Дневник восьмиклассника (СИ) - Ра Юрий - Страница 18

— Ха-ха-ха! Хоккей на траве я видел, а вот конькобежцев на траве не доводилось! Пацаны, вы секли, как Корчага навернулся⁈ — Как легко сделать счастливым своего ближнего, достаточно просто упасть на его глазах.

— Это что у вас за деревня такая?

— Да гонит он, не видно, что ли! Если только по лугу учился бегать на роликах.

«А потом наш кружок посетил сам директор школы. На знаю, за каким, но он пришел посмотреть, чем это его подчиненные занимаются со своими учениками после уроков. Кружок официально еще не согласован, не утвержден, а эти два архаровца уже вовсю страдают непонятной фигнёй. Кстати, в этот момент на плацу собрались все мужчины преподавательского коллектива школы. Или нет, еще же военрук числится, просто наш класс с ним напрямую еще не сталкивался. А еще учитель по рисованию. Оказывается, у нас аж пять мужчин в школе!»

Слова насчёт фигни и архаровцев появились в дневнике не с потолка, а были почерпнуты из речи директора. Дядька передовой и строгий, всю свою деятельность направивший на повышение роли, выполнения задач, поставленных Партией, созданию модели… короче всеми силами пускал пыль в глаза вышестоящему начальству. Это было заметно даже школьникам, а уж мне тем более. Когда вся школа заставлена стендами и завешана плакатами, а учительский коллектив невнятный — это означает, что показуха впереди процесса. Из плюсов этой самой показухи — школьный живой уголок, где за стальной сеткой всякие мелкие животные превозмогали невзгоды. Прежде всего сотни децибелов звуковой нагрузки, выдаваемой учениками младших классов на переменах. Уголок находится и пахнет всякими продуктами жизнедеятельности в их крыле. Вроде бы белочки, черепашки и кролики априори не могут много насрать, но у них получается в условиях постоянного стресса.

— Я смотрю, у вас даже что-то получается. Дайте-ка сюда коньки, я посмотрю, что вы наваяли. — Олега Александровича ничуть не смущало, что сейчас все коньки на ногах, так что кому-то надо всё бросить и снять ролики.

— Корчагин, к директору! — Кое-кому из школьников одной такой фразы достаточно, чтоб мелко затруситься. Да что школьники, взрослые тоже порой боятся вызова аж к Самому. К генеральному…

— Вот, Олег Александрович, полюбуйтесь — Подкатил к страшному человеку со смешной фамилией Прихожих. Расстёгивая ремешки, я в какой-то момент даже ухватился левой рукой за локоть директора чтоб не упасть ненароком. А скинув один ролик, уже твёрдо встал на асфальт и подал его шефу. Да, есть такое дело, директора в школе все за глаза называют заграничным словечком шеф.

— Да, не скажу, что сделано прямо совсем уж без огрехов…

— Олег Александрович, ведь школьники делали в рамках учебного процесса. Не профессионалы.

— Надо в любом деле быть профессионалом. Вот за что взялся, в том будь им! — Ударился в демагогию шеф. Мне кажется, сейчас в стране именно такие занимают все верхнеуровневые и руководящие должности. Кто умеет красиво излагать, бодро отчитываться наверх, красиво рапортовать о своих якобы выдающихся успехах, тот и у руля. А еще говорят, в СССР рекламный бизнес не был развит. Да тут каждый директор сам себе менеджер по рекламе, импресарио и спортивный агент! — Одиннадцатая пятилетка стартовала под девизом «Эффективность и качество!» Это что значит, как тебя? А, Корчагин, что это значит?

— Это значит, что «Экономика должна быть экономной!» А с эффективностью и качеством мы покончили в прошлой пятилетке. — Откуда он вообще мою фамилию знает? Вроде Мишка не был на слуху в школе ни как хулиган, ни как отличник. Или я что-то не знаю? Или ему стучат, в том числе по поводу мои последних выступлений на публике. Не тех, что с гитарой, а в лёгком весе. И это самый вероятный вариант. С другой стороны, самые правдоподобные варианты не всегда верные, если иметь в виду одного одержимого. Или всё-таки попаданца? Хотя тут никакой разницы лично для меня. Смогут изгнать мой дух — значит одержимый, останусь на веки вечные в теле Корчагина — попаданец.

