Дневник восьмиклассника (СИ) - Ра Юрий - Страница 16

— Корчагин, встань! Что с лицом?

— А что, незаметно?

— Перестань хамить и отвечай на вопрос. — Ха, тётя, да еще хамить не начинал даже. Кстати да, пора бы как-нибудь изобразить. Или не пора пока?

— Ну вы же видите, что у меня на лице синяки. Зачем эти вводные предложения и глаголы в повелительном наклонении? Что вы хотели узнать на самом деле?

— Наш Корчагин, вспомнил всё, чему его учили на уроке русского языка, это похвально. Но я так и не услышала, откуда у тебя синяки?

— Подрался. — В классе стало чуть шумнее за счет отчетливого шушуканья за партами.

— И с кем ты умудрился подраться, да еще и в школе?

— Не, не в школе, мы во двор ходили.

— Это что-то меняет?

— Конечно, свидетелей меньше, чтоб младшим классам дурной пример не подавать.

— Как благородно! Так с кем ты дрался?

— Галина Ильинишна, не волнуйтесь, я их всех запомнил. Один из седьмого класса и двое из восьмого «А». — Шум усилился, я явно играю не по правилам. Но народ пока не понял, обостряю, чтоб нахамить училке или на самом деле буду сдавать пацанов. — Вы с какой целью интересуетесь, помочь хотите? Так я и сам справлюсь, по одиночке подстерегу Ашек. А мелкому и так нормально прилетело, там вроде по чесноку было сначала.

— Что значит, подстерегу? Это как понимать?

— Значит изобью их, напав сзади.

— Корчагин, ты комсомолец или бандит?

— А что, комсомольцы не убивают своих врагов? У нас вся литература наполнена примерами. Гайдар вон сколько народу положил.

— Ты что, совсем не понимаешь разницу между врагами нашей Родины и своими товарищами? — Похоже, Галинишну напугала моя откровенность.

— Какие они мне товарищи, раз нападают трое на одного. — Я по-прежнему семиклашку пристёгивал к этой парочке. Во-первых, было видно, что он у Ашек на подначке. А во-вторых, звучит эпичнее и гадостнее в отношении противников. Информационная война не знает запрещенных приёмов.

— Ты должен назвать фамилии хулиганов, школа разберется и накажет их. Решая вопросы кулаками, ты уподобляешься этим мальчикам.

— Так я и не спорю, я ненамного лучше них. У нас же все равны, комсомол передовой авангард молодёжи. Давайте так, я их отметелю, а вы потом нас всем скопом накажете. А потом коллектив перевоспитывать будет, Тихонова на поруки возьмёт.

— Ха, так ты ради Тихоновой всё затеял, чтоб на ручки к ней попроситься? — Заржал Денис, не выдержав напряжения битвы интеллектов. Так сказать, подключился к борению умов. Атмосфера в классе сразу разрядилась смехом, как июньские тучи разряжаются грозой. Вон чего, Корчага очередную корку отмочил, никого он не собирался сдавать!

— Рты закройте, ссыкуны! Стояли рядом, никто даже не дёрнулся за одноклассника.

И снова тишина в классе. Ответить на такое обвинение хотелось многим пацанам, вот только отвечать было нечего.

— Дневник положи мне на стол. Во вторник пусть кто-то из твоих родителей придет на педсовет, я этот вопрос так не оставлю.

— Родители у меня трудящиеся, в рабочее время им в школу ходить некогда. Так что нет. Смогут прийти разве в следующую субботу. В свободное от работы время.

— Их обязанность воспитывать своего ребенка, который похоже зарвался. А ты, ты как разговариваешь с учителем? Ровню нашел?

— А что, не соглашаться с вашим мнением или отстаивать свою точку зрения уже запрещено? Советская школа чужда вольномыслия? Еще Пушкин сокрушался в своё время по этому поводу. Выходит, у нас всё та же Аракчеевщина и жандармы в голубых мундирах ходят по школьным коридорам. — Ребята зафыркали, сдерживая смешки. Про жандармов литераторша любила задвигать. Я потоптался по её любимому образу.

— Я делаю запись в дневник, и попробуй только прийти без родителей во вторник!

— Стопэ! Родителей вы звали после уроков, а мне запрещаете приходить в школу с утра? Это волюнтаризм какой-то!

