Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк - Страница 39

— Спасибо, мне ничего не нужно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсин сел в одно из указанных кресел. — После того, как мы закончим наши обсуждения здесь, я ужинаю с графом Каменной Наковальни и его сыном. Как я понимаю, к нам также присоединится граф Тартарян и, по крайней мере, один или два других члена Регентского Совета. — Он насмешливо поморщился. — Как епископ-исполнитель Матери-Церкви, я развил в себе удивительно твёрдую голову. Теперь, снова став смиренным епископом и придерживаясь несколько более воздержанных привычек, я, похоже, не обладаю достаточной способностью в том, что касается алкоголя, прежде чем мои шутки станут слишком громкими, а мои суждения станут несколько менее надёжным, чем я думаю. — Он задумчиво нахмурился, потирая одну бровь. — Или, во всяком случае, это одна из возможностей. Другое дело, что я никогда не был настолько невосприимчив к его воздействию, как я думал, но ни у кого не хватило смелости указать мне на это.

Он широко улыбнулся, но затем выражение его лица стало серьёзным, и он очень спокойно посмотрел в глаза Гейрлингу поверх архиепископского стола.

— Странно, не правда ли, что никто, кажется, не хочет оспаривать суждение старшего духовенства Матери-Церкви?

На мгновение или два повисла тишина, а затем Гейрлинг посмотрел на помощника, который сопровождал его и его гостей из Менчирского Собора в Архиепископский Дворец.

— Я думаю, это всё, Симин, — сказал он. — Если ты мне понадобишься, я позову.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

Коричневая сутана темноволосого, смуглого молодого младшего священника несла Скипетр Ордена Лангхорна, так же как и белая, с оранжевой отделкой сутана Гейрлинга, и в них было что-то вроде семейного сходства, хотя младший священник явно был уроженцем Корисанда. Если бы он был на несколько лет моложе или если бы Гейрлинг был на несколько лет старше, он мог бы быть сыном архиепископа. Как бы то ни было, Адимсин был относительно уверен, что это был просто случай, когда молодой человек моделировал своё собственное поведение и манеру поведения по образцу начальника, которого он глубоко уважал.

«И, похоже, что в Архиепископе есть немало такого, что заслуживает уважения, — подумал Адимсин. — Во всяком случае, гораздо больше, по сравнению с тем, за что можно было уважать меня в старые добрые времена!»

Его губы снова дёрнулись, от воспоминаний о некоторых разговорах, которые когда-то происходили между ним и тогдашним епископом Мейкелом Стейнейром. Он (далеко не в первый раз) подумал, что ему очень повезло, что чувство юмора Стейнейра было столь же живым, сколь глубоким было его сострадание.

За уходящим помощником закрылась дверь, и Гейрлинг снова обратил внимание на своих гостей. За последние месяц или два он удивительно хорошо узнал Макхинро. Или, возможно, не удивительно хорошо, учитывая, насколько тесно он был вынужден работать с этим человеком с момента его собственного возвышения до примаса Корисанда и назначения Макхинро епископом Менчира. Он ещё не зашёл так далеко, чтобы называть себя с ним друзьями. «Коллеги», несомненно, было более подходящим термином, по крайней мере, пока. Однако их объединяло сильное чувство взаимного уважения, и он пришёл к пониманию того, что Макхинро был выбран на его нынешнюю должность, по крайней мере отчасти, потому, что он сочетал поистине выдающийся интеллект с глубокой верой и удивительно глубоким чувством сопереживания. Несмотря на то, что он был назначен «иностранной, еретической, раскольнической церковью», он уже продемонстрировал мощную способность слушать священников — и мирян — своего епископства. И не просто слушать, а убедить их, что он действительно слышал то, что они говорили… и что он не будет откровенно выступать против них. Никто никогда не обвинил бы его в слабости или нерешительности, но и ни один честный человек не смог бы обвинить его в тирании или нетерпимости.

