Воины света (СИ) - Криптонов Василий - Страница 40

Юнг снисходительно улыбнулся.

— Удел больных и немощных незавиден во всех мирах, Константин Александрович, — проскрипел он. — Но к вам-то это не имеет никакого отношения. Уж вам лично — грех жаловаться на немощь! Даже сейчас, в ваши юные годы, вы сильнее и могущественнее, чем многие взрослые маги. И для вас ещё не поздно прислушаться ко мне. Сейчас, когда вы своими глазами заглянули в Бездну и увидели, что вам грозит…

— Пошёл вон! — рявкнул я.

Понял вдруг, для чего он заговаривает мне зубы. Увидел, что астральное тело цесаревича, над которым сияет нелепая рожа Юнга, крепчает и всё сильнее наливается светом. Почувствовал, что мной овладевает странная сонливость.

Увидел, что Вова повалился на кушетку, стоящую у стены — и повалился, наверное, давно. А Клавдия, с полузакрытыми глазами, начала странно покачиваться с мысков на пятки. Мне и самому нестерпимо захотелось зевнуть. Закрыть глаза, прилечь — всё равно куда, хоть на пол…

Выдернуть себя из этого состояния удалось с трудом.

— Опусти проекцию! — рявкнул на Клавдию я.

Она посмотрела так, будто только что впервые меня увидела. Будто вообще не соображала, на кого смотрит.

Я схватил её за плечи, встряхнул.

— Опусти проекцию обратно в тело! Слышишь⁈

Усилием воли, тратя силы ещё и на то, чтобы противостоять Юнгу, я направил Клавдии свою энергию.

Помогло. Голубые глаза обрели осмысленность.

— Костя? — прошептала Клавдия.

— Опусти проекцию цесаревича, — повторил я. — Быстро!

Клавдия, покачнувшись в моих руках, повернулась к Борису. Подняла ладонь. Проекция астрального тела дёрнулась и начала гаснуть. Рожа Юнга корчилась, изображения сменяли друг друга, словно взбесившийся калейдоскоп.

— Что? — уже не сдерживая ярость, крикнул я. — Кишка тонка — прорваться сюда⁈

Лупить по Юнгу магией я опасался — понятия не имел, как может отразиться мой удар на цесаревиче. Хотя соблазн был очень силён.

— Я желаю вам добра, Константин Александрович, — прошелестел затухающий голос Юнга.

Я расхохотался. Повторил:

— Добра⁈ Да ты знаешь, сколько раз я это слышал? С самого детства, все и всегда желали мне исключительно добра!

Я дожидался момента, когда астральная проекция цесаревича полностью опустится обратно в тело. И этот момент настал.

Я ударил. В удар вложил все оставшиеся силы.

Магия полыхнула так, что под потолком замигали лампы, а в окне лопнуло стекло. Юнг издал пронзительный поросячий визг. Мерзкая рожа над телом цесаревича превратилась в струйку тумана.

— Мы ещё встретимся, clochard, — ненавистно прошипел туман.

И развеялся. В следующую секунду я понял, что этой твари, чем бы она ни была, в смотровой большой нет.

— Костя… — Клавдия казалась до смерти напуганной. — Что это…

— Присядь, — я обнял её, отвёл на кушетку.

Клавдия дрожала. Когда я попытался отстраниться, не отпустила, потянулась ко мне. Я сел рядом, поцеловал её, пытаясь успокоить. Клавдия обняла меня за шею.

Рядом на кушетке похрапывал Вова. Но Клавдия его, кажется, не замечала — как бывало всегда, когда, потратив много сил, словно выпадала из реальности. Она села ко мне на колени.

Я слышал, что дежурная сестра в коридоре всполошилась, но в закрытую дверь смотровой никто не стучал. Персонал клиники был вышколен на славу. Без распоряжения Клавдия Тимофеевны, если она приказала не беспокоить, здесь и пальцем не шевельнут. Того, что в помещение кто-то ворвётся, можно было не опасаться. Да и в целом опасности я не чувствовал. Цесаревич жив-здоров, получивший по рогам враг отступил. На время, но отступил…

— Гхм.

Мы с Клавдией вздрогнули. За разбитым окном стоял Витман.

— Ах, — сказала Клавдия.

Вспыхнула до корней волос, всплеснула руками. Вспорхнула с моих колен и выбежала из смотровой — пройдя сквозь закрытую дверь.

