Нелегал.Том I (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 70

Как ни странно, попасть к тому на приём оказалось если и проще, то не слишком. Для начала пришлось изложить причину визита делопроизводителю и наотрез отказаться от общения с другими консультантами, лишь после этого мне с превеликой неохотой разрешили проходить.

Я как-то от такого приёма растерялся немного даже. Что к чему сообразил, лишь когда подошёл непосредственно к кабинету Альберта Павловича. Вывеска на его двери претерпела кардинальные изменения, теперь там в качестве должности значилось: «заместитель заведующего кафедрой».

Во дела! А я ни сном, ни духом!

Оно и понятно — считай, месяц не виделись.

Я постучал, приоткрыл дверь и заглянул внутрь, Альберт Павлович оторвался от бумаг и указал на выход, не позволил даже через порог переступить. Впрочем, не остался куратор в кабинете и сам, поднялся из-за стола и вышел следом.

— Совершенно нет на тебя времени! — заявил он самую малость громче, чем требовала ситуация. — Уже ухожу!

— Да мне недолго! — поспешил я следом, принимая правила игры. — Меня на службе когда восстановят вообще?

— Обратись с этим вопросом к Сергею.

— Да ваш Сергей совсем мух не ловит! — объявил я, уже нисколько не играя на публику, поскольку именно так дела и обстояли.

— Он делает всё, что может! — отрезал Альберт Павлович. — Извини, спешу!

Вот так мы и вышли на улицу, а там куратор спросил:

— Ну чего тебе?

На меня он при этом даже не взглянул, продолжил шагать к проходной. Я пристроился рядом и спросил:

— Вы никак под колпаком?

— Разговоры в кабинете пишут, телефон слушают, журнал регистрации посетителей просматривают, — перечислил Альберт Павлович. — Да, Петя, я под колпаком.

— И кто наблюдение установил?

— Кто — не принципиально. Важно с какой целью. А с этим пока полная неопределённость, — ушёл куратор от прямого ответа и поторопил меня: — Говори!

— Семестр закончился, Вяз не сожрал — так, понадкусал только. Уговор был, что с меня взыскания снимут и звание вернут. Ну и в целом интересно, что происходит.

— Всему своё время, — ответил Альберт Павлович. — Пока момент не подходящий.

— И почему же?

Куратор остановился, взглянул на меня и вздохнул.

— Петя, ну ты же сам видишь, что в стране делается. А у нас ещё выборы в наблюдательный совет на носу! И проходить они будут по новому регламенту. Много кто решил рыбку в мутной воде половить, разные группы влияния активизировались. Придётся тебе какое-то время раздражающим фактором для одной из них побыть.

— Для той, которую представляет Вяз?

Альберт Павлович кивнул.

— И чем я его так раздражаю? Секретарь дисциплинарного комитета — это проходная пешка для игры вдолгую, а выборы на сентябрь назначены!

— Ну ты же сам сказал, что сожрать он тебя так и не смог, — улыбнулся куратор. — В этом-то всё и дело. Такие вещи в тайне удержать сложно, пошли слухи. Кто-то касательно господина Вяза молча выводы сделал, кто-то теперь над ним в открытую подтрунивает. А это урон репутации, с какой стороны ни посмотри.

— Слухи, поди, с вашей подачи пошли? — насупился я.

— Отнюдь! Много кто своих людей в совет провести рассчитывает, серьёзные деятели локтями толкаться начинают и друг другу подножки ставить. Ты этот момент учитывай. Не думаю, что Вяз к силовому воздействию прибегнуть решится, но поглядывай по сторонам. Мало ли…

Я передёрнул плечами.

— Ну спасибо!

— От каждого по способностям, знаешь ли, — хмыкнул Альберт Павлович и ускорил шаг. — По нашим сведениям в ближайшее время вновь должен активизироваться Гросс. Его приоритетная цель — дискредитация института. На своём уровне всякие нехорошие тенденции отслеживай, Гросса отличает системный подход.

— Понял, — кивнул я. — Кстати, похоже знаю, кто стоит за председателем студсовета и двумя его заместителями. Теми, которые в доме отдыха… Ну вы помните.

Куратор глянул на меня с хитрецой и сказал:

— Доцент Паук?

— Думаю, он.

