"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 110

– Константинополь с моря блокировали скифы, и теперь мы должны страдать! Ааааа!

Императрица стала со всей силы бить кулаком по деревянным стенам каюты, разбивая руки в кровь. Михаил знал, что если не вдохнуть чарующего аромата, то ничего не поможет. Ему было безразлично, что там чувствует Евдокия, он знал, что плохо будет ему, поэтому поспешил к капитану.

Капитан, немолодой мужчина лет пятидесяти, всю жизнь водил корабли и, увидев перед собой императора, тут же склонил голову.

– Когда мы будем в Константинополе?

– Константинополь блокирован флотом норманнов.

– Кого-кого? – переспросил Михаил.

Император что-то слышал о норманнах, но знал, что им невозможно сюда приплыть. Это просто немыслимо, чтобы эти волшебные разорители монастырей пролезли и к его стране. Это скифы или печенеги, научившиеся плавать на кораблях, а капитан, видно, лишён разума!

– Август, я могу попробовать прорваться к городу, но хочу вам сразу сказать, что ваша жизнь может оказаться в опасности.

Михаил понимал, что если он не вдохнёт чарующего дыма, то бросится в море, и ему было безразлично на опасность.

– Я Август, и мне страх неведом. Моя столица в опасности, и я должен приплыть туда!

Глава 4

Патриарх Фотий обратился к жителям Константинополя во Влахернской церкви, построенной императором Маркианом. Поскольку многие не знали о размере нависшей над империей угрозы, то речь произвела эффект.

Во Влахернской церкви собрались те, кто не хотел уподобиться императору Михаилу и погрузиться в разврат, те, кто понимал, что империя в опасности. Флот варягов стоял под самым городом, а многочисленные отряды разоряли округу самого богатого города в мире.

– Сгустившиеся облака страстей воспламенили против нас невыносимую молнию! – говорил патриарх, обращаясь к народу.

Император Василий слушал патриарха молча. Он не верил ни в Бога, ни в чудеса, но понимал, что здесь в Церкви собрались те, кому хотя бы небезразлична судьба государства.

Император Василий с ужасом предположил, что к ним пожаловали вовсе не норманны, а вернее, не только норманны, но и его соотечественники – славяне. Василий сам происходил из славянской семьи. Долгое время он жил в Болгарии под игом хана и уже в зрелом возрасте бежал во Фракию, которая принадлежала империи. Он не был византийцем – он был славянином, который играл роль византийца. Отец Василия часто говорил, что однажды их соплеменники придут и захватят Царьград и построят на его месте свой город. Василий впитывал слова отца и поэтому, когда он пришёл в Константинополь, то знал, что делать. Он пришёл, чтобы захватить этот город.

Теперь ему надо удержать его и не дать славянам из лесов и норманнам его захватить.

– Где теперь Царь Христолюбивый? – продолжал своё обращение к народу патриарх Фотий. – Где воинство, машины военные, где совет наш? Нашествие других варваров удалило от нас императора и армию его и привлекло этих варваров. Нас изнуряет очевидная гибель, одних уже постигшая и идущая к другим. Грубый варварский народ подобно зверю истребляет окрестности его. Кто будет бороться за нас? Мы всего лишены и беспомощны! Какие слёзы могут соответствовать величию постигших нас бедствий!

Византийцы молча слушали патриарха, и самые умные из них стали потихоньку понимать, какая угроза нависла над страной.

Император Василий, слушая речь, невольно подумал, что если бы Бог и существовал, то именно такой вот служитель ему был бы нужен. Он не требует к себе почтения, словно он наместник Бога, а просто, вызывая к народу, описывает все его проблемы. Политически Фотий был не очень выгоден Василию, так как в своё время цезарь Варда, дядя императора Михаила, назначил его. Но с появлением Василия Варда был оттеснён. Его титул получил он, а после и вовсе стал соправителем Михаила.

