За грехи отцов - Блейк Анна - Страница 4

– Абигейл приедет через тридцать минут. Я могу запускать своих?

Аксель посмотрел на Тресса.

– Запускай. Я закончил.

Он вышел из дома, не оглядываясь, чтобы не смазать полученные впечатления. Да, здесь определенно было над чем подумать. Аксель пошел по территории сада, кутаясь в холодную кожаную куртку. Жаль, нет снега. И утром прошел дождь. Но, может, все-таки здесь остались следы? К сожалению, их оказалось слишком много. В дальнем конце сада Грин обнаружил, что один из прутьев в заборе просто выломали. И судя по тому, что оттуда уже протоптали начисто лишенную травы тропинку, случилось это давно. Кто-то бегал на территорию усадьбы как к себе домой. Нужно посмотреть, могли ли они проникнуть в дом. Конечно, криминалисты тут застряли на несколько дней, а может даже недель. Такую махину осмотреть и проверить – такая себе задачка.

Как будто кто-то намеренно создает команде проблемы. Место выбрано не случайно. И почему-то Аксель не хотел верить в то, что дело в визуальной эстетике. Образы жертв, несомненно, подходили архитектуре. Тут что-то еще. Возможно, ситуация прояснится, когда трупы опознают.

Сумасшедшая задачка. Один без глаз и без рук. Второй – практически без всего. Спасет только анализ ДНК, и то если кто-то из них проходит по базе. Черт побери. Аксель достал сигареты и закурил. Темно-синие глаза блеснули недобрым огнем. Он стянул с волос резинку и, откинув голову, посмотрел в мглистое небо.

Новое дело и новая загадка.

Когда он вышел за ворота, свидетелей на месте уже не оказалось, зато полицейских было в избытке. Приехали, кажется, все. За ограждением уже появились первые репортеры. Грин нахмурился. Он снял шлем с руля мотоцикла, но надеть его не успел.

– Детектив Грин! – покричал пронзительный голос. Аксель обернулся и увидел криминального корреспондента Ангелу Сарс, которая вела свою колонку в «Треверберг таймс» и периодически доставляла полицейским определенного рода хлопоты. Ангела буквально висела на ограждении и махала Грину рукой. Путь ей преградил молоденький полицейский. – Что там произошло? Можете дать комментарий?

– Ангела, ты прекрасно знаешь, комментариев я не даю, – улыбнулся Грин. – Поищи себе другую жертву.

– Но все молчат! Ты хороший детектив, я отличный репортер. Давай поможем друг другу.

– Если мне понадобится помощь СМИ, поверь, я придумаю, как расплатиться. – Аксель подошел к ограждению и жестом отпустил полицейского. Журналистка смотрела ему в глаза. Ее смуглое лицо освещала улыбка, в которой причудливо смешались страх и предвкушение.

– От тебя не дождешься, – ответила она. – Короткое интервью. Пожалуйста.

– Нет.

Аксель отвернулся, надел шлем, дошел до мотоцикла. К счастью, больше никто его останавливать не стал. Теперь нужно ждать, пока коллеги закончат свою работу. Ему нужен Карлин. Скорее всего, Старсгард ему уже сообщил. Нужно возвращаться в участок.

3. Марк

03 октября 1999 года

Новый Треверберг

Управление полицией

Отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями

Поздний вечер

Доктор Марк Карлин смотрел на Акселя Грина, измерявшего кабинет нервными шагами. И откуда только силы берутся после многочасового осмотра места преступления? Марк работал с Грином давно и знал, что задавать вопросы и подгонять в такие моменты бессмысленно. Нужно просто подождать, пока тот начнет говорить сам. Ходьба помогала детективу сосредоточиться, с этим приходилось считаться, несмотря на раздражение. Концентрации способствовала и очищенная после прошлого дела огромная белая стена, на которой в скором времени члены команды и сам Аксель развесят фотографии, карты, оставят записки с важными примечаниями. И расследование войдет в колею, чтобы привести к неминуемому результату: раскрытию дела.

