…Со многими неизвестными - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 7

– Ну, с богом, – сказал пожилой.

И уже в передней, когда молодые люди одевались, он озабоченно повторил:

– Так смотри, Алек, народ это отчаянный. Им терять нечего.

– С такой женщиной, – весело ответил парень, – я лев, а не человек, дорогой.

– Лисой тут надо быть, лисой. Хитростью бери.

– Все будет, – заверил парень, возбужденно блестя глазами.

Когда за ними захлопнулась дверь, пожилой облегченно вздохнул, потом нахмурился и, направляясь в комнату, зло произнес вслух:

– Ты у меня получишь отпуск, сукин сын. И вообще поглядеть за вами не мешает…

Поезд шел по заснеженной степи. До самого горизонта раскинулся слегка всхолмленный голубоватый ее простор – ни деревца, ни оврага, ни деревушки. Только что отсвистела над степью пурга, и тяжелые, свинцово-черные тучи теперь грозно клубились над пустым горизонтом. Солнце, зайдя за них, зловещим багровым заревом подсвечивало края.

– Ах, какая страшная картина, – покачал головой Дмитрий Петрович, стоя у окна и зябко прикрывая пижамой впалую грудь под шелковой полосатой сорочкой. – Ужас просто. Вы только взгляните, – обратился он к соседу по купе, румяному и добродушному толстяку – инженеру.

– Да, грандиозно, – согласился тот и, усмехнувшись, добавил: – Не страшно, не ужасно, а именно грандиозно. – Он отложил газету и зевнул. – Читать уже трудно. Может, лампочку зажжем?

– Да, да, пожалуйста! – предупредительно воскликнул Дмитрий Петрович, с трудом отрывая взгляд и окна, и снова зябко повел плечами. – Признаться, такая картина даже на психику действует.

– Знаете что, батенька? Давайте-ка пойдем ужинать, а? – неожиданно предложил толстяк. – Пока вы со своими страхами последний аппетит не потеряли. В Борск прибудем поздно, ресторан в гостинице закрыт будет. А тут он за три вагона от нас. Решено? – Он энергично хлопнул себя по коленям и весело добавил: – По рюмочке-другой примем, и оптимизма у вас, глядишь, ни сто граммов прибавится.

– Невозможно, – уныло покачал головой Дмитрий Петрович. – У меня, знаете, язва. Я уж тут поем. Жена сухариков насушила, молочка бутылка есть, ну и яйца всмятку. Ничего, знаете, жареного, соленого, острого не принимаю.

– Ах ты, господи! – воскликнул толстяк. – У него еще и язва! Ну, пойдемте, чего-нибудь диетического закажете. Там есть. Это я вам точно говорю. Пойдемте, посидим, рассеемся.

Он так энергично и напористо уговаривал Дмитрия Петровича, что тот наконец сдался.

Переодевшись, они вышли из купе в узкий, гудящий приход и двинулись в дальний его конец, прижимаясь то к одной стенке, то к другой, в такт покачивания вагонов. По лязгающим, продуваемым ледяным ветром переходам они прошли в следующий вагон, потом в другой, в третий и наконец очутились в вагоне-ресторане Здесь было светло, людно и шумно. Но свободные места все же нашлись.

За столиком разговор неожиданно принял совсем другое направление.

Дмитрий Петрович, округляя глаза и машинальна отщипывая белый хлебный мякиш, стал рассказывать о недавнем происшествии в своем учреждении.

– …Представляете? Заходит он ко мне в отдел, никого и ничего не спрашивает, спокойно достает из своего портфеля какую-то бумагу и выходит. Словно наш сотрудник.

– Любопытно. А потом что?

– Я, знаете, почему-то встревожился…

– Ну, естественно, – иронически вставил толстяк.

– Нет, вы не смейтесь. Тогда я выхожу вслед за ним. Вижу, он подходит к какому-то человеку, показывает бумагу, что-то торопливо говорит, и тот поспешно вынимает и отдает ему деньги. Огромную пачку! Мне, знаете, как-то не по себе стало. У нас ведь никакие платежи наличными не производятся, только по перечислениям. А он, значит, берет эти деньги и быстро спускается на второй этаж. Тогда я спускаюсь за ним…

– Вы просто отчаянный человек, – все так же иронически заметил толстяк.

– Нет, я, признаться, человек не очень, так сказать, смелый. Но тут уж просто интересно. Даже, знаете, загадочно. В чем, думаю, дело?