Адимсин, с другой стороны, до сих пор был совершенно неизвестной величиной. Гейрлинг знал, по крайней мере, самый минимум его официальной истории, но уже по ней было очевидно, что было довольно много вещей, которые «официальная история» упустила. Он знал, что Адимсин был епископом-исполнителем архиепископа Эрайка Динниса в Черис до того, как Диннис впал в немилость и в конечном итоге был казнён за ересь и измену. Он знал, что Адимсин происходил из довольно респектабельной семьи в Храмовых Землях, со значительно меньшими — и более низкими по положению — связями, чем могла похвастаться собственная семья Гейрлинга. Он знал, что Адимсин, как епископ-исполнитель, не раз объявлял выговор и наказывал архиепископа Мейкела Стейнейра, когда Стейнейр был простым епископом Теллесберга, и что он был заключён в тюрьму — или, по крайней мере, помещён под «домашний арест» — после решения Королевства Черис открыто бросить вызов Церкви Господа Ожидающего. И он знал, что с тех пор Адимсин стал одним из самых надёжных и ценных «уполномоченных по устранению неполадок» Стейнейра, что объясняло его нынешнее присутствие в Корисанде.

Чего Гейрлинг не знал, и, в чём, как ему быстро становилось очевидно, он ошибался, так это в том, как — и почему — Жеральд Адимсин совершил этот переход. Он подумал об этом несколько секунд, затем решил, что прямота, вероятно, будет лучшей политикой.

— Простите меня, милорд, — сказал он затем, возвращая ровный взгляд Адимсина, — но я начал подозревать, что мои первоначальные предположения о том, как вы… пришли к своему нынешнему положению, скажем так, возможно, были немного ошибочными.

— Или, говоря по-другому, — сухо сказал Адимсин, — ваши «первоначальные предположения» заключались в том, что, увидев, куда дует ветер в Черис, и поняв, что, чтобы бы я не говорил в свою защиту, Великий Инквизитор и Канцлер вряд ли обрадуются, увидев меня снова в Храме или Зионе, я решил сменить свою шкуру — или это всё-таки была моя сутана? — пока была возможность. Как-то так, Ваше Высокопреосвященство?

Это, решил Гейрлинг, было гораздо более прямолинейно, чем он имел в виду. К несчастью…

— Ну, вообще-то да, — признался он, напомнив себе, что, каким бы он ни стал, он был архиепископом, в то время как Адимсин был простым епископом. — Как я уже сказал, я начал думать, что был неправ, веря в это, но, хотя я не верю, что сформулировал бы это именно так, это, более или менее, было моим первоначальным предположением.

— И, без сомнения, именно так, вам это и представлялось здесь, в Корисанде, до вторжения, — предположил Адимсин.

— Да, — медленно произнёс Гейрлинг, намного более задумчивым тоном, и Адимсин пожал плечами.

— Я ни минуты не сомневаюсь, что «Группа Четырёх» представила дело таким образом, что бы они ни думали на самом деле. Но и в этом случае, я ни секунды не сомневаюсь, что это именно то, что, по их мнению, произошло. — Он снова поморщился. — Отчасти я уверен в этом потому, что именно так они и думали бы при тех же обстоятельствах. Но также я очень боюсь, потому что они разговаривали с людьми, которые действительно знали меня. Мне неприятно это признавать, Ваше Высокопреосвященство, но моя собственная жизненная позиция — состояние моей собственной веры — в то время, когда всё это началось, должно было сделать эту гипотезу очень разумной для тех, кто был хорошо знаком со мной.

— Это удивительно откровенное признание, милорд, — тихо сказал Гейрлинг, чей стул тихо заскрипел, когда он откинулся на спинку. — Я сомневаюсь, что это легко даётся тому, кто когда-то сидел так близко к креслу архиепископа, как вы.

— Это даётся легче, чем вы думаете, Ваше Высокопреосвященство, — ответил Адимсин. — Я не говорю, что это была приятная правда, когда мне впервые пришлось столкнуться с ней, если вы понимаете, но я обнаружил, что правда есть правда. Мы можем прятаться от неё, и мы можем отрицать её, но мы не можем её изменить, и я потратил по меньшей мере две трети отведённого мне на Сэйфхолде времени, игнорируя это. Это не даёт мне много времени для работы над балансом бухгалтерской книги, прежде чем я буду призван представить свои отчёты перед Богом. В сложившихся обстоятельствах я не думаю, что мне следует тратить его впустую на бессмысленные увёртки.