Инструкция для попаданок (СИ) - Брай Марьяна - Страница 34

С этими мыслями она провалилась в сон, хоть и боролась с ним до последней минуты. Казалось, что она что-то упускает. Что-то очень важное, и от этого зависит жизнь ее подруги.

Лорд прошагал по залу туда и обратно не меньше пятидесяти раз. Леди наблюдала, как он сжимает и разжимает кулаки, о чем-то вспоминает, сведя брови. Потом, будто касаясь памятью чего-то важного, останавливается буквально на секунду и продолжает шагать.

— У меня кружится голова от твоего шага, брат. Что тебя так беспокоит сегодня? – леди за последние дни начала улыбаться, щеки ее порозовели, даже обедать она начала наравне с лордом.

— Пропала одна из этих женщин с кухни. Та, о которой ты говорила, что спасла тебе жизнь. Они не внушают доверия, но делают так много для тебя и для замка. Ума не приложу, откуда они могли научиться всему этому? Та, что вернулась… я не вижу горя на ее лице, Марисан. Она плачет, но в ее слезах нет страха. Вот что заботит меня, - лорд, наконец, остановился и посмотрел на сестру.

— Они вольны уйти, и мы должны радоваться тому, что хоть одна осталась. Ведь ты сам сказал, что это дело спасет нас и замка, - леди свела брови, вспоминая тех двоих, которых нашла на дороге после того, как извозчик сбил одну из них.

— Я боюсь только одного – что их приход сюда неслучаен, Марисан.

— Не думаешь же ты, что будь они посланы врагами, начали бы так усердно помогать нам?

— Думаю, но не прихожу ни к чему. Ты права. Но я решил, что нужно быть более внимательным. И хочу, чтобы ты поговорила с кухаркой. Пригласи ее сюда. Только сделай это так, чтобы никто не узнал о причине. Что-то здесь не так, - лорд, успокоившись, присел в кресло рядом с сестрой.

Глава 39

Лена обошла свою квартиру: заглянула зачем-то во все шкафы, долго стояла в ванной. Здесь, на корзине для белья валялось ее полотенце. Лена подняла его: оно было сырым. Она всегда утром принимала душ, потом вот так бросала поверх корзины.

— Значит, Маша считает, что я все это время была здесь, а Аню мы искали… то есть… если бы и она вернулась, то обнаружила бы, что все дни, когда мы были там, она жила здесь жизнь, которую и не помнит после возвращения? – шептала Лена.

Вдруг, словно вспомнив что-то, она поторопилась в кухню и в вазе для конфет нашла ключи от Аниной квартиры, потом вызвала такси и вышла на улицу. Садиться за руль самой сейчас было страшно: голова все еще кружилась.

В гостиной громко тикали часы. Эти старинные огромные напольные часы, которые она раньше и не замечала. Вернее, то, как громко они отсчитывают секунды. Не включая свет, она осмотрелась: сапоги в прихожей стояли не так, как Аня обычно их оставляла. Скорее всего, группа, которая работала здесь по поиску, отодвинула их с прохода.

Порядок в гостиной, как всегда. Аня не любила здесь проводить время, когда была одна дома. Это напоминало ей о родителях, о хороших временах, когда в большой зале собиралась за ужином вся семья.

Кровать в ее спальне расправлена. Вот это и было странным – она всегда заправляла постель, прежде чем выйти из дома. В отличие от Лены, которая шутила, что так спальное место проветривается к ее возвращению.

На кресле возле рабочего стола лежал халат. Ночная сорочка в цвет торчала из под одеяла. Лена откинула его и посмотрела на сорочку. Все было не так, как всегда. Она часто оставалась у подруги, и комната родителей теперь была гостевой. Но она хорошо знала привычки Ани.

Она прошла в кухню, включила неяркую подсветку под навесными шкафами и нажала кнопку чайника. Потом открыла один из шкафов и вынула аккуратную, прозрачную, как слеза, банку, в которой Аня хранила чай. Налив себе половину чашки, прошла с ней в спальню и села в кресло. Часы тикали, как в фильме ужасов.

«Я не помню ничего из этой жизни после момента, когда ложилась спать. То есть, если я вернулась, то все каким-то странным образом настраивается, словно я и не пропадала. Получается, я могла вернуться, допустим, лет через десять и обнаружить, что у меня есть муж, дети, собака», - думала Лена.