– Да, да, я заметил, вы любите разгадывать кроссворды, – засмеялся толстяк. – Река в Азии из четырех букв, вторая – «а»…

– Нет, вы не смейтесь! Все повернулось просто ужасно! – перебил его Дмитрий Петрович, взволнованно поправляя очки. – Так вот. На втором этаже он эти деньги как можно незаметнее передает другому человеку. Но я заметил! И какой-то меня даже страх охватил, предчувствие какое-то.

– М-да. Подозрительно, конечно.

– Вот видите! А второй человек – я почему-то очень хорошо его запомнил – быстро пошел мне навстречу. Как ни в чем не бывало. Улыбается даже. К счастью, меня тут Всеволод Анисимович к себе пригласил. Это наш главный инженер. Ну, а через полчаса слышим крики в коридоре, шум. Я вскакиваю ни жив ни мертв. Бегу на третий этаж. Вижу, тот самый человек, который деньги давал, мечется по коридору, кричит, чуть не плачет. «Где ваш сотрудник, – кричит, – который деньги мои взял!» За ним наши бегают. Словом, кошмар. А потом выясняется…

– Да, да, что же выясняется? – подхватил толстяк.

– Оказывается, эти два афериста привели к нам того гражданина под предлогом, что у нас продается машина «Волга». Вы только подумайте! Никогда в жизни мы не продавали никакой машины! Но они так ловко его обманули. Просто ужас! Первый, значит, пришел с ним, а второй, которому он потом деньги передал, вышел из какого-то кабинета. Тот к нему подходит и говорит: «Вот этот гражданин, Виктор Иванович, хочет нашу машину приобрести». Тот отвечает: «Ну что ж. Только оформите ордер, и побыстрее: кассир сейчас уезжает». – «А вы подпишете?» – «Конечно, – говорит. – А документы у товарища в порядке?» Вы представляете, наглец какой! Словом, заморочили тому голову совершенно. И конечно исчезли. А тот, первый, оказывается, даже паспорт ему для убедительности оставил, пока они к нам шли. «Раз, – говорит, – я у вас деньги возьму, пусть он пока у вас будет. Вы же меня не знаете». Ну, а паспорт, понятно, был фальшивый.

– Фальшивый? – с сомнением переспросил толстяк. – Скорее краденый.

– Ах, ну пусть краденый! – раздраженно воскликнул Дмитрий Петрович. – Это дела не меняет. Сам факт ужасный. Просто страшно жить, когда такое творится. И ведь со всех сторон слышишь…

– Ну, ну, поехали, – засмеялся толстяк. – Опять вы, батенька, паникуете. Уж и со всех сторон! А ротозеев, я вам доложу, надо наказывать.

– Нет, вы меня просто удивляете!..

Они заспорили.

Кончили ужинать, когда за окном вагона стояла уже непроглядная тьма. В ресторане большинство столиков опустело, засиделись только две-три подвыпившие компании, и усталая, пожилая официантка неодобрительно поглядывала в их сторону, сидя в углу около буфета.

– Ну вот, время-то и пробежало, – удовлетворенно констатировал толстяк, взглянув на часы. – Видите, через час с четвертью будем в Борске.

– Что вы говорите? – забеспокоился Дмитрий Петрович. – Пора складываться.

– А, успеется. Вы в Борек надолго?

– Всего на два дня и – в Москву. Терпеть не могу эти вечные командировки. На них я и язву заработал. Ешь где попало, что попало. Прошу больше не посылать, так нет, все-таки посылают.

– Отношения с начальством неважные?

– Что вы! Наоборот.

– Тогда в чем же дело?

– Не всякому, говорят, доверить можно, – смущенно усмехнулся Дмитрий Петрович. – У нас, знаете, дефицитные материалы проходят. Ну и всякое может быть. А я, знаете, ужас как боюсь чего-нибудь при ревизии недоглядеть. Меня уж на местах знают.

Толстяк с любопытством посмотрел на Дмитрия Петровича.

Между тем за окном в темноте замелькали редкие огоньки. Постепенно их становилось все больше, они to рассыпались, убегали куда-то вдаль, то вдруг подступали к самому полотну и тогда превращались в желтые квадратики окон. Внезапно возникло огромное, ярко освещенное здание какой-то фабрики и тут же уплыло назад, а на его месте снова робко засветили оконца небольших домиков.

Вагон запрыгал на стрелках. Пути двоились. Проплыли какие-то освещенные платформы, пакгаузы, вереницы темных пустых вагонов с белыми от снега крышами. То и дело раздавались отдаленные гудки и скрипучие, сухие, как рвущаяся материя, сигналы электровозов.