Без мозгов - Иванова-Неверова Оксана - Страница 7

Удивительно, как при такой сокрушительной мощи Конь до сих пор не принёс физруку ни одной грамоты для отчётности. Брынцалов, например, даже реальную фотку из ленты на аппарате в торговом центре распечатал. Чтобы возле кубков в витрине стояла. Только фотка упала мордой вниз – кто-то витрину толкнул, не знаю кто.

Кстати, о тренировках. Как раз сегодня Коняша должен был рысить на стадион, а не в бассейн. Я просто давно запомнил дни, по которым на стадионе тренируется секция самбо – пять лет мимо них на лыжи хожу. Ходил, то есть. На самом деле я ни разу не видел Миху на стадионе, но все откуда-то знали, что он самбист.

И вдруг бассейн. Да ещё Рубанова, которая вместо того, чтобы настучать Михе липовой ногой по башке, безропотно топала плавать.

Что-то в ней изменилось после дежурства в кабинете биологии. И меня грызла дурацкая мысль: то, что случилось с Рубановой, должно было случиться со мной. Лидочка – любительница котят и цветов – попала в замес случайно. Планировалось, что там буду я. И планировалось это – тут я похолодел – Риной Викторовной. Которая взяла в сообщники Коня. Который повредился головой ещё вчера, после урока биологии. Если забыть про то, что он и раньше был далеко не окей.

Я догадался, что за склянку Рина искала в шкафу. Только поверить в это не мог, слишком уж всё невероятно выглядело. Тогда, в спортзале, я первым делом сунулся в аптечку. Нашатырный спирт там был. Назывался аммиак. И пах мерзотно – до кишок шандарахнуло. Тряпка, с которой Рина вылезла из шкафа, совсем по-другому пахла. По несложному описанию поисковик предложил мне хлороформ.

В общем, эта тряпка нужна была не для того, чтобы вывести Рину из полуобморочного состояния. Она была нужна, чтобы меня в него погрузить. Другой вопрос, почему саму Рину не обесточило? Из-за выпитой воды? Из-за суперсил?

Мне срочно надо было к Юрику. Я должен был проверить одну вещь.

Пока что все мои умозаключения основывались на нечаянной подсказке Кусковой. Когда она обмолвилась, что помогает купать сестрёнку, у меня сложился паззл. Мама у Юрика сейчас работает в две смены. Значит, вчера, во время моего прихода, она была на работе. А не отошла, например, в магазин. Получается, ванну Юрик набирал себе. Но я-то прекрасно помнил из своего ветряночного опыта, что мокнуть в ванне при ветрянке – нежелательно. А Юрик собирался именно мокнуть. И заодно… Если вспомнить, как он сухо сглатывал, и как прислушивался к шуму воды, и как сердился, что я всё торчу в дверях… Заодно Юрик, очевидно, собирался глобально утолять жажду.

У квартиры Огурцовых Маринка внимательно на меня посмотрела:

– Хотела бы я знать, Орлов, что с тобой происходит в последнее время…

Видимо, это был риторический вопрос. На самом деле ничего она не хотела знать, потому что её палец уже накрыл кнопку Юркиного звонка.

Огурец, как и положено ветряночнику, был зелен и пупырчат. И встретил нас двусмысленно. Вроде и обрадовался, но как-то вяло. При этом посматривал на мой подсвечник с плохо скрываемым опасением. Меня это очень расстроило. Это подтверждало мои догадки о том, что Юрик – УЖЕ.

Я замешкался в коридоре, развязывая шнурки, и зашёл в комнату, когда Маринка завела песнь о самочувствии. Тут я сделал контрольный выстрел:

– Что-то твой братишка не пришёл сегодня…

– У него самбо, – машинально ответил Юрик.

– А у сестрёнки музыкалка, – пробормотал я себе под нос.

Юрик всё прекрасно слышал и дурачка изображать не стал. Он понял, что братишку я ввернул не случайно. И важность своего ответа, по сути признания, понял тоже.

Он приподнял брови, как бы спрашивая у меня «и что?». Потом сложил руки на груди и снисходительно улыбнулся. Эта улыбочка, словно он знает какую-то тайну, до которой я не дорос, в прошлый раз меня здорово обидела. А сейчас я просто отметил немаловажный факт: Рубанова действительно с ними теперь как-то связана. И Юрик об этом уже осведомлён. Может, он и не в курсе, что расписание его новых друзей изменилось, но знает, что в их полку прибыло.