— Правильно думаешь. Если что-то ещё узнаешь, ко мне не приходи, не звони, информацию передавай через Лизавету.

— Всё так серьёзно?

— Бережёного бог бережёт, — пожал плечами Альберт Павлович. — Всё, расходимся.

И он свернул к проходной, а я двинулся к библиотеке.

Ну а куда ещё? Долгов — море.

Грыз я гранит науки до самого вечера, а из читального зала отправился прямиком на занятия по сверхйоге. Федора Васильевна мне лишь кивнула и наставлениями докучать не стала, я расположился в уголке подальше от остальных её подопечных, лёгким усилием воли сотворил пару сияющих сгустков сверхсилы и оставил их плавать вокруг себя, а сам погрузился в медитативный транс. Привёл в равновесное положение внутреннюю энергетику, проработал узлы и каналы, в очередной раз попытался растворить в подсознании намертво зазубренную схему автономных шаровых молний.

Когда вынырнул из транса, то без всяких броских эффектов погасил энергетические структуры, поднялся с коврика и обнаружил, что явившиеся в зал подопечные Горицвета озадаченно переглядываются и вполголоса шушукаются. Их гуру и сенсей едва ли не впервые на моей памяти опаздывал на занятие, к тому же не было видно ни Льва, ни Якова. Пришлось старшим ученикам наводить порядок и занимать остальных.

Я сему обстоятельству особого значения не придал и отправился в раздевалку, где не только принял душ сам, но ещё и сполоснул насквозь мокрые от пота трико и майку. Высушил их минимальным энергетическим воздействием, убрал в портфель и отправился в столовую, а при входе в спорткомплекс столкнулся с господином Горицветом.

— Поздравляю с проектом, — покровительственно похлопал тот меня по плечу, проходя мимо.

Следом проскочил Яков Беляк, этот даже слова не сказал. А вот Лев задержался поздороваться.

— Представляешь — учитель меня на выезд берёт! — возбуждённо произнёс он. — Какую-то новую духовную практику осваивать будем!

«А вот ни разу она не духовная — как пить дать закалкой тела займётесь», — подумалось мне, но демонстрировать собственную осведомлённость я не стал, только уточнил:

— Это когда?

— В субботу уедем, в воскресенье вернёмся. Только я в оперативном резерве, нужно будет ещё у начальства отпроситься.

Лев убежал в спорткомплекс, а я озадаченно уставился на благодушно улыбавшегося мне батюшку, который в своей рясе смотрелся посреди студгородка, мягко говоря, неуместно.

— Отец Сергий…

Священник чиниться не стал и протянул руку.

— Здравствуй, Пётр!

— Не ожидал вас тут увидеть.

— Почему нет? Я, видишь ли, сын мой, ныне декан богословского факультета.

— Какого⁈ — округлил я глаза. — Богословского⁈

— Именно. У нас сейчас первый набор идёт.

— Но как же…

— То спорное решение о запрете прохождения инициации воцерковленными отменено как ошибочное. Чудес на свете не бывает, на всё воля Божья…

— Поздравляю! — сказал я и отправился в столовую в состоянии крайнего обалдения.

Сначала нервно похихикал при мысли о том, как Лев на выезде нос к носу столкнётся со священником, затем подумал о реакции студенческого сообщества на известие о создании в институте богословского факультета и решил завтра же переговорить на сей счёт с Касатоном. Мало ли кто карту негативного отношения к церкви разыграть решит, лучшего повода для провокации и не сыскать.

Так я полагал в понедельник вечером, но утро вторника ясно показало всю наивность этого моего заблуждения. Когда пришёл на консультацию, институт гудел почище растревоженного улья: обсуждалось заключение мирного договора со Срединским воеводством. В результате достигнутого соглашения под республиканский контроль отходила левобережная часть Окреста, а его западные регионы забирали себе наши недавние противники.

В зависимости от политических убеждений одни полагали это соглашение преступным сговором и оккупацией независимого государства, а другие толковали о предательстве национальных интересов и требовали восстановления границ на момент развала империи. И это были лишь две крайние точки зрения, а весь спектр мнений попросту не поддавался никакому учёту. Наслушался я всякого! Пришлось даже отказаться от посещения библиотеки и вместо этого в составе студенческого патруля разнимать спорщиков, не позволяя переходить словесным баталиям в банальный мордобой.