Трое за Ларцом - Федорова Екатерина - Страница 16

— Люди, — с чуть заметной насмешкой сказал эльф, — одно слово — люди… Чего не в состоянии съесть, то им непременно надо в постель затащить. Ну, идем? А то они вот-вот из воды начнут вылазить. Впрочем, я не настаиваю на вашем уходе, совсем даже не настаиваю… Кто хочет изведать вселенское море страсти, того, как говорится, милости просим. Всего-то и делов — стоять на месте и ножки не утруждать. Дамы придут сами, они здесь приглашения от кавалеров не ждут…

Крайняя к берегу светящаяся призрачно-зеленая фигура шевельнулась. Тимофей молча хлопнул Леху по плечу, поспешил за уходящим Вигалой. Серебряная грива эльфийских волос отсвечивала в густых сумерках мерцающими искрами. Так что можно было не бояться, что свернешь вдруг не туда, заблудишься и потеряешься — грива во тьме светила не хуже маяка. Леха тащился следом, почти не отставая, только часто оборачивался на уходящий за деревья водоем, густо утыканный светящимися фигурками. И тут же сбивался с шагу, потом сопел, догоняя.

Внезапно Вигала застыл как вкопанный. Вскинул над плечом руку, призывая их к тишине. Тимофей заметил, как на длинной, могучей ладони весело заблестели кончики пальцев — оттуда торчали не то ногти, не то когти… но тоже сияли серебром, как и густая грива эльфа.

— Тихо… Не рассчитал. Чуток запоздали.

— А что там? — свистящим шепотом поинтересовался Леха. И клацнул чем-то металлическим.

— Калаучи, — приглушенно произнес эльф. — И как это я… Конечно, точных сведений по ним у меня не было. Считалось, что они вылазят не раньше здешней полуночи. Считалось… Однако они уже шуршат. Но это меня не оправдывает. Сам-то я пройду, но вот вы…

— А мы если не пройдем — то проползём! — вдохновенно сказал Леха. — Ты мне только скажи, браток, — в головы им стрелять или ниже пояса? В смысле — рост-то у них какой? А то у вас тут сплошные сказки, а я в них не шибко грамотный. Все эти драконы, домовые, русалки с ножками…

Вигала мельком взглянул на землян. Тимофей заметил у него на лице оскал белозубой улыбки. От чего по коже сразу побежали ледяные мурашки.

— Калаучи — подобия мхов, питающиеся живой плотью. И кровью. Стрелы и пули их только дырявят — а потом преспокойненько улетают дальше… А калаучи остаются. Раны им не страшны. И прыгают они до высоты твоего пояса, отважный братан. Так… Так-так. Если вы сейчас побежите… и будете бежать достаточно споро, не обращая внимания на то, что будет к вам липнуть по пути…

— И между… — встревожился Леха, — и между ног тоже? Я имею в виду — липнуть будет?

— Сбережешь, — прорычал эльф. — Бежать будете во-он в том направлении. Это я на тот случай, если вы не помните, откуда пришли. Что для вас, как я понимаю, почти норма — не зря же у вас и выражение есть: плутать в трех соснах. Я вас отсюда прикрою, как смогу. Бегите до дракона. Трегуб наверняка уже заговорил охранный круг, сторожит, ждет вас.

— Нас, — поправил Тимофей.

Эльф посмотрел ему в глаза ничего не выражающим взглядом, как будто сквозь него поглядел. Белки у эльфа в наступающей полутьме светились серебром. И на них ярко горели желтоватые, как у рыси, радужки глаз. Со зрачком, ставшим сейчас вертикальным, как у кошки.

— Я прибегу чуть попозже, брат мой Тимофей, — на удивление мягко сказал вдруг эльф. — Мне эти твари почти не страшны. Почти… Держитесь друг за друга. И не отставайте. Ну…

Тимофей два-три раза глубоко вдохнул, прогоняя через легкие кислород, чтобы насытить им мышцы, подстегнуть. И помчался по лесу, таща за собой Леху, как на буксире. Силушки у братка было, хоть отбавляй, а вот в смысле скорости могучие ножки до уровня не дотягивали. Увы. Чувствуется, что качал он их исключительно для ударов…

Какие-то гадины, похожие на громадные ошметки грязи — или на раздавленных асфальтовым катком громадных жаб, — начали прыгать ему на ноги. Прыгали эти твари с земли, с пролетающих мимо древесных стволов. И попадали на бедра и повыше, аж до самого поясного ремня. Почти тут же эти раздавленные ошметки впивались ему в тело, с легкостью минуя плотную ткань джинсов. Создавалось впечатление, словно гадины качают из него кровь целыми глотками. Да еще и закусывают кусками мяса из работающих в беге ног. Леха в темноте сначала сдавленно ойкнул, а потом взвыл в полный голос. Тимофей споткнулся. Какая-то гадость — он ощутил это как удар раскаленного ножа по самому больному своему месту — добралась и до его мужской гордости. Плотный шматок опустился сзади на поясницу. Боль разгорелась там острым ударом, сводя судорогой спину.

