Император (СИ) - Старый Денис - Страница 42

В это же время атака кирасиров переломила шаткое противостояние в центре и уставшие французы попытались бежать, но прусская кавалерия на боевом ходу — страшная сила. Де Субиз попробовал было послать своих кирасиров с правого фланга, но именно в этот момент пришли в движение прусские линии и оттуда. Попытка развернуть своих кирасиров стоила французам замешательства и потери динамики атаки. Стало понятно, что поражения не избежать и герцог, принц крови де Субиз хотел отдать приказ к оступлению, но все не решался. Он очень надеялся на то, что французская артиллерия, еще не сказавшая свое слово, разобьет прусские колоны. И это почти получилось, если бы не действительное начало атаки пруссаков на правый фланг и замешательство французских кирасиров, стоившее им жизни.

Воспаряли и англичане, которые устремились в штыковую атаку. Это было бессмысленно, так как французская артиллерия проредила атакующую толпу, но просмотрела прусских гусар.

Разгром Франции был полный. При том, что Фридриху удавалось подставлять своего союзника, при этом удачно наносить удары. В какой-то момент король поймал себя на мысли, что хотел бы и далее так воевать с англичанами и обязательно с их нынешним военачальником, который не видит всего поля боя и не способен на нелинейные ходы. Вот только еще одно сражение, пусть и победоносное для союзной армии, будет стоит англичанам полным исчезновением корпуса.

Оставалось еще небольшое войско французов, которое осадило Ольденбург, но это прусского короля мало волновало. Поступили сведения, что к русским через Тильзит идет даже не подкрепление, но целая армия. Неблагодарный племянничек сделал свой шаг и, прусский король был в том уверен, что Карл Петер сильно пожалеет, что связался с Пруссией.

Петербург

3 июня 1752 года

— Наши совместные завтраки становятся традицией, — усмехнулась Екатерина Алексеевна.

— Ты видишь в этом закономерность? Исправим! — парировал я, осознав, что, действительно, уже третий раз я разделяю завтрак с женой.

Не то, чтобы я специально это сделал. Как-то бессознательно. Да и Екатерина развернула бурную деятельность и уже третий раз, вместо того, чтобы общаться с женой в кабинете, как с иными исполнителями, я предпочитаю не тратить зря время и пообщаться за столом.

— Я не против подобных традиций! — вновь усмехнулась Екатерина.

— Ты сегодня подозрительно весела! — заметил я, отпивая горячего кофе.

— Отчего грустить? — ответила жена и игриво, как только умеют женщины посмотрела на меня исподлобья.

— Не флиртуй! — сказал я, пряча глаза… глаз, к сожалению единственный.

— Я сегодня хотела бы проехать с детьми в Академию наук, — между прочим сказала Екатерина.

— Нет! — сухо ответил я.

— Нет! Только потому что нужно возразить? Или есть причина? — Екатерина посерьезнела.

— Потому что я так сказал! — ответил я и понял насколько глупо выгляжу.

— Как скажешь! — Катерина вновь улыбнулась.

Почему я отказал и сам не знаю. Во всех передвижениях жены участвуют минимум пять казаков и еще один человек из Тайной канцелярии. Может ли она что-то планировать? Не знаю, не хочу знать. У меня и так проблем больше нужного. Какое-то волнение все больше не покидает. Это точно не предчувствие проблем, а то, что уже скоро коронация и я почему-то переживаю по этому поводу, все больше осознаю важность мероприятия.

— Кстати, я сегодня передам рисунок памятника Петру Великому, который одобрен господином Бецким. Камень для постамента нашли недалеко от Петербурга, уже тащат! — сообщила Екатерина.

Странные, очень странные у нас отношения. Странностей прибавилось после той ночи. Я подспудно хочу еще раз напиться, но лишь для того, чтобы Катерина вот так пришла, а я прикрылся бессознательным состоянием и провел бы ночь с женой.

Нужно гнать такие мысли, не допускать отлив крови от головы в другие места тела. Сегодня сложный день, который, возможно немало чего решит для будущего России.

