Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 288

Андрей сразу понял, чем будет заниматься завтра.

– Мне завтра в Наркомат?

– Андрей, теперь это Министерство. Но ты правильно догадался.

С утра Андрей направился в Министерство, прошел в отдел кадров. Когда он объяснял причину визита, женщина-кадровик сняла очки и назидательно сказала:

– Молодой человек, у нас серьезное Министерство, мы выпускаем солидную продукцию. Надеюсь – догадываетесь какую. А вы с пистолетами, да еще историей почти двадцатилетней давности. Боюсь, мы не сможем вам помочь.

– А я не ради собственного любопытства пришел.

Разозлившись такой бесцеремонностью, Андрей уселся на стул, всем своим видом показывая, что не уйдет. Вот же бюрократка, вобла сушеная!

Сидевшая в кабинете и до того не принимавшая участия в разговоре женщина сказала:

– Вера Ильинична, пусть сходит к начальнику охраны. Он давно работает, может быть, что-то и припомнит.

– Да-да, верно. До конца коридора и направо, его кабинет рядом с Бюро пропусков, – с видимым облегчением постаралась избавиться от назойливого визитера кадровичка.

Начальник охраны Министерства оказался пожилым мужчиной с усами под Буденного. Он не спеша изучил удостоверение Андрея.

– Слушаю вас. Чем могу помочь?

Андрей объяснил цель своего визита. Начальник, выправкой похожий на отставного кадрового военного, задумался.

– Получали мы такое оружие, два раза. И оба раза – именно с ТОЗа.

– И куда оно делось?

– Заместителям министра, начальникам отделов, десятка два – для награждения передовиков производства.

– Да? – удивился Андрей.

Пистолетик был небольшой, неуклюжего вида, маломощный. Один плюс – маленький, уместится в дамской сумочке или в небольшом кармане. И хоть считался пистолет не военным образцом, а гражданским, гражданам он не продавался. Выпущено их было около трехсот тысяч, и распределялись они с завода в РККА, НКВД, Госбанк. Пистолет представлял собой не столько оружие, сколько статусный ствол, потому был любим политруками Красной армии, чекистами – для скрытого ношения, партийными функционерами.

– Конечно, его стахановцам вручали. Хлопушка, из него только застрелиться.

Вот тут он попал в точку. Из такого же «ТК» застрелились несколько высокопоставленных командиров в начальном периоде войны.

– А какие-то списки существуют, можно посмотреть?

– Вот тут я помочь вам ничем не могу. Во время войны Наркомат был эвакуирован в Куйбышев. Часть архивов сожгли, наиболее важные документы увезли с собой.

– Может быть, какие-то фамилии вспомните?

– О, молодой человек, простите – не знаю вашего звания. Столько лет прошло, столько событий! Увольте, не вспомню.

Андрей вздохнул. Похоже, след обрывался, о чем он и доложил Арапову.

– Я нечто подобное предполагал. Давай-ка, займись этим Фандерой. Поплотней займись: в Наркомате работал, в квартиру убитого был вхож.

– Хорошо.

Адрес Фандеры в деле был, протокол его допроса – тоже, с ним беседовал один из оперативников. Только ничего существенного там не было сказано. Да, общались иногда с Тищенко, поскольку давно знакомы были. Как часто? Два-три раза в год, и всегда на квартире Тищенко, поскольку Фандера жил в небольшой комнате в коммуналке.

Андрей сходил на последнее место работы Фандеры, просмотрел в отделе кадров анкету, поговорил с сотрудниками. Отсюда, с механического завода, Фандера ушел на пенсию.

Анкета была чистой: не привлекался, не состоял, не участвовал. Но ведь заполнялась она самим человеком. А поскольку завод не оборонный и не секретный, анкеты никто не проверял. Паспорт и трудовая книжка в порядке – зачем копаться?

Андрей выписал из анкеты все, что можно было проверить: дату и место рождения, места работы и должности, семейное положение. Уже из кабинета он сделал запросы.

Писем в различные учреждения – от ЗАГСа до разных заводов – набралось с десяток. Получалось, что писанины в МУРе было еще больше, чем в районном отделении. Теперь надо было ждать ответов.

– Андрей, обойдите пока комиссионные магазины и ломбарды, поищите перстень. Вещица редкая, должны узнать по описанию.

