Избранные циклы фантастических романов. Компиляция, Книги 1-17 (СИ) - Юрин Денис Юрьевич - Страница 8

В тот же день Богорт отправил курьера обратно с письмом весьма льстивого содержания, в котором заверял короля в том, что верное ему Братство немедленно примется за уничтожение банд беспутных девиц, снующих по лесу. А через полчаса доверенный гонец вручил Агнете, предводительнице амазонок, личную просьбу Лесничего уйти из указанных в письме участков Леса. Агнета согласилась, так как разговаривала с Богортом на одном языке – языке взаимных компромиссов. Через две недели Братство доложило королю об успешном выполнении его воли: «…Лес очищен, и жалкие остатки девиц скрылись в горах Кодвуса. Просим разрешения на переход границы для дальнейшего преследования и уничтожения». Разрешения, естественно, не последовало, но в Лес прибыла специальная комиссия, чтобы убедиться в правдивости отчета. В течение целой недели королевских инспекторов водили по самым удаленным уголкам Леса, показывая захваченные стоянки противника и раненных в бою охотников, которые на самом деле получили увечья при очередной стычке с контрабандистами. Единственное, что никак не смогли показать проверяющим, так это пленных амазонок. «Ну, господа чиновники, вы же знаете… – оправдывался Богорт, – …девки-то совсем чокнутые, в плен не сдаются, дуры, а трупы в костер побросали – чего им гнить?» Никто ему не поверил, но придраться было не к чему, и комиссии пришлось признать «полное соответствие отчета действительности». Инспектора еще не успели добраться до столицы, а амазонки уже вернулись на временно покинутые стоянки.

Жизнь в Лесу – сплошной компромисс, и, чтобы просить о помощи, нужно самому помогать в меру сил и возможностей.

– Ну, так вот, – продолжил Лесничий, выпив залпом еще одну кружку пива, – а два дня назад, как раз когда вы с королем нашим лупасились, Агнета письмо прислала, просит отрядить ей двух-трех бойцов для совместной экспедиции к горе Аль-Шар, что в самой, стало быть, середке Кодвуса. Ни расспрашивать, ни отказать я ей не мог, сам понимаешь… Тебе все равно туда идти, так сделай крюк. Какая разница? Зато не один, а с отрядом пойдешь, всяк надежнее.

– А не боишься, случаем, что Агнета обидится, когда вместо трех здоровых лесных парней имперского недобитка увидит? Уж очень мне не хочется в тот овраг попасть…

– Ну, сволочи, ну, трепачи, уже рассказали… Что с теми случилось, не знаю, врать не буду, но тебя не тронут – я письмо дам да повязку посланника. В той повязке по Лесу без опаски ходить можно, коль какая зараза на тя руку подымет, так свои же прикончат – закон Леса. А что один пойдешь, так не беспокойся, я о твоих подвигах в письме расписал – обиды не будет, хотя, если хошь, двух своих возьми, чай, отберешь из двух десятков тех, что потолковей…

– Лучше б твоих взять, они и Лес знают.

– Я сам знаю, что лучше, да не дам. Каждый лук на счету. Не-а, и не проси, тем более, у моих мужиков такая, знаешь, «любовь» к лесным девкам, что лучше им уж в одном отряде не быть.

Разговор был явно окончен, дальнейшие препирания не имели смысла. Дарк встал, кивнул на прощание и направился к выходу. Богорт неожиданно окликнул:

– Переночуешь здесь, в тереме, выступаешь завтра утром, до Агнеты тебя проводят. Зайди на кузню и к лекарю, возьми, что нужно. Будут артачиться – отсылай ко мне.

Через некоторое время Богорт почему-то тихо добавил:

– И еще… вчера тут офицер был, тоже ваш, имперский, крепкий такой вояка, видно сразу – бывалый. Хотел с тобой его послать, да сбег, собака… Ты ему передай, коль пути пересекутся, ему сюда дорога заказана, увижу – сам вздерну!

– А зовут-то его хоть как?

– Не знаю. Да и не спрашивал. У него на левом рукаве эмблема такая красная, приметная – оскал волка…

Глава 4

И снова в путь…

Говорят, что день не удастся, если ты встал с левой ноги. Интересно, как начинается утро для тех, кто просыпается от тычка в бок или от того, что тебя отчаянно трясут, вкладывая в незамысловатое движение «туда-сюда» все свои силы.