Даже самому интересно стало от такой постановки вопроса. А самое смешное — не очень я держусь за это тело и эту жизнь. И дело не в том, что уверовал в жизнь вечную, жизнь духовную. Просто некомфортно мне тут. И мятая газета вместо нормальной туалетной бумаги, и коржики по восемь копеек, и торт этот бисквитный, который наполовину из масла с диким количеством сахара. Или там вместо масла маргарин? Ну хоть не пальмовый. Прямо сказка голодающего — сладко и жирно! Обувь эта страшная достала — на улице всё холоднее, скоро ботинки менять. Новые колодки на ноги набьют. Пальто это из гардероба вытащила мать на днях, от нафталина проветрить на балконе. Это же не пальто, а издевательство! Внешний убогий видок, с ним можно смириться, но функциональность, удобство… где-то на уровне плинтуса. Сначала даже обрадовался, когда пальтишко мне сильно мало оказалось. А потом выяснилось, что «надо покупать новое». Стопудово будет такая же хрень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

—… Я к кому обращаюсь?

— А? Прошу прощения, задумался.

— О чем это ты мог задуматься, когда с тобой директор школы разговаривает?

— Так вот же, Олег Александрович, о ваших же словах! Вы всё правильно сказали — качество надо повышать. Углублять вовлечённость школьников, то есть нас в процесс, заинтересованность в результате. Тут что примечательно: наш учитель нашел то, чем смог нас всех заинтересовать. Мы теперь не просто железки обтачиваем, а делаем понятное и интересное дело — коньки для роликового кружка. Знаете, какой энтузиазм во всех классах теперь!

— Да? Молодец, это ты хорошо подметил, Корчагин. Далеко пойдешь. А то мне докладывали, бузишь всё время, в конфронтацию вступаешь с учителями.

— Кто, я⁈ Я не. У нас с учителем литературы возникло разногласие по поводу активной общественной позиции.

— Ну-ка, ну-ка, будет даже полезно заслушать и вторую сторону.

— Я считаю, что активный неравнодушный член общества не должен заниматься оголтелой критикой всего и вся. Критиканов хватает, а ты что-то конкретное предложи, дело сделай! Напиши книжку, посади дерево, собери тонну макулатуры или хотя бы старушку через колено, то есть через дорогу переведи.

— Ну тут я с тобой согласен. Так в чём конфликт?

— Галина Ильинишна при всей своей принципиальности не готова смириться с фактом, что ученики могут иметь мнение, отличное от её собственного. А уж не восхищаться её любимым Добролюбовым — это вообще преступление. За такое можно и от занятий отстранить, как она считает.

— Ха-ха-ха! Насчёт Добролюбова ты здорово подметил. Виссариона Белинского она тебе, может, и простила бы… А так да, за такое может и обидеться.

— Вот и ходит теперь обиженная.

— Это ты сейчас в каком смысле выразился?

— Я безо всякой задней мысли. Не про воровские понятия, если вы об этом.

— Я тоже не про это.

Вид сбоку: Прихожих вдруг осознал, что разговаривает с восьмиклассником, а не с ровней. Просто он забылся на минутку, не ощущая перед собой подобострастия или хоть какого-то пиетета. Стоит, понимаешь, излагает своё видение вопроса и не боится директора. А не боится, значит что? Не уважает? Или чувствует свои силы? Сказать, что он истосковался по такому простому общению с обычными людьми было бы неправдой. Шеф сознательно, даже старательно выстраивал в своей школе эдакий халифат на минималках, хотя и не признавался себе в этом. Зато он осознавал — чтобы его власть здесь была безграничной нужно соблюдать несколько правил. Поддерживать замкнутую информационную систему; угождать начальству в той мере, чтоб к нему никто не лез; создавать атмосферу благополучия не только для верхов, но и для низов. Народ должен искренне любить своего халифа, тогда отдельные диссиденты будут купироваться самими феллахами. В смысле членами коллектива школы, учениками и учителями.

Вот этот, который сейчас стоит перед директором, он кто? Понятно, что сын начальника сектора в горисполкоме. Папа шишка небольшая, но всё ж шишка, шишечка. Которая может больно ужалить или даже натянуть, если сына репрессировать. Сам Миша Корчагин (молодец я какой, даже имя вспомнил!), он идеалист и беззаветный проводник коммунистических идей и идей товарища Прихожих? Да нет, по глазам видно, что скорее циник. И это тоже хорошо, циники могут быть также полезны, как и идеалисты. А в чем-то даже полезнее. Просто надо знать, на какие акции бросать комсомольцев с горящим взором, а на какие — вот таких циников, получающих оплату за свою преданность. Временную проплаченную гарантированную в рамках контракта преданность.