Он глянул на часы. Опять опоздал к ужину. Будет напряжение с Улли, которая упахивалась с младенцем и требовала от мужа больше внимания, чем тот мог дать. В этом браке что-то было не так. Карлин думал, что рождение ребенка что-то изменит, но, кажется, становилось хуже. Или просто у жены послеродовая депрессия, а он слишком мало времени проводит дома, чтобы сказать наверняка. Марк отогнал от себя невеселые мысли и снова посмотрел на Акселя, который замер в напряженной позе около приоткрытого окна.

– Почему фотографы так долго проявляют свои чертовы снимки? – спросил детектив скорее у воздуха, чем у профайлера. – Можно же отдавать пленку на проявку по мере заполнения. Отщелкал – отдал. Мы не знаем ничего, черт возьми. А они медлят.

– Расскажи, что увидел ты.

– А что тебе сказал Старсгард? – вернул вопрос Грин, доставая сигареты. – Он хоть что-то тебе рассказал?

– Предположительно ритуальное убийство в лучших традициях инквизиции.

Грин криво улыбнулся. Но Марк удовлетворенно кинул – детектив постепенно втягивался в диалог и раскрывался. Каждый раз было интересно наблюдать за тем, как он выныривает из внутренней бездны, в которую погружался, расследуя дело.

– Не уверен, что это так, – проговорил Аксель, щелкая зажигалкой. – Слишком много чувств. Разных чувств. Как будто действовали два человека.

– Эй, это моя работа, Грин, – рассмеялся Марк.

Аксель улыбнулся, на этот раз без ухмылки. В его глазах наконец отразилось подобие человеческих эмоций. Детектив сел за стол, откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок.

– Не сходится, – сообщил он Марку. – И жаль, что тебя не было на месте преступления, тебе было бы легче понять, о чем я говорю.

– Я туда схожу обязательно.

– Две жертвы. Убиты разными способами. Вместе они составили завершенную картину. Жертва на костре и священник без рук и глаз в позе полного раскаяния. Словно открытка из средневекового религиозного трактата. В этом есть определенная красота. Особняк начала девятнадцатого века, весь в мраморе и золоте, витые лестницы, ковры. Высоченные потолки. Кстати, потолок подкоптился, я заметил, значит, жгли прямо в доме… Я отвлекся. – Аксель затянулся. – Священник и его жертва. Или случайная жертва и священник, который ее оплакивает.

– И почему тут нет ритуального подтекста? Не удивлюсь, если сожженный труп окажется проституткой, а мужчина – действительно священником. Только шаловливым.

Грин качнул головой, не глядя на Карлина.

– Не уверен, – сказал он.

– Нужно собрать команду, – проговорил Карлин. – А пока просто опиши мне, что ты почувствовал и увидел, когда оказался на месте преступления.

Грин надолго замолчал. Марк видел, как ходят желваки по скулам, как неподвижен его взгляд. Над детективом витало облако дыма, а сам он превратился в статую, изредка взъерошивая светлые волосы. Размышляя, он провалился настолько глубоко в себя, что, казалось, полностью потерял связь с реальностью. Карлину нравилось работать с молодым детективом. Грин был талантлив и трудолюбив, тонко чувствовал границы и уважал чужой профессионализм, одновременно не позволяя сомневаться в своем. В нем таилось что-то глубоко трагичное и холодное, не допускавшее личного сближения; хотя Карлин и начал считать его другом, в работе Аксель оказался бесподобен.

Карлин, посвятивший психологическим портретам серийных убийц всю свою сознательную жизнь, несколько раз проходивший обучение в ФБР, постепенно развивал это направление в Треверберге, огромном европейском мегаполисе, маньяков в котором было на порядок больше, чем в любой другой точке мира. Так уж повелось. Город контрастов, возможностей и сумасшествия.

– Да, скорее всего, на столбе женщина, – негромко начал Аксель. – Кого жгли? Ведьм. Эта женщина – ведьма? Тогда твое предположение о шлюхе вполне резонно, их часто ошибочно отдавали инквизиторам. И если бы она была одна, задачка бы решилась. Но их двое. Почему женщина и священник? Это какая-то насмешка?.. Нет. Он не насмехался. Он хотел что-то показать, продемонстрировать. Зачем отрубать руки? Зачем выкалывать глаза?