Самый лучший комсомолец. Том шестой (СИ) - Смолин Павел - Страница 47

Теперь нужно придумывать для Юры серию маленьких, необременительных, но все же обладающих несомненной пользой для СССР заданий, чтобы не считал себя должником. Например — попросить наладить для меня поставки железа на пару процентов дешевле, переплавить его как надо и пустить на постройку сухогруза по какому-нибудь экспериментальному проекту. Более чем уверен, что такие найдутся. Второе — отдать «на аутсорс» корейским текстильщикам пошив игрушек-Покемонов из нашего сырья. Готовый продукт пока буду складировать, одновременно начав производство аниме и манги. Когда все это накопится, будет чем насытить рынок, и инициатива быстро окупится. Ким в этом, например, поможет с организацией, а помимо валютных чеков (рубли уйдут в казну) швеи будут получать продуктовые наборы для семьи. Не благотворительность, а настоящее совместное предприятие двух будущих правителей, символизирующее, способствующее и так далее.

Временно выкинув это все из головы, я попросил ученого рассказать об истории зоопарка и принялся старательно любоваться красотами за окном — раз уж сослали на другое полушарие, нужно получать удовольствие!

Глава 24

Остров Пасхи — это маленький кусочек земли в четырех часах на самолете. Даже удивительно, что это — чилийская территория, и никто на нее особо не покушается. С другой стороны — а зачем? Там ведь нифига полезного нет — на трех с половиной квадратных километрах покрытой бедной в плане видового разнообразия — не более тридцати видов растений — каменистой местности проживает около пары тысяч человек, которые едва могут прокормить сами себя.

Здесь тоже без просвещенных европейцев не обошлось — колонисты вырубили изрядную часть лесов острова, что привело к экологической катастрофе и вымиранию эндемиков. В частности, в историю кануло бобовое дерево «торомиро», из которого аборигены когда-то и делали «говорящие таблички» с языком ронго-ронго. Проблема с расшифровкой аборигенной письменности возникла тоже из-за европейцев — они тупо вывезли с острова и продали в рабство всех, кто мог ее читать. Ну а большая часть табличек была сожжена — это же какие-то еретические артефакты, а мы тут верим только в Иисуса. Жги! Убивай! Продавай в рабство — всё равно эти язычники не достойны лучшей доли.

Нынче торомиро сохранились только в нескольких ботанических садах Европы и Чили, обратно на остров их высадить не получается — то ли почва уже не та, то ли дерево обиделось и принципиально решило не расти.

Да европейцы даже местным крысам подгадить умудрились — на острове жили прибывшие сюда когда-то давно из Индонезии малые крысы, которые от крыс нам привычных отличались меньшими размерами и более потешной мордочкой. А еще — ничем не болели, жили природосообразно, и аборигены не гнушались употреблять этих грызунов в пищу. На кораблях колонистов прибыли более агрессивные разновидности — серая крыса и черная крыса, которые быстро освоили остров и выдавили из экологической ниши малую крысу. Аборигены питались и ими, но европейские гостьи привезли в себе много болезней, ранее рапунийцам неизвестных.

Далее на остров снизошло овцеводство — милые овечки пожрали местную зелень, усугубив экологические проблемы, и наслаждаться прелестями культурного обмена с самыми прогрессивными людьми планеты осталось 111 выживших аборигенов.

Все вышеперечисленное поведал нам синьор президент за время пути, и к концу его монолога Джехва с Виталиной немного приуныли — жалко аборигенов. Кириленко это заметил и траванул парочку пожилых анекдотов. Следом потешную байку из жизни рассказал синьор Альенде. Далее нас повеселил Ким, довольно неплохим анекдотом о незадачливых рыбаках. Последним выступил я, и самолет приземлился в аэропорту Матавери под наш жизнерадостный гогот.

Этот аэропорт и некоторые его окрестности служат американцам военной базой, но, раз уж мы с президентом, надо полагать, что все необходимые бумаги и разрешения получены, а пиндосов не увидим и не услышим.