– Выполню, хотя сомневаюсь в успехе. Если перстень редкий и дорогой, не станут его сдавать в ломбард или комиссионку. Не для того убийца на тяжкое преступление пошел, чтобы сдать его задешево.

– Факты нужны. Есть в твоих словах правда, но это наши версии. Знаешь, на своем веку я встречался с такими нелепостями и странностями в действиях преступников, что удивляться уже перестал.

Для начала Андрей через Справочное бюро узнал номера телефонов ломбардов и комиссионных магазинов. Обзвонил, чтобы попусту не бить ноги. Оказывается, ювелирные отделы были не везде. Уже легче. Он записал адреса, составил маршрут.

Затем Андрей объехал дальние магазины. По его мнению, ни один преступник, если он в здравом уме, не будет сдавать на продажу перстень рядом с квартирой, откуда он был похищен.

За те несколько дней, что он потратил на обследования, Андрей чего только не насмотрелся. Серебряные и золотые табакерки, портсигары, брошки, колье, сережки, кольца и перстни. Но ничего похожего на перстень, который они искали, не было.

Когда в списке был зачеркнут адрес последнего комиссионного магазина, Андрей с облегчением доложил об этом Арапову.

– М-да… Перстенек наверняка у убийцы. Воры – они крадут для продолжения легкой жизни: рестораны, выпивка, девки. Они стараются побыстрее избавиться от краденого – это же улика, поэтому продают вещь за половину, а то и треть цены перекупщикам. Перстень дорог, и даже треть его цены – сумма изрядная. Такую редкую вещь обязательно приметили бы в ломбарде или комиссионном магазине.

– Вор, или воры – те, кто перстень забрал, – могли его проиграть в карты.

– Ты всерьез полагаешь, что Тищенко мог впустить в квартиру вора? Это исключено. Он не был связан с криминальным миром, не пересекался никогда. Сомневаюсь, что на склоне лет он пустился во все тяжкие – люди в таком возрасте не меняют привычки. Так что могу поспорить: перстень не у профессионала-домушника. И к тому же они на мокруху стараются не идти. Вор для уголовников – специальность уважаемая, а убийца – мясник. Так что, найдя убийцу, мы отыщем и перстень. Или, если тебе так больше нравится, то наоборот: найдем перстень, стало быть, его обладатель – убийца.

И тут же резко, без перехода:

– Ты в канцелярию ходил?

– Нет.

– Вдруг ответы на запросы пришли?

– Я мигом.

Андрей сбегал в канцелярию и забрал два письма с ответами на свои запросы. В кабинете он с видимым нетерпением вскрыл конверты и прочел письма.

Оба ответа его шокировали, и он протянул листки Арапову:

– Либо я сошел с ума, либо этого Фандеру надо брать.

Арапов тоже прочитал ответы.

Одно письмо гласило, что Фандера Семен Прокопьевич умер и похоронен в 1946 году, запись актов гражданского состояния под номером 183, в городе Смоленске. Второе письмо – из Санупра Советской армии – гласило, что военнослужащий Фандера С. П. находился на лечении в полевом госпитале по поводу минно-взрывной травмы с ампутацией левой стопы.

– А кто его допрашивал? – спросил Андрей.

– Наш опер, Савицкий.

– В протоколе ничего нет о том, что он хромой или ходит с палочкой.

– Он же свидетель, кому какое дело – с палочкой он или хромой?

– Надо поговорить с Савицким.

– Нет ничего проще.

Арапов снял трубку телефона, покрутил диск и набрал номер:

– Володя, привет. Арапов беспокоит. Неделю назад ты допрашивал некоего Фандеру. Да, по делу о самоубийстве в Лялином переулке. Попытайся вспомнить, как он выглядел.

Некоторое время сыщик слушал, потом задал наводящий вопрос:

– У него какие-нибудь физические дефекты или изъяны были? Ну, скажем – косоглазие?

– Ага, ничего не заметил? Тогда вопрос в лоб: он не хромал? Может, палочкой пользовался? Тоже нет? Спасибо, бывай!

– Надо брать Фандеру! Чует мое сердце, он убийца!

Андреем овладело нетерпение. Он был, как гончая собака, учуявшая добычу.