Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 36

Разумеется, именно в этот момент мне снова позвонил отец по «магической» связи.

— Ты где⁈ Живой?

— Пока что да! Под артобстрелом, Северный Виннипег!

— Северный Винни… что⁈ Твой ж налево. Даже не знаю, где там консульский отдел. Я всего один раз был в Луизиане. Ближайший, наверное, в Твин Фоллс. Либо в Сиэттле.

— Во, Сиэттл. Отлично. Мне некогда, пап! Ты сам-то как?

— Не беспокойся, очнулся на чердаке дома. Готовлю тут… Ладно, позвоню через пару дней.

Индеец всё это время резво ворочал руль и всё это время бормотал — не то на каком-то своём диалекте, не то просто с жутким акцентом, отчего я понимал лишь половину сказанного.

— Наших ребят офицеры зомбируют… чтобы они не думали о колдунах. Они боятся, что у норвегов колдуны, потом бегут. Вот и заставили забыть… брелки, отводят мысли… А я колдун, я чую других колдунов и их навык. Лечить… ты же умеешь лечить, да? Умеешь? Хилер?

Я умел. Вздохнул, поёжился и кивнул, уже почуяв, чем мне предстоит заниматься ближайшие пару дней. Военврачом мне уже приходилось быть, и совсем недавно — одну или две жизни назад, именно это позволило мне так быстро освоить лекарский навык. Но вот оказаться в такой роли со способностью… Одновременно это казалось и жутким, и вдохновляющим.

Мы доехали целые и невредимые. Господин ротмистр, заседавший со здоровенной сигарой в приличного вида бункере, после сбивчивого монолога переспросил у Кохэна.

— Значит, хилер. Значит, из России?

Тот кивнул, тогда он обратился ко мне:

— Телепортировали? Серьёзно?

— Так точно, господин ротмистр, — кивнул я. — Насколько я понимаю, надобно сообщить военному атташе или в консульский отдел.

— Как так — телепортировали?

— Злые тонмаорийские племена. У них есть девять Великих Колдунов, мы попались на засаду. У нас была доставка очень важного груза, о котором я не имею права говорить вслух.

— Верю. Уж больно дорогой на тебе стафф, — он кивнул на мои кольца. — Даже я чую, что в них какая-то злобная дрянь. Демоны, или чего там.

Пожалуй, он даже не врал — нулевой навык у него точно был, и определить наличие силы он мог.

— Кейты, господин ротмистр, — поправил его я.

— Значит, сообщить… Я даже не знаю, где ближайший консульский отдел. В Чикаго, может?

— До Чикаго далеко. Подозреваю, что в Сиэттле. Или в Твин Фоллс, — решил я блеснуть географией.

— Ха! В Твин Фоллс! Это закрытый город. Вот Сиэттл… В общем, путь неблизкий. Сначала до Руппертстауна на перекладных, потом железке, затем… Дорого, понимаешь?

— У меня с собой только наличность Антарктического Союза, — хмыкнул я. — Если вы об этом. Мне надо связаться с консульством, уверен, что они возместят убытки.

— Не-не! — он покачал головой. — Это мне не нужно. Конвой на мирные земли нескоро. Ты же ещё будешь есть? Нужно отработать. У нас тут полевой госпиталь. И в соседнем посёлке ещё один. Много тяжёлых, так что…

На календаре было двадцатое сентября. Я не буду описывать всё то, что мне предстояло выполнять в последующие четыре дня. Вместе с местным военврачом и парой сестёр мы спасали полсотни жизней — и условных «своих», луизианцев, и нескольких пленных норвегов. Под конец дня я выдувал литр воды, запивал полрюмкой бренди и падал без сил, не раздеваясь, на койку и засыпал, не видя снов.

Отец позвонил на второй день, нарисовал примерную схему моего возвращения на родину, которую я сообщил ротмистру. Также отец сказал, что написал письмо в консульство в Сиэттл, письмо должно оказаться на месте спустя несколько дней, и они тоже будут меня искать.

Ротмистр отпускать меня не спешил — как-никак, человеком я был явно нужным. На четвёртый день я заявился к ротмистру и устроил бунт.

— Я отработал уже втрое больше, чем стоят расходы на моё содержание. Мне жалко этих парней, но я не всесилен, и меня ждут более важные дела.

