чертопруд. — Борис Давидович, если уж речь зашла об индивидуальном подходе, то скажите: а нужно ли стричь всех под одну гребёнку и пытаться довести до ста процентов случаи инициаций на эталонном шестом витке?

— Все люди разные, и при всей моей вере в силу науки это невозможно даже чисто теоретически, — ответил Резник, уйдя от прямого ответа на неудобный вопрос.

— Да и ненужно! — объявил Чертопруд. — Обучение оператора, прошедшего инициацию на так называемом «золотом» румбе, занимает годы, такой специалист получается воистину золотым! А так ли высока нужда народного хозяйства в специалистах с откровенно избыточной мощностью? Требуется ли она гениальному инженеру, виртуозному слесарю или сварщику экстра-класса? Вовсе нет! Рост доли операторов шестого витка самым существенным образом увеличивает нагрузку на институт, но по сути контрпродуктивно! Не лучше проявить индивидуальный подход и выводить соискателя на тот виток, который наиболее соответствует выбранной им стезе? Это ведь реально? Ваши разработки позволят проводить контролируемую инициацию?

— Вне всякого сомнения! — подтвердил Резник.

— Получается, наши позиции не просто схожи, но и дополняют друг друга? — улыбнулся Чертопруд и протянул собеседнику руку. — Предлагаю объединить усилия!

Борис Давидович колебался недолго, он решительно шагнул вперёд и ответил на рукопожатие. Для всех участников диспута такой поворот оказался полнейшей неожиданностью, особенно поражёнными случившимся альянсом показались мне доцент Паук и доктор Ломовой, а вот группы поддержки объединившихся кандидатов принялись скандировать имена своих наставников едва ли не раньше, нежели те скрепили союз рукопожатием.