Милорд и Сэр - Федорова Екатерина - Страница 35

– Человек. Милорд. Ты устал, наступает ночь. И потом… я слыхала… ты все еще девственник? Правда?!

– Ну?! – еще более грубо бросил он. Лицо горело. Кончики ушей вообще почти дымились…

Эльфирра подошла к нему совсем близко, запрокинула неуловимо-прекрасное лицо, вздохнула. Серега ощутил аромат, кружащий голову. Горячий и пряный.

– Все равно никто не поверит, милорд, что вы были в гостях у эльфов – и не утеряли своей девственности… И еще… Даже помыслить о том, что кто-то – хотя бы даже и вы, милорд, – может такое предположить, для нас, здешних эльфов, это же просто оскорбительная мысль…

Эльфирра… нет, для своих просто Фира, а он, надо полагать, уже почти что свой… во всяком случае, на одну эту ночь… Так вот, Фира кончиками пальцев погладила ему грудь. Через рубашку. И внутри Сереги все одновременно ухнуло и взмыло. Фирочка… тоненько заскулил кто-то невидимый внутри.

– Вот только рогульку, милорд, придется вернуть туда, где она и была. Ни к чему людям шастать по Эльмиру, как по собственной прихожей. – Глаза ее смеялись. Темно-голубые, как воды самых древних земных морей…

– Не вопрос, – покорно сказал Серега, ощущая, как тонкие пальчики слущивают с него одежку. – Я и брал-то только попользоваться…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Союзники и союзницы

А наутро он снова был в том же самом лесу, откуда его изъяли. Опять был гурер, удушье… И встревоженное лицо оборотня, качающееся где-то в вышине над ним, и вопрос – с чего это так поплохело милорду? А рассказывать он не стал ни о чем – просто не пожелал. Сначала оборотень, потом и леди Клотильда все узнает… Ни к чему. Он как-никак прикончил ее чистую любовь, милорда Жанивского. И вдобавок переспал с другой, у которой нежнейшая лунно-голубая кожа…

Оборотню очень скоро надоело тормошить его. И он завалился спать в соседнем кустике. А Серега остался бдительно озирать Дебро и все его окрестности… И ждать возвращения Клоти.

От нечего делать он принялся вспоминать дом родной, как, бишь, его там… Землю, вот. И неожиданно для себя обнаружил вдруг, что не тянет его предаваться приятным воспоминаниям о ней, о далекой родине. По одной простой причине – не было у него ни о ком там “воспоминаний чистых, нежных”. Друзей он не имел – ни во дворе, ни в колледже. Подруг – тем более. Вот разве что родители… но он явно еще не настолько повзрослел, чтобы воспоминания о доме родном могли приобрести для него этакое ностальгическое очарование. Чертовщина какая-то получалась. Сплошные семнадцать лет одиночества в довольно людных местах. А вот интересно, лениво подумалось ему, изменится ли это положение вещей теперь, то есть потом, после его возвращения отсюда? Физических силенок у него прибавилось. Вместе с уверенностью в себе..

Из глубины леса, прерывая его размышления о себе, любимом, начал накатываться отдаленный топот скачущих лошадей. Или только одной лошади? Оборотень тревожно выскочил из кустиков, метнулся туда-сюда, потом ухватил Серегу за рукав и потащил к тому самому месту, где должен был находиться его гнедой. Он и стоял себе там, хрупая местной сине-зеленой травкой. Ядовитой даже по внешнему виду.

– На коня! – И довольно сильным толчком оборотень послал Серегу в седло.

– Ну и что дальше? – торопливо спросил Серега, ловя рукой поводья.

– Не знаю. Или это леди Клотильда или кто-то другой. Сюда, милорд, вот в эти кусты. Если это не наша милейшая дама, то я отвлеку их, а вы поскачете вон в том направлении. Там Отсушенные земли, бывшие Отсушенные земли. Там должен найтись кто-нибудь, кто вам поможет. Я сейчас сбегаю разузнаю.

Оборотень повернулся спиной к Сереге и начал пригибаться к земле. Под кожей спины заостренным валиком вылепился меняющий свою форму хребет…

Серега торопливо схватил прядь черных длинных волос, полоскавшихся на ветру:

– Разведай и возвращайся сюда! Ты понял меня?! Убегать будем только вместе!

Оборотень повернул назад заостряющееся буквально на глазах лицо, переливающееся на ходу в летящий росчерк оскаленной морды.

