Таежные войны (СИ) - Майерс Александр - Страница 39

— Ладно, — я оперся кулаками на стол и кивнул на демонический артефакт. — Что с этим?

— Владислав сказал, скоро пришлет людей.

— Хорошо, — я отыскал на полке пустую шкатулку и сунул артефакт туда. — Позвони еще Кротову. Скажи, пусть доставят все имеющиеся свитки перемещения в поместье. Все готовые защитные амулеты — в казармы.

— Сделаю.

Остаток дня выдался таким же напряженным. Я даже не нашел времени поужинать и уснул прямо в кабинете, на диване. Спал плохо и проснулся разбитым. Но сразу же умылся в ближайшей уборной, потребовал кофе и вызвал Костю. Надо было понять, случилось ли что-то за ночь, и предпринять свои действия.

Я попытался связаться с Мокрухой, но тот не брал трубку, как бы настойчив я не был. В сердце сразу закралось беспокойство, однако я задушил его. Иван профессионал, и набрал себе отличных людей. Они справятся.

Не успели принести кофе, как раздался звонок от директора «Чернобурского леса».

— Слушаю.

— Ох, Георгий! — Роман Сергеевич был встревожен едва ли не больше, чем во время лесного пожара. — У меня плохие новости…

25

Трупы привезли на рассвете. Грузовик без опознавательных знаков подъехал к воротам «Чернобурского леса», и тела просто выбросили на дорогу, как мусор. Многие из них были сильно обожжены — дело рук мага огня. По изорванным маскировочным костюмам нельзя было сказать, чьи это люди. Но я прекрасно понимал, что это наши гвардейцы. Члены отряда тайных операций.

Выслушав Романа Сергеевича, я до боли стиснул зубы и спросил:

— Сколько тел?

— Двенадцать, ваше сиятельство. Нам… их похоронить?

Двенадцать. Весь отряд, включая Мокруху. Я врезал кулаком по стене и еле сдержал рвущийся наружу яростный крик.

— Ваше сиятельство?..

— Да, — выдавил я. — Похороните. Передайте охране приказ: оставаться в боевой готовности.

— Конечно, Георгий Петрович… Ох, что ж творится-то…

Я положил трубку, не в силах слушать сейчас причитания Романа. Мне и без того было тяжко.

Иван, твою мать. Как же так, ведь ты сказал, что у врагов ни хрена не выйдет! Неужто они оказались настолько сильнее, что смогли перебить вас всех⁈

Бездна меня забери!!!

Это уже серьезно. Убиты не просто мои люди. Убит один из Причернобуровых. Я не могу доказать, что это сделали люди Пихтина… Но отомщу. Сегодня же!

В дверь кабинета постучали, и вошел Константин.

— Отряд Мокрухи уничтожен. Все погибли, — сухо доложил я.

Костя открыл рот и упал в кресло. Стиснув подлокотники так, что побелели пальцы, он процедил:

— Какие приказы?

— Что насчет святилища Пихтиных? — вопросом на вопрос ответил я.

— Пока ничего. Бойцы должны были попытаться проникнуть ночью. Только что звонил командиру, они еще не вернулись.

— Понял, — буркнул я.

— Нам… отозвать заявление? — поправив очки, спросил Константин. — Ведь теперь у нас нет пленника.

Я молча кивнул. Открыть дело против Пихтина больше не получится. Да я уже и не хочу. Потрясенная душа требует войны и мести.

Но надо сохранять хладнокровие. То, что сделали с отрядом Ивана — не что иное, как провокация. А я ведь публично, в интервью, заявлял что Чернобуровы не будут на них отвечать. Тяжело, конечно, следовать собственным словам, когда убили близкого человека…

Да, лишь после потери я осознал, что Иван был мне близок. Подчиненный, не полноценный член рода — но все равно почти родной. Я чувствовал, как бурлит внутри бессильная ярость, кипящей лавой вырываясь из дыры на сердце.

— Георг, — Костя вдруг встал, подошел ко мне и положил руку на плечо. — Ты как?

— В бешенстве, — невозмутимо ответил я.

— Мне тоже жаль Мокруху. Он был верным солдатом. Мы отомстим, но надо сохранять спокойствие.

— А я что, кричу и рву на себе волосы? — с немалой долей сарказма осведомился я и затем вздохнул. — Все в порядке, друг. Спасибо за поддержку. Давай вместе придумаем, как ответить.

