Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 16

Отпадение же Пруссии к России полностью ломало такой сценарий, оставляя австрияков один на один со всеми своими проблемами.

Остальным — всяким Шведам, Туркам и прочим Испанцам — женитьба потенциального наследника Российской империи на прусской принцессе и вовсе была безразлична.

— Ибо подобает Тебе вся слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну, и Святому духу, ныне и всегда и во веки веков, — продолжал, тем временем, свой речитатив митрополит.

Я скосил глаза влево, туда, где стояла моя будущая жена. Девушка с широко раскрытыми глазами следила за всем происходящим, и казалось была мысленно полностью поглощена действом.

Шарлотта в целом производила скорее хорошее впечатление. Молоденькая шебутная девчонка. Красивая опять же, приятный бонус, с какой стороны не посмотри. Особо пообщаться за последние три недели нам не дали: сначала переезд, потом подготовка ко всем церемониям ну и про приличия, конечно, в этом мире никто и не думал забывать.

Принцесса, надо сказать, была совсем не в восторге, когда поняла, что выходит за возможного наследника империи. Девочка была начисто лишена политических амбиций и отнюдь не горела желанием принимать себе на голову корону. Она бы явно предпочла провести следующие тридцать лет в балах, развлечениях и путешествиях, хоть разумом и принимала свой долг, как дочери короля. Нельзя было назвать Шарлотту — вернее теперь Александру — легкомысленной… Скорее просто — легкой.

Все действо в церкви заняло как бы не целый час. Надо признать, что выдержать все это, как физически, так и морально, было тяжело даже мне, не то что хрупкой девушке. Когда все закончилось, и к нам начали подходить близкие с поздравлениями, я уже ничего не чувствовал кроме усталости и радости, что все скоро закончится.

— Ты как? — Наклонившись к жене, теперь уже жене, я тихонько спросил ее на немецком. Принцесса уже начала учить русский и даже старалась по возможности использовать язык своей новой родины, однако это был явно не тот момент, чтобы устраивать лингвистический экзамен.

— Устала очень, — также тихо ответила Александра, не переставая при этом обворожительно улыбаться и отвечать на поздравления. Сразу видно королевское воспитание.

— Потерпи немного, сейчас уже поедем домой. — Принцесса коротко кивнула, на лице ее при этом я увидел определенное смущение. Очевидно, что Михайловский замок называть домом ей было еще только суждено привыкнуть.

Быстро однако не получилось. Если бы это зависело только от меня, то я бы просто закинул жену в карету и через десять минут — благо ехать от одного дворца до другого совсем немного — мы были бы уже на месте. Но вот эта вся придворная шушера…

Вообще 1817 год, первая его половина выдалась непростой и крайне насыщенной. В Европе на фоне небывалых холодов и разразившегося из-за этого голода — ну и из-за только недавно закончившейся войны, конечно — вспыхнула масштабная эпидемия тифа. Пришлось для всех переселенцев хлынувших к нам оттуда устраивать карантинные мероприятия. Причем далеко не все были в восторге оттого, что прибывших искать лучшей доли беженцев прямо на границе заставляли вываривать все вещи, тщательно вымываться и в добавок — бриться наголо. Особенно из-за последнего страдали женщины, понятное дело. Вот только русское Министерство общественного здоровья было непреклонно: как лечить тиф я, предположим, был не в зуб ногой, а вот то, что он вшами переносится — помнил, и не стеснялся применять эти знания на практике.

Благо а продолжал курировать переселенческую программу — в том числе и так сказать ее «импортную» часть — поэтому мог напрямую влиять на связанные с переселением людей процессы. В противном случае добиваться выполнения своих далеко не всегда очевидных для местных распоряжений было бы гораздо сложнее.

Из-за этого кстати накрылось мое традиционное предсвадебное путешествие. По традиции перед вступлением в брак Романовы отправлялись в большую поездку по Европе, людей посмотреть себя показать. С родственниками опять же пообщаться бывает не лишним. Мне же пришлось оставаться в России и продолжать тащить все навалившиеся дела. Просто потому что настал очередной важный исторический момент, и свалить работу с ним связанную оказалось банально не на кого.