– Милорду незачем бояться. Пока он не появился в этом мире и на этом клочке суши… никто и никогда не мог поймать меня прежде. Это воля богов, а не вина милорда. Но сейчас они должны быть на моей стороне… потому что я – на вашей.

Последние слова оборотень то ли прорычал, то ли прокашлял. Прядь черных волос в руке Сереги извернулась, как живая, и исчезла в роскошном ворсе черно-серебряной шкуры. А затем черный лис словно растворился между деревьями.

И Серега остался совсем один.

Адын, савсем адын…

Вздохнув, Серега попытался представить, что в первую очередь сделала бы Клоти, окажись она здесь сейчас. Итак, она бы… Приготовилась к бою. Прикинула, как и от кого будет защищаться. И так далее, и тому подобное…

Из оружия у него был длинный эльфийский меч – в ножнах за спиной. Плюс нож за голенищем сапога. Он потащил из узких ножен выходящее с ледяным посвистом лезвие. Взял в правую руку удобную, сплошь покрытую каплеобразными самоцветами рукоять, покачал меч в руке. Перенес в левую. В ней, как ни странно, меч держать было удобнее. Вроде бы мать что-то такое рассказывала о том, что в детстве он был левшой, но его долго и старательно переучивали на стандартного правшу. Видимо, переучили не до конца. Он два-три раза рубанул мечом по воздуху, вкладывая в замах силу всей своей руки с поворотом тела – так, как это делала леди… тьфу, просто Клоти.

Вышло впечатляюще. Лезвие пронеслось по воздуху широкой блестящей полосой. С сухим змеиным шорохом. Две или три близлежащих веточки покорно опали на землю.

Кроме того, у этого меча было одно очень большое преимущество перед здешними мечами. Те, насколько помнил их в действии и в плане внешности сам Серега, никогда не предназначались для колющих ударов (подобных тем, какие наносили в исторических романах вовсе уж доисторические красавцы-мушкетеры). А этот вот меч, серебром сияющий в лучах местного светила, – ЭТОТ был предназначен. И имел как раз для этой цели великолепно отточенное жалообразное острие. А нож можно было взять в правую руку.

Он так и сделал. Затем застыл в лесу конной и хорошо вооруженной статуей. Топот раздавался все ближе. А вот лиса нигде не было видно…

Неожиданно черная зверюга выскочила из-за стволов, а за ней из лесного пространства тут же материализовалась хорошо знакомая Сереге фигурка всадницы верхом на смоляном жеребце. Следом показалась маленькая (по сравнению с битюгом Клоти) рыжая лошадка. Со всадником, имевшим какой-то странный вид. Больше всего это напоминало кокон из тканей, навьюченный на бедную лошадь…

Но главное – вернулась Клоти!

Волна облегчения затопила Серегу. Лес тут же просветлел и перестал действовать на нервы. А вот меч в руке отчего-то сразу потяжелел…

Приблизилась леди Клотильда, смерила его с ног до головы тяжелым оценивающим взглядом:

– Хорошо… Наконец-то вы… ты, Сериога, научился вытаскивать оружие из ножен в случае опасности. Или просто в ожидании опасности. Только спину надо держать ровнее. Колени согнуть. Нож держать лезвием вверх, меч – лезвием вниз и от себя. Рот закрыть… и вообще, что ты тут встал, как баран на водопое? Врага надо дожидаться в невидимости. Ты воин или статуй для всеобщего обозрения?

Серега глупо улыбался, осчастливленный появлением леди Клотильды. Вместе с ее руганью. Рядом разогнулся в человека черный лис…

И тишину леса прорезал яростный крик. Серега, вздрогнув от неожиданности, поискал глазами источник ужасающего ора. И обнаружил – фигура на рыжей лошадке.

– Это… это кто же? – несколько запоздало поинтересовался он. Чтобы переорать создание в вуалях, пришлось кричать.

Леди Клотильда ехидно улыбнулась ему с высоты черного жеребца:

– А это ваша старая знакомая, милорд герцог.

Вопль прекратился, сменившись негодующими всхлипами, в которых можно было разобрать обрывки слов типа “неслыханно” и “да как они смеют!” вперемешку с самыми грязными матерками, на которые только был способен уроженец здешних мест. Причем благородный уроженец – изощренная ругань так же, как и короткие волосы, являлась здесь достоянием правящего класса. За ненароком подслушанный кем-нибудь мат простолюдина могли и казнить….. Серега подошел, двумя пальцами приподнял серо-синюю вуальку в густом серебряном шитье, прикрывающую то место, где у всех людей традиционно находится лицо (Гюльчатай, открой личико), и узрел…