Взлетная полоса тут единственная и неповторимая, восточной стороной упирается в холм. Увиденная из иллюминатора постройка — терминалом этот мелкий домик в колониальном стиле обозвать язык не поворачивается — окружена строительными лесами, и это не показуха — ей Альенде не страдает, чем вызывает у меня симпатию — а плановый ремонт фасада. На лесах трудятся смуглые, одетые в шорты, майки и плетеные из осоки шляпы местные жители, а из терминала к нам повалили одетые в чилийскую военную форму товарищи и примкнувшие к ним люди в гражданской одежде. А вот и знакомое, мрачное, неприветливое лицо!

Сначала из самолета привычно вышла охрана, которая проверила созданное вояками оцепление и скомандовала нам «можно». Выбравшись на трап, я остался немного разочарованным — не настолько здесь тепло, как я ожидал: +24, прохладный, пахнущий морем ветерок гоняет по синему небу пышные кучевые облака. С одной стороны, за заставленной маленькими жилыми домиками и поросшей пальмами береговой линией видно океан, с другой — удручающе-«лысые» в плане деревьев, покрытые травой и кустарниками, горы, своим происхождением обязанные вулканической активности в незапамятные времена. Ныне они крепко спят, а жители набирают пресную воду в вулканических озерах — центрального водоснабжения и электричества здесь, разумеется, нет.

Кириленко тоже башкой крутит — не иначе базу американскую высмотреть пытается. Тщетно — отсюда не видать. И в кои-то веки над головой ничего не летает — ну а смысл сюда вертолет гнать? Разве что от американского отбиваться в случае если Никсон решит собрать ультимативное комбо трупов — я, маленький Ким, товарищ Кириленко и синьор Альенде. Но такую провокацию согласовать при всем желании очень сложно — американцы в эти времена грань чувствуют и справедливо опасаются ее переходить. Вон, даже эмиссара в виде командира базы или хотя бы его зама не прислали, чисто нервы потрепать.

Покрывающие фасад здания работяги не обращали на нас внимания, чилийский военный отдал честь синьору президенту и отчитался, что все к нашему визиту готово, американцы прислушались к совету сидеть на базе и не высовываться, и никаких опасностей нам не угрожает. Вот и хорошо, вот и славно — после зоопарка я смог смириться с прибыванием на чужбине и сейчас рад находиться здесь, на уникальном острове с потешными каменными головами. Официоз закончился, и нам дали поговорить с учеными.

— Привет с Родины вам, товарищи! — огласил Кириленко, пожимая руки. — Юрий Валентинович, — обратился персонально к товарищу Кнорозову, тому самому обладателю мрачной рожи. — Поздравляю вашу научную группу с открытием мирового значения.

— Вторым подряд! — влез я.

— Вторым подряд, — согласился Андрей Павлович.

Письменность Майя расшифровал до того как сюда приехать. Вся группа полетит с нами в Сантьяго и потом домой — больше на острове им делать нечего, будут научные работы писать пару ближайших лет, безвылазно сидя в Москве. Но если товарищ Кнорозов захочет поизучать еще какой-нибудь мертвый язык, я с радостью оформлю ему грант — нифига себе продуктивность у мужика.

— Спасибо, Андрей Павлович, — спокойно поблагодарил Юрий Валентинович. — Синьор президент, от лица научной группы позвольте поблагодарить вас за содействие, — добавил для Альенде на испанском.

— Как президент, я очень благодарен Советским ученым за помощь в расшифровке аборигенной письменности, — ответил синьор президент и принял из рук ассистента-телохранителя коробочку. Вынув оттуда позолоченный, украшенный «венком» и гербом Чили орден, улыбнулся. — Прошу прощения за нарушение протокола, но вы покидаете нашу страну уже сегодня, и мы не успеем провести официальный прием. Позвольте вручить вам орден «за заслуги перед Чили» третьей степени, — и прикрепил блестяшку на пиджак Кнорозова.

Далее награждению подверглись члены научной группы — им выдали ордена пятой степени. Мне не дают, потому что заслуг перед Чили я не имею, но осторожно надеяться на получение такого ордена в будущем можно. На этом официоз закончился, ученые отправились собирать вещи — они тут в гостинице живут — а товарищ Кнорозов по просьбе-приказу Кириленко согласился поработать экскурсоводом.