— Я очнулась в одежде на работе, - прошептала она, чтобы хоть как-то заглушить эту тишину в квартире, разбиваемую лишь чертовым тиканьем.

— А туда мы попали голыми, - уже громче продолжила она монолог с собой. – Вот было бы забавно, если бы я оказалась на рабочем месте голышом, - она даже как-то истерически хохотнула, но продолжать эту мысль не было желания.

— Если ты осталась там… Боже, как, наверное, тебе страшно, Ань… Зря я все это задумала. Надо было остаться с тобой, - Лена отпила из чашки и поставила ее на стол. Казалось, что Аня сейчас выйдет из ванной: как всегда, когда она заезжала за подругой, та была еще не готова. Посмеется, что пришлось мыть голову на два раза, и будет заполошно носиться по квартире, одеваясь.

Стало жарко, и она скинула пуховик, потом вернулась в кухню, допила чай и ополоснула чашку. Аня никогда не ложилась спать, не помыв посуду. В отличие от Лены…

На такси она вернулась к себе и, скинув одежду, легла в постель. Потом взяла телефон и посмотрела на будильник.

— Вот так повезло… завтра суббота, - прошептала она и голова стала тяжелой. Сон навалился, словно тяжелая болезнь. Всю ночь снились кошмары, люди, которых она не знает. Под утро Лена проснулась с криком: ей снилось, что ее держат, а она рвется к огромной, словно двухэтажный дом, куче дров, на вершине которой к толстому столбу привязана Аня.

Во рту пересохло, в голове стучали молотки.

— Боже, это ведь просто сон, - она осмотрелась, вспоминая все, что произошло вчера. Стало еще горше. – Черт бы меня побрал с моими этими предложениями и настойчивостью! Катали бы сейчас эту долбаную лапшу, поражали средневековый люд новыми блюдами, а не вот это все.

За окном было еще темно, но первые трамваи уже звенели на соседней улице. Она встала, открыла настежь окно, чтобы горячее и влажное от пота тело обдало холодом. Сон сразу отступил.

— И что мне делать? – громко спросила она себя. Под окнами зарычала собака.

Она включила свет везде, даже в чулане, переоборудованном под гардеробную. «Ехать к Наташке, старой школьной подруге, которая тоже знала Аню, и рассказать ей обо всем? Та точно скажет, что я сошла с ума. Просто жить дальше? Но как?» - мысли скакали в голове, как кузнечики, и ни одна из них не давала хоть какого-то успокоения.

Лена сварила кофе, села возле окна в кухне и открыла в телефоне галерею. Их последние фото с лыжной прогулки, на которую ее уговорила Аня, потом кафе на спортивной лесной базе, глинтвейн в высоких прозрачных чашках на ножке, потом книжный магазин, где Лена сфотографировала Аню с покупками возле кассы – шесть книг.

— А я ведь даже не знаю, что там были за книги… - прошептала она, приближая часть фото, где были видны корешки. – Какая из них лежала на тумбочке возле ее кровати?

Лена быстро допила кофе, натянула спортивный костюм, пуховик, ноги засунула в дутики, проверила в сумке ключи от машины и ключи от Аниной квартиры и вышла на улицу. На стоянке, где и обычно, стоял ее «гольф».

В квартире Ани также тикали часы. Будто она и не уходила вчера отсюда. Лена, не разуваясь, прошла по паркету, оставляя за собой мокрые следы. В спальне на тумбочке так и лежала книга. Может, она была открыта, когда здесь все проверяли, но сейчас книга лежала задней коркой вверх. Лена села на кровать, взяла книгу и перевернула.

«Рассказ попаданки, или Как я попала в средневековье», - прочитала она шепотом. На обложке была девушка лет тридцати, светловолосая, со вполне себе счастливым выражением лица. Платье далеко не того фасона, какие видела Лена, будучи в замке леди Лесбори, но очень богатое. Замок за ее спиной, где окна были значительно больше тех бойниц, которые видела она в реальности.

Книга открылась там, где лежала закладка – заламинированное фото Ани с родителями. Ей на нем лет десять, не больше. Они все сидят за столом на даче, перед ними огромный арбуз, который отец пытается разрезать. Мать Лены протягивает руку, чтобы помочь ему, а девочка хохочет, словно кто-то щекочет ее.