Ощущение было такое, что его поедали заживо прямо на бегу. И терпеть эту муку больше не оставалось сил. Какое уж там бежать…

Тимофей рухнул на колени и начал отчаянно бить по телу руками, пытаясь сбросить с себя безжалостно грызущих его плоть паразитов. Но твари просачивались сквозь пальцы, как желе из грязи, и оставались затем на теле, а пальцы после этого накрыла все та же режущая, сводящая скулы и мозги острая боль…

— Иа-у-и… — глухо и долго закричали сзади.

И лес прорезала просека чистого белого света.

Тимофей неуверенно поднялся. Сгустки и ошметья мертвой шелухой отваливались с тела. Он посмотрел вниз. По плотной синей ткани джинсов тянулись частые дыры с окровавленными краями. Кровь на джинсах казалась в ярко-белом свете почти черной. А в дырах просвечивали небольшие ранки — ярко-розовые на свету, с рваными обескровленными краями.

Похоже, калаучей, то есть мерзких раздавленных тварей, прыгавших на них со стволов и с земли, этот белый свет просто уничтожал. Ошметья мертвыми пожухлыми комками валялись рядом.

«А что я тут стою-то?» — в смятении подумал вдруг Тимофей. Неизвестно, сколько еще будет тут светить неизвестный доброжелатель…

В роли анонимного доброжелателя, скорее всего, выступал Вигала, оставшийся сейчас позади. Да что там скорее всего — наверняка. И еще неизвестно, как долго эта светомузыка тут продлится.

Стволы деревьев за пределами полосы ярко-белого света были покрыты черными бугристыми наростами. Твари шевелились, клубились, как пиявки… У Тимофея возникло ощущение, что они смачно поглядывают в их сторону. Интересно, у этих плотоядных мхов есть глазки? И сколько их…

А вот ротики у них точно есть. И зубки. Бабушка-бабушка, как сказала бы Красная Шапочка, а на хрена тебе такие клыки?

«А я у одного господина собачкой служил, — соврал бы ей волк. — Есть у некоторых господ расположенность к громадным клыкам — вот и вставили мне новую челюсть…»

Он превозмог боль, дернул Леху за руку. Могучий браток стоял на коленях и часто и тяжело дышал. В ответ на дерганье он только промычал и повалился на четвереньки. Видимо, его могучему телу пришлось еще потрудней, чем поджарым ногам Тимофея. Сенсей тюк-до матюгнулся сквозь зубы — выхода не было. Поднатужился и взвалил братка на плечо.

Бежать с такой ношей стало еще трудней. Но тело еще не забыло ту острую боль, когда его проедали чуть ли не до костей, так что Тимофей почти летел, подгоняемый собственным страхом. И все нарастающей инерцией двух движущихся по прямой линии увесистых тел.

И едва не проскочил то место, где продолжал полеживать Эскалибур. Полеживать и безмятежно пускать из ноздрей дымки и прочие огненные прибамбасы — вплоть до плазменных синеватых струек. Между гигантскими вытянутыми драконьими лапами мирно горел костерок. Трегуб крутился рядом, что-то там покручивал над огнем…

Тимофей притормозил, чувствуя, как задники кроссовок пропахивают в мягкой земле борозды. В какой-то момент он уловил вокруг себя что-то вроде всплеснувших вверх прозрачных стен — всплеснувших и тут же опавших. Э-э… заговоренный охранный круг? О нем упоминал эльф… а никакого другого объяснения в голову просто не приходило… Почти тут же пропал свет, по полосе которого они неслись. На плече жалобно простонал Леха, завозился, пытаясь слезть. Тимофей наконец остановился. Силой инерции Леху снесло с его плеча, он кувыркнулся по земле и врезался в драконье брюхо. И остался там, постанывая и ощупывая себя руками.