Первое, что он увидел, открыв слипшиеся от сна глаза, – веснушчатое, усыпанное прыщами лицо пятнадцатилетнего подростка, остервенело трясущего его за плечи. Сначала Дарк хотел укусить нахала за нос, но только чувство брезгливости и перспектива раздавить зубами пару крупных прыщей остановили его. Пареньку повезло, словив «крендель», он отлетел в другой конец комнаты, абсолютно не повредив при этом свои назревшие «украшения». Благородный поступок имперского офицера почему-то не был оценен по достоинству, скорее наоборот. Зулик, так звали добровольца, решившегося на сие рискованное мероприятие, уселся в дальнем углу у двери и подозрительно зашмыгал носом, собираясь то ли заплакать, то ли плюнуть в обидчика. Великое раздумье было прервано по-солдатски громким: «Чо надо?»

А надо-то было подростку всего ничего: выполняя приказ Богорта, он должен был разбудить офицера и, не мешкая, отвести его к амазонкам, поведав по дороге об обычаях и порядках лесных див. Выставляя паренька из комнаты, Дарк объяснил, что обычно людей будят словами, а если уж это не помогает, то необходимо быть более предусмотрительным и, во избежание неприятностей, вовремя отскакивать от «вновь проснувшихся». Поделившись с юнцом мудростью жизни, Дарк приказал ждать его через час у ворот Лагеря и выставил нахала за дверь, с трудом поборов в себе желание дать неразумному подростку напутственного пинка.

Один час – вполне достаточно времени для посещения местного лекаря и кузнеца, чья помощь была обещана Богортом во время вчерашнего застолья. Формировать же отряд для предстоящего похода ему не хотелось по многим, казалось бы, объективным причинам: упадническое настроение солдат, их нежелание покидать только что обретенное лесное убежище, неумение воевать в лесу и т. д. и т. п. Но, прежде всего, Дарк не мог решиться на этот шаг по моральным соображениям, которые порой так трудно объяснить другим, в особенности людям, редко страдающим от угрызений совести. Служа в армии и командуя эскадроном, он всегда знал, что делает сам и что должны делать его подчиненные. Сейчас же он ничего не понимал, чувствовал себя, как новорожденный ребенок, впервые увидевший мир и только готовящийся идти по тернистому пути познания окружающего. Он не мог позволить себе учиться жить за счет других, не мог взять ответственность за чужие жизни, подвести тех, кто верит его приказам и полагается на него. Рисковать только своей жизнью было для него сейчас куда проще, куда спокойнее, чем тащить за собой в неизвестность таких же несведущих в лесной жизни солдат, как он сам. Дарку было страшно и больше не хотелось видеть трупы в черных мундирах.

– Да, молодой человек, чудненько над вами поработали. Что это было? Простите за бестактный вопрос, но у меня сложилось впечатление, что вы по пьяни положили голову под колеса разогнавшейся почтовой кареты.

Маленький толстенький доктор уверенными профессиональными движениями разматывал набухшую от крови повязку, наложенную вчера впопыхах. При этом он причудливо морщил нос и оттопыривал уши, что делало его похожим на ежика, уловившего запах только что упавшего вблизи яблока. Забавная манера разговора настроила пациента на шутливый лад.

– Вы почти угадали, доктор, пьяный кузнец спутал мою голову с наковальней… Кстати, позвольте настолько же бестактный вопрос. Судя по запаху, то, чем вы мыли руки перед тем, как лапать мое лицо, сильно напоминает…

– Мочу, – закончил фразу старичок, слегка улыбнувшись, – наверное, потому, что это и есть моча. Я рад, что вы в достаточно приличной форме и можете воспринимать ваше положение с юмором, однако шутка не удалась… Испокон веков такие вот чудаки, как я, полощут руки этой противной желтой жидкостью, прежде чем перевязывать очередной окровавленный кочан. А что делать? При тех условиях, в которых, как видите, приходится работать, моча грудного детеныша – лучшее средство дезинфекции. Я ее даже покупаю у местных баб и храню, как зеницу ока, в специальном помещении. Хотите увидеть хранилище экскрементов?