Граф Лазарев. Том IV (СИ) - Флавий Вик - Страница 39

— Не знаю, Ваше Сиятельство. Я человек маленький, — применил слуга коронный аргумент всех маленьких людей, которые очень хотят, чтобы от них отстали. Но я тоже знал толк в коронных аргументах.

— Понимаю. А хочешь стать чуть-чуть побольше? — Я вынул из кошеля серебряную монетку и ловко опустил слуге в карман. — Рассказывай. Сам знаешь, я твоему господину не враг, наоборот, мы в прекрасных отношениях. Ну, как правило, — поправился я. — Если с ним случилась беда, я ему помогу.

Слуга мгновение поколебался, соображая, а не стоит ли моя решимость помочь еще одной монетки. Я сделал грозный вид.

— С утра Павел Нахимович взял своих гвардейцев, — нехотя ответил слуга, как будто это все объясняло.

— Тогда, очевидно, он поехал не цветочки нюхать.

— В окрестностях последнее время стало неспокойно. Бандиты распоясались, нападают на деревни, на торговцев.

Да, это я почувствовал на себе.

— Неделю назад нашего повара ограбили на дороге. Деньги отняли, сапоги сняли, хорошо хоть не убили.

— Я так понимаю, Павла Нахимовича это разозлило.

— Да. Он поклялся, что больше такого не допустит. И вчера вечером ему доложили, где предположительно прячется эта банда.

— Он должен был просто передать это дело полиции, — отметил я. — Незачем вмешиваться самому. — Ехидный внутренний голос тут же вылез и спросил: «А что ж ты сам в свое время так не сделал?»

— Должен. Мы все его отговаривали. Но Павел Нахимович у нас человек горячий. — Слуга произнес это, как культурный синоним слова «тупой». — Решил сам разобраться.

— И куда он поехал? — спросил я.

— На запад. Знаете деревню «Куриная слепота»? Она теперь заброшена. Сначала едете по дороге на Оренбург, километров через пять свернете, будет заросшая дорога. Говорят, там они сидят.

Я не знал, но название запомнил.

Павел Нахимович был явно очень уверен в себе, если планировал быстренько разобраться с разбойниками и вернуться встречать меня к обеду. Но к уверенности должны прилагаться мозги, иначе она не особо помогает. А уверенность в том, что ты сейчас придешь и запросто набьешь морды вооруженным людям, и вовсе может плохо закончиться.

— Съезжу-ка я поищу его. А то, чувствую, наш разговор может вообще не состояться.

— Один? — ужаснулся слуга.

— Разумеется, нет. Со своей гвардией. У меня как раз появился замечательный новый начальник охраны.

Я отошел немного и достал мобис, который, по счастью, нашелся в кармане. Через полминуты на экране возникло лицо Игоря. Я коротко обрисовал кузен ситуацию.

— И ты поедешь на выручку этому своему Павлу? Ты уверен, что это хороша идея?

— Конечно, нет, — жизнерадостно объявил я. — Но когда меня это останавливало?

— Ладно, я передам Аристарху.

— Пусть едут сразу к деревне, чтобы не терять времени, — распорядился я. — Пересечемся где-нибудь по дороге. А то вдруг Поздееву сейчас уже голову откручивают.

— Ладно, — нехотя согласился кузен. — Куда конкретно им прибыть?

— Туда, где начинается дорога на «Куриную слепоту». — Из мобиса послышался тяжелый вздох. — Давай, я очень на тебя рассчитываю, — быстренько попрощался я, чтобы некромант не успел начать меня отговаривать.

— Объясни подробнее, где эта ваша «Куриная слепота». Ну и название, кстати, — обратился я к слуге Павла. Тот вежливо улыбнулся и принялся перечислять ориентиры на местности, большая часть из которых мне ни о чем не говорила. Минуты через три улыбка сползла с его лица. Он явно недооценил сложность задачи.

Еще через пять минут я оказался обладателем торопливо нарисованной на первом попавшемся куске бумаги карты, в которой разобрался бы и контуженный пятилетний ребенок. Вследствие этого я полагал, что у меня тоже есть кое-какие призрачные шансы. На месте деревни «Куриная слепота» красовался большой жирный крест, ответвления главного тракта, на которые мне не нужно было сворачивать, были жирно перечеркнуты. Надеюсь, прошлый граф Лазарев тоже страдал топографическим кретинизмом.