Неожиданно — это подействовало. В Руппертстауне я оказался двадцать пятого сентября, ехали вместе с Кохэна, который уезжал в краткосрочный отпуск. Добирался на перекладных, останавливаясь на две ночи — слух обо мне уже дошёл и сюда, и в предпоследнем селении меня потащили в коттедж, переоборудованный под госпиталь.

В Руппертстауне, городке на пару десятков тысяч жителей, уже царила вполне мирная жизнь с небольшими отголосками конфликта.

Здесь наконец-то я вырвался из цепких армейских лап и дозвонился в Сиэттл, в консульский отдел.

— Да-да, нам буквально сегодня пришло письмо, — ответил вальяжный голос. — Вы же сами приедете, да? Мы вышлем вам все расходы.

Сообщение здесь было только по зимнику и по железной дороге, а поезда в западном направлении ходили раз в пару дней. Разумеется, пока я ждал рейса, в управлении полка нашёлся госпиталь, в котором мне пришлось потрудиться пару смен.

И, разумеется, все эти дни я мечтал о возвращении домой. Мечтал в встрече с близкими, а также прокручивал в голове диалог, состоявшийся с Вечным.

«Мир уже не спасти. Займись делом».

Что за послание он хотел мне передать? Если, предположим, Вечные у тонмаори как-то связаны с Центром Треугольника — то неужели Центр выступает заодно с Бункером? Неужели им тоже нужно, чтобы мир был уничтожен?

Нет, решил я. Следовало проконсультироваться у кого-то очень серьёзного. Например, у Давыдова или Голицына-старшего. А ещё лучше — у Его Величества Николая IV или у Елизаветы Петровны.

За работу в госпитале мне выписали премию — местными луизианскими франками, на которые я впервые более-менее сытно поел в местном вездесущем «Гюнтере». А затем, недолго думая, намылился в местное интернет-кафе (кстати, местная луизианская сеть, в отличие от Имперских рихнер-сетей, так и называлась — «Интернет»).

Часа два провозившись с местными информационными ресурсами, затем — с системой дублирующих почтовиков, заплатив по сложной схеме деньги за регистрацию почтового ящика, я отправил несколько писем.

Во-первых, господину консулу, во-вторых — матери, кто-то должен был меня встречать. В третьих — Корнею Кучину:

«Корней Константиновичъ, рекомендую вамъ поспорить на деньги с кем-нибудь о моёмъ пребыванием въ зоне боевыхъ действий в Виннипеге. Озолотитесь. Ждите меня.»

В четвёртых — Давыдову. Коротко, лаконично:

«Выдвигаюсь изъ Сиэттла. Буду въ Москве предположительно черезъ неделю, можетъ, позже. Очень многое требуется обсудить. Хотелось бы аудиенции в вашемъ плотномъ графике.»

И, наконец, Нинели Кирилловне, абсолютно не надеясь на то, что она прочтёт.

«Любовь моя, я не знаю, что изъ того, что я писалъ, дошло. Я вырвался из границ Полярного Круга, но всё равно оказался на другомъ краю Земли, где не работаютъ телефоны и нормальная почта. Мчусь къ Вамъ. Если успею вернуться къ своему дню рождения — то Вы приглашены безо всяких вопросов. Если не успею, или если вы не будете отвечать — буду какъ безумный искать Васъ по обеим столицамъ назависимо отъ воли Альбины и прочихъ внутреннихъ супостатовъ. Навеки Вашъ, Э. М. Ц.».

Прикрепив к письму фотографию дракона, я вышел из всех учётных записей. Конечно, это можно было счесть небольшим проявлением слабости — но это была всего лишь кратковременная передышка перед грядущими битвами.

С такими мыслями я сел на поезд в сторону Сиэттла.

Глава 24

Удивительно, но авиасообщение в Луизиане оказалось развито из рук вон плохо. Малая авиация в принципе отсутствовала как класс, и, судя по всему, не обошлось тут без древнего лобби железнодорожных корпораций, мешавших строительству современных аэропортов.

В принципе, железные дороги я любил. Поскольку мне выдали достаточное количество местной валюты, я раскошелился и взял билеты первого класса, выкупив всё купе. Вагон, впрочем, не блистал чистотой и новизной, кормёжка была сравнима с тюремной баландой. На вторые сутки я даже возмутился пожилой темнокожей поварихе, спросив:

— Нельзя ли за дополнительную плату взять что-либо вкуснее этой кукурузной каши?