«Хорошо было бы, если бы моего соправителя утопили эти норманны и славяне», – подумал Василий. Для империи ни одно разорение не было столь убыточным, как правление такого императора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– О царственный город, какие беды окружили тебя! И родных детей твоих, и красивые предместья поглощает огонь и меч, и варвары распределяют меж собой богатства твои! О город царствующий над всем миром, войско, состоящее из рабов, глумится над тобой. О город, украшенный добытыми в победах над другими народами реликвиями, чьей добычей станешь ты? Город, построивший памятники, чтобы помнить победы в Европе, Азии и Ливии, варвары построят памятник победы над тобой! О город царственный, заставлявший врагов преклонить перед тобой колена, теперь ты сам обречён на истребление и лишён защитников!

Многие из слушающих патриарха стали плакать. Император Василий, смотря на них, понимал, что эти немногие люди и вправду гордятся своими достижениями, и он, пусть и чужестранец, любил этих людей куда больше тех, кто, несмотря ни на что, продолжает пьянствовать.

Впрочем, сейчас на улицы города вышли воины, которые разгоняли пьяниц и блудников и прерывали все празднества. Во всех церквях молились об избавлении от варваров.

– Хотите знать, чего я боюсь? – продолжал патриарх, обращаясь к народу. – Что ваше рыдание кратковременно, благоразумие – мимолётно, пост, молитвенные бдения, смирение и благонравие – только до той поры, пока вам угрожают плен и смерть, пока крики неприятеля раздаются в ушах у вас!

Люди плакали и клялись, что будут молиться искренне. Они поверили в опасность и поняли величину угрозы. Патриарх не пугал их молниями, которые сверзнутся с небес, а говорил, что если не измениться, то Царство Византийское будет разрушено. Император Василий задумался, что, может, и ему стоит помолиться. Но как? Он не знал, как это надо делать искренне. Надо будет обязательно написать закон, подумал Василий, в котором должны быть описаны обязанности патриарха и императора. Патриарх должен говорить с народом и рассказывать ему о том, почему разврат губителен, а император должен быть примером своему народу.

– Но оставим слезы! С дерзновением я говорю вам, я ручаюсь за ваше спасение, полагаясь на ваши обеты и если вы удалитесь от страстей! Наконец настало время прибегнуть к Матери Слова и единой нашей надежде и прибежищу. К Ней воззовём с благоговением! Спаси город твой, как сама знаешь, Владычица!

Народ, опустившись на колени, повторил слова патриарха. Император Василий, невзирая на свой высокий сан, тоже преклонил колени и громогласно повторил слова патриарха.

«Я не знаю, – даст ли это хоть что-то, – подумал Василий, но если люди увидят, что и император молит Матерь Бога, то, может, хоть простые люди уверуют!»

– Ходатайствуй перед Сыном Твоим и Богом нашим и сделайся свидетельницей и порукой обетов наших. Рассей тучу врагов и озари нас лучами спасения! Аминь!

Патриарх Фотий и множество прислужников вместе с императором Василием подошли к величайшей святыне – Ризе Богоматери – и с молитвами взяли её и понесли к пристани.

Когда все вышли из Храма Божьего, то на улицах было безлюдно. Городская стража разогнала всех беспутников, и со всех церквей шли православные к пристани, как и повелел патриарх Фотий. Казалось, весь город запел молитвы, хотя на самом деле молилась всего десятая часть людей, а большинство продолжало свои беспутства и проклинало императора Василия и патриарха, которые запретили все увеселения на улицах города.

Возле пристани, с которой было видно корабли норманнов, не имеющие возможности пристать к городу только из-за цепи, преграждающей путь, собралось множество людей. Все увидели огромный корабль со штандартами императора, и тут же многие радостно закричали:

– Чудо Господне! Император Михаил с армией идёт нам на спасение!

Только император Василий увидел в этом не чудо, а проклятье. Он знал, что армия разбита, и всё это благодаря его соправителю, который выжил и в этот тяжёлый момент спешит в свою столицу, чтобы опять погрузить её в разврат.

– Молись, патриарх! – с досадой проговорил Василий. Ещё несколько минут назад он готов был со всеми славить имя Бога, но теперь его вера вновь исчезла.