Маринка смотрела на нас с недоумением. Она сообразила, что мы не вполне дружелюбны, но о каком братишке речь – не понимала. Зато я понял, что братство Коня ширится и крепнет. В том, что оно прочно засосало Юрика, я уже не сомневался.

В коридоре раздалось мяуканье. Маринка просияла:

– Вы кошку завели?! И молчишь! – Она подскочила и бросилась на звук.

Юрик метнулся за ней. На его лице читалось удивление. Ещё бы, кошек Огруцовы сроду не держали. Там, в ботинке, мяукал мой телефон, и Юрик с Маринкой должны были не так сразу его найти. Потому что я приступил к проверке второй части своих догадок.

Юрик, забратавшись с Конём, получил бонусом повадки бегемота. Но даже зверская тяга к воде не смогла отлепить его вчера от подоконника. И я догадывался, что могу там найти. Это я уже видел сегодня один раз. И мог бы увидеть второй, если бы Рина успела извлечь это из недр шкафа вместе с тряпкой, призванной меня вырубить.

Схватив рюкзак, я бросился к окну и всмотрелся в завал на подоконнике. Так и есть! Она была там и в прошлый раз. Юрик не хотел делиться секретом. Или не мог. Я знал, что он не перепрячет её, – шкаф могла проверить мать. Время от времени она потихоньку шерстила ящики, чтобы убедиться в сохранности здоровья и психики Юрика. Но на видном месте никогда не искала, Юрик давно это вычислил. Так что в свалку на подоконнике можно было безопасно прятать что угодно. И Юрик спрятал. А я нашёл.

За шторой, прикрытая со всех сторон стопками книг, стояла банка. Мозг в формалине. Я сунул его в рюкзак и поскорее вышел в коридор. Огурцов покосился на меня с подозрением. Маринка выглянула из кухни:

– Нашёл, Сева?

Я чуть не брякнул, что нашёл, да. Всё нормально. Может, обойдётся, надо уходить и прятаться, в смысле прятать. Но вспомнил, что она не про банку.

– Это у меня будильник, – мне было жаль разочаровывать Дёмину. – Я совсем забыл, какой там звук, телефон старый.

Маринка вздохнула, но она такая… не умеет долго расстраиваться. Она так заболтала Юрика, что у него и возможности не было выяснять со мной отношения. Мы поиграли в «Свинтуса», а потом в «Имаджинариум». Юрик тупил по-страшному, как будто видел карточки в первый раз. Впрочем, я тоже бестолково играл, исключительно для вида, не уходить же сразу.

Всё это время я наблюдал за Юриком. Решил, что просто убегу, если он сунется за штору и обнаружит пропажу. Но Юрик вёл себя аккуратно – к подоконнику не подходил, тайное место не выдавал. Тоже как бы играл, но иногда я ловил его быстрый взгляд исподтишка.

Уличить меня Юрик ни в чём не мог, банка благополучно оставалась в комнате, и я думаю, он ощущал её присутствие. Время от времени он прикрывал рот ладонью и как бы кашлял, но сбоку я видел, что он быстро-быстро облизывает губы, как маленький нетопырь.

Боялся ли я опасного груза в своём рюкзаке? В общем-то, да. Как боятся тикающей бомбы. Правда, я смекнул, что просто так адская машина не сработает, нужны определённые условия. В частности – потеря сознания. До того, как стать водоплавающим, Юрик грохнулся в обморок. А очнулся – не вполне Юриком. С банкой мозгов в укромном месте.

Юрик «кашлял» всё чаще, и по ходу я начал бояться не только банки…

Глава 8. Формалиновое порабощение

Юрик так старательно изображал из себя нормального, что это пугало. Мне захотелось открыто спросить у Огурца, что происходит. Мы же все свои, фактически из одной песочницы. Мы в одном клане уже который год рубимся все вместе, сколько игр прошли! Мне хотелось потрясти его за плечи, чтобы он перестал облизываться, и потребовать ответа: что не так, Юрик?!

– Что не…

– Ой, подожди! – Маринка не дала мне договорить и потянулась за укатившимся кубиком. – Сейчас достану. Ого! Юрас, а тебе зачем столько?!

Она таращилась под кровать, где в два ряда были уложены пластиковые бутылки с водой. Интересно, на какой помойке Огурец набрал столько тары?