Впрочем, был в этом во всем и кое-какой позитивный момент. Учитывая образовавшийся у меня избыток денег, получилось прикупить кое-какие активы в Европе буквально за копейки. На подставных естественно лиц. Ничего такого: земля, недвижимость, кое-какие производства. В будущем все это обещало пригодиться для действий, которые лучше совершать без огласки.

Еще в феврале произошла первая большая буча за историю Александровского лицея. Сработала мина, которую я подложил под нее, когда составлял устав будущего учебного заведения. Заключалась она в возможности принятия на учебу детей обладателей солдатского Георгия. Поначалу, когда лицей только основывался, таких наград было выдано всего ничего, поэтому никто на этот пункт особо внимания не обратил. Но потом случилась Отечественная война 1812 года и чуть больше десяти тысяч наград обрели своих новых хозяев. Ну и как результат — через несколько лет количество детей их владельцев стало составлять достаточно заметную долю в составе учащихся. Осенью 1816 года четырнадцать мальчиков из ста поступивших были детьми георгиевских кавалеров. И это при том, что в лицей брали исключительно после сдачи достаточно сложного экзамена. Казалось бы, имеющие гораздо лучшие стартовые позиции дворянские дети тут должны были не оставить незнатным конкурентам ни шанса, но тем не менее с каждым годом солдатских детей становилось все больше.

Не смотря на дворянский бунт, нам — мне в основном как автору всего замысла — удалось удержать ситуацию в рамках статуса «кво». В конце концов мне одаренные солдатские дети, готовые рвать глотки за место под солнцем, казались гораздо более перспективным ресурсом нежели ленивые и зажратые дворянские сынки, всю жизнь получающие желаемое на блюдечке и способные только проматывать накопленные предками состояния. Выбор тут, как мне кажется, был очевиден.

— Двигай, — спустя добрых два часа, мы с Александрой все же смогли вырваться из этой круговерти и заняли место в ожидающей нас карете. Вернее, это было открытое ландо, изукрашенное резьбой и к тому же позолоченное. Сам я в такой транспорт не сел бы ни в жисть. И вот этот цыганско-ампирный фасон совершенно не вписывался в мое понятие о прекрасном, да и повторить судьбу Франца-Фердинанда тоже желания не было никакого. Тем более что улицы по маршруту следования были забиты приветствующими нас обывателями, которые махали руками, кричали что-то и вообще представляли из себя весьма непредсказуемую человеческую стихию. Благо ехать было совсем не далеко: по Невскому и потом еще немного по Садовой.

— «Этим же маршрутом, только в обратном направлении, шестнадцать лет назад мы ехали после убийства Павла», — совершенно не к месту пришла неожиданная мысль, тем более странная, что за эти годы весь центр столицы был изъезжен вдоль и поперек. — «Может дело в том, что и тогда, и сейчас эта поездка обозначала начало нового этапа в моей жизни?»

В Михайловском нас вновь попытались было взять в оборот слуги, лакеи и прочие любители суетиться, я даже не знал, что у меня во дворце их столько вообще есть. Тут уж я не стерпел и рыкнул, что уж как-нибудь сам разберусь что мне со своей женой в личных покоях делать.

— Прочь! Все прочь! — Я подхватил жену на руки, Александра только тихонько пискнула и сжалась комочком, и таким макаром поднялся к себе на второй этаж. Учитывая мои сто килограмм живого веса и в лучшем случае шестьдесят жены, я даже не запыхался.

Вообще для будущей императрицы — если ничего в истории по этому поводу принципиально не поменяется — были выделены отдельные покои радом с моими. Отдельная спальня, будуар, туалетная комната, комната для слуг — в общем все что нужно для жизни молодой аристократки. Никогда не понимал смысла такого разделения, предпочитая спать с женщинами в обнимку, но раз нужно — то пусть будет. Однако сейчас я ничтоже сумняшеся отнес новоиспеченную жену в собсвенную спальню.