— Прелестно, — прокомментировал Витман.

Одним махом, ухитрившись не задеть острые осколки стекла, торчащие из рамы, перепрыгнул подоконник.

— Его высочество? — он подошёл к лежащему на столе великому князю.

— В порядке, — буркнул я. — Жизни Его высочества ничто не угрожает.

— Да что вы говорите? А если бы я…

Я пожал плечами:

— Попробуйте.

Витман нехорошо прищурился. Мгновение — и в его руке появился меч.

На полмгновения позже, чем Бориса укрыл мой Щит.

— И если бы я думал, что великому князю что-то угрожает, сделал бы это раньше, чем вы бы успели приблизились к нему, — пояснил я.

— Хм-м. Ну, допустим, — Витман убрал меч. — А украшение откуда? — он кивнул на магические наручники.

— Мера безопасности. Его высочество пребывали… несколько не в себе. В результате перепада настроения Его высочества нашему дому в Барятино снова требуется капитальный ремонт. Впрочем, вам уже доложили, полагаю. «Украшение» сейчас сниму.

Я вынул из кармана ключ. Наклонился к Борису и расстегнул наручники.

— Доложили, — кивнул Витман. — Могу я узнать, что происходит? — он недовольно покосился на дрыхнущего Вову, уставился на меня. — Почему вообще Его высочество находится здесь, а не…

— Потому что после того, как мы нейтрализовали Юнга, из наблюдающих цесаревича целителей в нашем распоряжении осталась Клавдия Тимофеевна, — объяснил я. — Самый сильный маг из тех, кто пользовал великого князя. Я подумал, что если кто-то и сможет хотя бы примерно понять, что с ним происходит, то этот кто-то — она.

— Понимание Клавдией Тимофеевной происходящего выглядело весьма своеобразно…

— Зато действенно, — буркнул я. — Эрнест Михайлович. Если вы надеетесь вогнать меня в краску — напрасно тратите силы.

— Да уж верю, — проворчал Витман. — Чем-чем, а смущением вас не пронять. Иной раз мне кажется, что это чувство вам вообще недоступно… Доложите обстановку, капитан Чейн. Что удалось выяснить?

Я доложил. Витман, слушая доклад, всё больше хмурился.

— Хотите сказать, что Юнг был здесь? Но как же он…

— Полагаю, дело в цесаревиче. Юнг знает его с рождения, изучил энергетические каналы вдоль и поперёк. Неудивительно, что до сих пор имеет над мальчишкой какую-то власть.

— И именно поэтому Тьма прорывается через тело цесаревича?

— Возможно. Хотя, полагаю, то, что в жилах великого князя течёт кровь Императора, то, что его отец владеет Изначальной магией — не менее весомый фактор.

— А сейчас, когда цесаревич окреп, Изначальная магия, вероятно, подчинится и ему, — задумчиво проговорил Витман.

Я пожал плечами:

— Вероятно. Кем я уж точно не являюсь, так это специалистом в области магических исследований. К тому же, в данный момент у нас с вами другая задача.

— Не допустить прорывы Тьмы, — сказал Витман.

— Именно.

— И что вы предлагаете?

— Пока не знаю, — честно сказал я. — Мы сумели понять, что Тьма прорывается, когда цесаревич злится. А разозлить его — легче лёгкого, Клавдия Тимофеевна объяснила, что виной тут не скверный характер, а сходящий с ума организм. Который, грубо говоря, сорвался с цепи. Перестройка гормональной системы, которая у других подростков занимает несколько лет, в данном случае свершилась в одночасье. Мозг не контролирует этот процесс. Цесаревич сам толком не понимает, для чего он желает то, чего желает. Критическое мышление отключается. Ему нужно — он идёт и берёт. А если встречает сопротивление, приходит в ярость. И дальше, если я правильно понял Юнга, такого рода приступы будут происходить всё чаще. Прорывы Тьмы будут становиться всё масштабнее. Сегодня нам удалось обуздать великого князя — моими силами и силами моего отряда. А сколько народу понадобится в следующий раз — не предсказуемо.

— Значит, нужно не допустить прорыв.

— Догадываюсь, — хмыкнул я. — Есть идеи, как это сделать?

Витман развёл руками:

— Увы. Подростковая психология — не мой конёк. Сам я воспитывался в кадетском корпусе. С желаниями воспитанников там, мягко говоря, не церемонились. Но речь-то не обо мне. Речь — о наследнике престола.