— Папращу в моём доме не виражаться! — не удержался от цитаты с псевдо-горским акцентом Женька Слон. Громкий смех подтвердил, что шутка зашла. Ребята уже почувствовали, что восьмой класс — это вам не седьмой, и искали новые границы дозволенного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Восьмой «Б», вам должно быть стыдно за своё поведение! — Очень громко высказала Галинишна своё мнение о классе.

Ну хоть на крик не сорвалась, и то ладно. Со старшеклассниками такие вокальные номера не проходят, они начинают понимать: орёт училка, значит бесится от бессилия. А слабых тут принято добивать. «Тут» — это везде и всегда. В средней школе как в любом коллективе действуют принципы здорового коллективизма и законы джунглей. Хотя, наверняка где-то существуют другие школы, где поддержка, товарищество, взаимопомощь и прочая сказочная хрень. Чаще всего в детских коллективах работает круговая порука, пестуемая самими педагогами. Главное же что? Чтоб шито-крыто. Оттого и мои одноклассники напряглись, поэтому и классная не стала продавливать тему фамилий драчунов. Она просекла, что я готов их сдать, а инцидент грозит перерасти в групповую драку с участием комсомольцев. Такой скандал родной школе был не нужен, так что пусть один Корчагин будет и за пострадавшего, и за зачинщика, а значит и за обвиняемого. Такой классический мальчик для битья во всех смыслах из меня должен получиться.

Субботний день — классическое время проверки дневника в этой семье. Сказал бы «в нашей семье», но как-то не врос я в неё, да и не стремлюсь. Тяжело взрослому состоявшемуся человеку снова становиться объектом воспитания двух менее взрослых и менее опытных людей, не имеющих авторитета передо мной. Уважать я их уважаю, хотя бы за то, что в условиях нехватки всего они пытаются прокормить двух детей. Но я очень многих уважаю вокруг себя из числа не опустивших руки и не скатившихся на дно. Вот вижу дворника — и испытываю к нему благодарность за его труд. Вижу охранника в бизнес-центре и понимаю — не всякий может сутками сидеть как попка на одном месте. Один заснёт, другой начнет в тетради человечков рисовать, а третий пошлет такую работу нафиг. И только вон тот четвертый сидит с открытыми глазами в ожидании ситуации, когда надо нажать тревожную кнопку. Уважуха тебе, охранник!

Грозная запись полыхала красными чернилами в самом низу страницы: «Придите! Услышьте! Доколе! Пора покарать зарвавшегося юнца!» нет желания цитировать скучные строчки записи, сделанной классным руководителем. На фоне немногочисленных пятёрок и четверок эта запись выглядела чужеродно. Тем более с учётом моего реноме в этом мире. Тихий неконфликтный заучка, ни разу не оболтус и уж тем более не хулиган.

— Это как понимать? Отец, иди посмотри, что твой сын в дневнике принёс! — Если что нехорошее, то Миша сразу становится сыном отца. Даже смешно, вроде как воспитывают пацанов вдвоём, но мамины дети послушные отличники, а отцовы — двоечники и лоботрясы.

— Что там? Неужто двойка? Дай, я хоть посмотрю, как она выглядит в Мишкином исполнении.

— Угу, погляди-погляди! В школу нас вызывают. На дисциплинарную комиссию.

— Да ну! И за что? А главное, когда?

— Я Галинишне сказал, что во вторник после обеда вы не придёте. Ей плевать, она свои планы под ваши подстраивать не приучена. Одна у нас в классе королева, остальные холопы.

— Так мы вроде не её холопы, — отец не готов признавать крепостное право, он сам вроде как барин.

— Родители холопов автоматически приравнены к холопьему племени. Она говорит — вы делаете.

— Погоди-погоди! Ты меня с панталыку не сбивай. Сначала говори, за что вызывают.

— Да ты на лицо его погляди, Дима! Не в телевизор свой, не в газету. Его же избили! — Причем, сама мать увидала следы драки только тогда, когда начала вглядываться в лицо бессовестного ученика, осмелившегося принести замечание в дневнике.

— Ага, подрался, значит.

— Подрался.

— И огрёб, что естественно, — звёздочки на погонах капитана Очевидность засверкали золотыми лучиками.

— Огрёб.

— А нас в школу за что вызывают? — Отец понимал, что не всё так очевидно, как счел поначалу. — Что у вас там такое закрутилось, что жертву определили на заклание?