Собственно, диверсия в святилище уже была бы достаточным ответом. Если нам удастся навредить самой Пихте, это может значительно ослабить всех членов рода. Возможно, даже на какое-то время лишить их способностей.

Я старался не думать о том, насколько рискованно связываться с богами, даже такими слабыми, как в этом мире. Пусть с этим разбирается Чернобурая Лисица — в конце концов, это она приказала сохранить артефакт. «Может пригодиться нам самим», сказала она.

Когда, как не сейчас, самое время использовать эту штуку?

Лисица, к слову, продолжала «притворяться мертвой». Могла бы и явиться, чтоб спасти Мокруху… Но, видимо, этот смертный был недостаточно важен для нее.

Ладно, ладно, убеждал я себя. Не давай волю гневу.

Итак, диверсия в святилище. Но надо что-то еще. Я хочу, чтобы Пихтин страдал так же, как и я. Чтоб он потерял кого-то из признанных слуг или даже члена семьи.

Не хочу даже думать, как мучается сейчас Анатолий Уткин, ведь он и вовсе лишился сына… А виновник тот же — граф Пихтин!

Немного успокоившись, я трезво рассудил, что не могу так поступить. Заказное убийство запачкает честь рода. Пихтин-то как будто уничтожил неизвестных подстрекателей. У отряда Ивана не было гербов на форме. Конечно, Василий Демидович понимал, что это наши, и потому приказал вывалить тела перед «Чернобурским лесом»… Но прямых обвинений мне никто не предъявит.

Тут как раз поступил звонок от Молчанова:

— Ваше сиятельство, ночные посланцы вернулись. Задание выполнить не удалось. Их обнаружили и чуть не схватили, но ребята оторвались от погони. Никаких следов не оставили.

— Повторите попытку. Пошли других людей. Иволги, которых я доверил Ивану, не возвращались?

— Только одна вернулась, сегодня утром. Самка. Где самец, не знаем.

Неужели со второй птицей что-то случилось? Могли ли Пихтины заметить их и как-то понять, что это не простые иволги?

— Я сегодня заеду в казарму и сделаю, чтобы птица подчинялась выбранному солдату. Пусть проведут тщательную разведку перед тем, как снова лезть в святилище.

— Так точно, ваше сиятельство.

Я положил трубку и глубоко вздохнул. Эмоции немного улеглись, и я уже не жаждал немедленного кровопролития. Не зря говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным. Подождем и подготовимся, прежде чем нанести сильный удар…

Минуло несколько дней, но новых активных действий Василий Демидович не предпринимал. Как и мы — продолжали информационную атаку, проводили показные учения, взяли еще три десятка новобранцев в гвардию. В общем, готовились, но не совершали ничего радикального.

«Ночные всадники» прибыли и с удовольствием обменивались опытом с нашими бойцами. О наемниках обычно ходит дурная слава — но «Ночники», как они сами себя с юмором называли, оказались хорошими ребятами. Когда их командир узнал, что Иван погиб, то взял кинжал и рассек себе ладонь. Поклялся на крови, что отомстит за Мокруху.

До поры до времени Уткины тоже бездействовали — а потом мы получили сведения, что они отправили в сторону Красноярска некий крупный груз. Перевозили его на четырех военных грузовиках в сопровождении охраны. Легко было предположить, что Уткин решил поставить Пихтину боеприпасы или какое-то вооружение. Это могло быть что угодно, от винтовок до артефактов.

Так что мы решили не дать этому грузу достигнуть цели и отправили навстречу небольшой отряд под командованием боевого мага. Ночью, когда колонна была на стоянке, они атаковали — и разнесли все подчистую. Не осталось ничего целого и никого живого, а нашим бойцам удалось уйти незамеченными.

Правда, само происшествие незамеченным не осталось. Мне пришлось по мобилету врать князю Тигрову, что я понятия не имею, кто уничтожил груз. И что вообще ничего об этом не знаю, кроме слухов.

Уткин тоже звонил, с угрозами — и я скормил ему ту же ложь. Правда, с намеком. Мол, должно быть, Лисица хранит меня, раз с моими недоброжелателями происходят всякие беды. Анатолий снова обещал, что заставит меня заплатить, и бросил трубку.