Вчера к Нелидову заявился один господин, который хотел остаться инкогнито. Для всех, но не для меня и канцлера. Это был англичанин, которые хотел что-то обсудить. И я представлял о чем пойдет речь. С другой же стороны и французский посол запросил аудиенции. И как поступить?.. Встречусь, конечно, с обоими.

— Передай, будь любезна, вот этот текст в печать! — я встал и без помощи слуг, лично дал в руки Катерине два листа бумаги.

Катерина бегло прочитала и чуть сдержала смех.

— Зачем? Ты вызываешь на дуэль английского короля Георга II и Фридриха? Они просто проигнорируют, или высмеют тебя! — сказала Катерина.

— Это они пусть смеются, мы же разовьем тему до того, что короли жалкие трусы! — привел я аргумент, при этом начиная уже сомневаться в правильности идеи.

— Для общества… впрочем ничего дурного не должно произойти, — сказала Катерина.

— Все! Я пошел! — зачем-то я сообщил Катерине и быстро ретировался.

Надо заканчивать эти завтраки, глупею рядом с женой.

Кабинет в Петергофе, куда я вместе с двором переместился уже как две недели назад располагался в противоположном крыле от спальни. Почему так произошло? Я не понимал, но рядом с кабинетом не было оборудовано спальных мест. Нужно, конечно, это исправить. Это расслабились все вокруг. Ранее, при Елизавете за один день из любого помещения делали новую спальню для государыни и ничего, справлялись.

Но пока я шел на свое рабочее место и встречал всех и каждого. Такое ощущение, а, может, это так и было, что все люди, которые в купе составляли императорский двор, знали, когда и где я пройду и выстроились в линию, приветствуя меня. Одиножды двум, сопровождающим меня охранникам, даже пришлось отталкивать какого-то господина, абсолютно мне не знакомого. Как так получается, что я не знаю всех людей двора? Наверное, что не занимаюсь его формированием или управлением? Не нужно мне это, но видимо государству необходимо.

— Вас дожидается господин посол Франции Александр Питер Маккензи Шевалье Дуглас, — сообщил Илья.

— А некий англичанин? — спросил я.

— Дежурный от Тайной канцелярии господина англичанина провел через другие двери, — сообщил Илья.

— Хорошо! Слушай, а что ты думаешь об Антуане? — спросил я, все никак не отпускала мысль, что русский француз кто-то иной, чем представлялся.

— Исполнительный, почтительный… — замялся Илья.

— Ну? — подтолкнул я к ответу секретаря.

— Весь лишком правильный… Простите, не могу объяснить, — стушевался Илья.

— Хорошо! Приглашай француза! — сказал я.

Вот мне кажется, что как-то слишком Антуан правильный, я бы сравнил его с роботом. Механически и исключительно точно выполняет этот русский француз распоряжения. Но о том позже, пусть Шешковский доказывает свою квалификацию и смотрит за тем, кто настолько оказался близок ко мне, при этом подозрителен.

— Ваше Императорское Величество! — приветствовал меня на французском языке посол.

— Александр! А Вы учите русский язык? — спросил я так же на языке вольнодумцев.

— Да, это так, Вашье Велычьество! — коверкая могучий русский язык сказал француз.

— Давайте все же на языке Вашего подданства. Тем более, что я уже давно не практиковался, — сказал я, жестом приглашая посла присесть.

— Да, Ваше Величество, я приметил, что при дворе уже чаще разговаривают на русском языке, — сказал посол, присаживаясь.

— Это правильно, что в России говорят на русском языке. Как нам развивать литературу и искусство, если не будем достаточно владеть родной речью? — я изобразил притворную улыбку, надеюсь, получилось не слишком комично. — Впрочем, у нас есть иные темы для разговора.

— Безусловно, Ваше Величество, — посол вернул мне улыбку, думаю у него получилось больше обозначить расположение.

— Скажите, Александр, а как смотрит Ваш король на то, что мы освободили от османского ига Константинополь? — перешел я сразу к делу.

— Признаюсь, с прискорбием! — посол изобразил огорчение, почти искренне получилось. — Моя страна тесно сотрудничала с Османской империей. Терять такого партнера болезненно для моей страны.