— Вик, а может, не надо? — спросил меня Инцитат, когда я запрыгивал в седло. Коню никогда не нравилось, когда предстояло что-то более травмоопасное, чем стояние в стойле.

— Надо. Тебе пора развеяться. Кстати, как там ваши отношения с Груней? Только не говори, что и она тебе не дает.

Я буквально кожей почуствовал смущение Инитата. Кажется, он зарделся, даже при том, что кони этого не умеют.

— Все хорошо.

— Насколько хорошо? А то вдруг мне уже пора ждать приплод жеребят, а я-то и не в курсе.

Конь скромно промолчал. Интересно, дети Инцитата, если таковые появятся, тоже будут разумными? Было бы неплохо, соберу целое конное войско. Главное, чтобы Каладрий не размножался.

Аристарх с отрядом встретил меня на условленном перекресте. Дорога на «Слепоту», в отличие от основного тракта, действительно представляла собой жалкое зрелище. Размытая, заросшая травой. Но не так давно по ней кто-то ехал.

— Поедем тихо, — приказал я. По крайней мере, настолько тихо, насколько это может сделать бряцающая оружием толпа народу на лошадях, то есть хотя бы не распевая песен.

Звуки боя мы услышали еще до того, как прибыли на место. Бандитов было человек пятнадцать. Эти рожи в неудавшемся нападении на шахту, несомненно, не участвовали, но все равно показались мне знакомыми. В них чувствовалось некоторое родство с бандой Ржавого, причем этими общими родственниками были австралопитеки.

Десяток гвардейцев Поздеева уступал им числом, зато превосходил вооружением. Но бандиты хорошо знали местность. В этой заброшенной деревне они успели изучить каждый куст, и потому силы правопорядка в силе бойцов Павла терпели потери. То и дело на них кто-то выпрыгивал из-за угла или с самой неожиданной стороны летел арбалетный болт.

Но все они казались всего лишь массовкой для Павла, истинного героя дня. Поздеев носился по полю брани, как молодой бог. Правда, не войны, а винопития. Павел явно считал, что вся тактика боя сводится к тому, чтобы громко орать и размахивать мечом. Если делать это достаточно активно, остальное как-нибудь приложился.

Вокруг Павла образовалось пустое пространство. Драка обтекала Поздеева со всех сторон, в него даже не целились. Похоже, бандиты решили, что для своих он представляет большую опасность, чем для чужих.

Мы с размаху врезались в гущу боя, тем самым превратив ее в гущу избиения. Когда в одной из дерущихся сторон внезапно прибавляется еще столько же воинов, причем один из них Аристарх, стычка заканчивается очень быстро. Я для приличия огреб одного земляным кулаком, но в целом мое участие не требовалось. Можно было просто постоять в сторонке.

Бандитов скрутили предусмотрительно прихваченными с собой веревками. Павел, не сразу сообразивший, что сражение закончилось, наконец перестал махать своим здоровенным мечом и остановился. Мы посмотрели друг на друга.

В голове моей теснилось множество вопросов. Первые пять из них были нецензурными, поэтому я задал шестой.

— Меч? Почему меч, девятнадцатый век на дворе! Это что, какой-то артефакт?

— Этот меч принадлежал моей семье еще пятьсот лет назад, — ответил Павел так, словно приглашал все артефакты расплакаться от зависти. — Поздеевы одержали им много славных побед, — добавил Павел, видя, что я не очень-то впечатлился.

— Да, но в то время люди действительно дрались на мечах. Сейчас обычно пользуются несколько иным оружием.

У меня хвалило такта не добавлять, что я же не напяливаю на себя панталоны моего дедушки, хотя он, по слухам, тоже был выдающимся человеком.

— Я предпочитаю придерживаться традиций, — чопорно ответил Павел. — Ты же помнишь, что пятьсот лет назад Поздеевы были графами, чуть ли не князьями?

Я, конечно же, не помнил, но кивнул.

— Этот меч сносил еще головы татаро-монголов. Поздеевы всегда очень ценили фамильное наследие, — продолжал Павел, потрясая мечом, который, судя по виду, пережил не только татаро-монгол, но и печенегов, и уже тогда был морально устаревшим. — Мой Род никогда не доверял разным новомодным веяниям, мы предпочитаем все делать по-старому. Пусть к настоящему моменту мы почти все потеряли, это не повод отказываться от традиций.