Танго с призраком: Орильеро. Канженге. Милонгеро - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 12

Кто-то сказал, что поклонение смерти обязательно сопряжено с кровью? Жертвами?

Но зачем?

Рано или поздно к Ней придут все. Так стоит ли отдавать часть там, где рано или поздно будет – всё? Вот и идут паломники, вот и несут то, что Ей может быть приятно.

Цветы смерти.

Асфодели.

Бывают иные жертвы, бывают. Но всегда добровольные. И не сегодня, о нет. Сегодня обычное богослужение, пришли те, кто сам захотел.

Пришли спокойно, ничего не опасаясь.

Церковь?

Они в курсе.

Не одобряют, но и не запрещают. Знают, что часть прихожан оказывают почтение и Ей, но также отлично знают, и что происходит на богослужениях. Предпочитают держать всех смутьянов в одном месте и под своим благожелательным присмотром. Ереси будут всегда, равно как и культы. Проще следить с самого начала, чем потом разгребать последствия. Несколько священников всегда приходят, и жрецу иногда кажется, что не просто так.

Они приходят не только контролировать.

Они приходят к Ней.

Богослужение простое.

Нет ни молитв, ни псалмов – к чему? Каждый молится в своем сердце.

Есть только дешевенькие лучинки, которые горят в темноте, и цветы. Возложи цветок, зажги лучинку – и жди.

Она догорит и погаснет. А ты можешь в это время молиться.

Что делает верховный жрец?

В каком-то смысле направляет мероприятие. Зажигает огонь в чаше, готовит алтарь, на который возлагаются цветы, первым опускается на одно колено… это – тоже различие. Во время официального богослужения все сидят и слушают священника.

Ла Муэрте не нужны долгие богослужения.

Ее помнят. Этого достаточно.

На всех присутствующих – белые плащи с широкими капюшонами. Не балахоны, нет… выглядит это впечатляюще.

Статуя с любовью смотрит на своих детей. Выглядит она, как скелет, одетый в подвенечное платье. Вечная Невеста.

Ла Муэрте.

Но разговор начался потом, когда жрец остался с самыми доверенными людьми, у алтаря.

Убрать остатки лучинок, сложить цветы, закрыть пещеру – благодаря противовесам широкий камень уверенно закрывает вход к статуе. Она откроется верующим только в следующее полнолуние.

– Сегодня одной из сестер было видение. В наш город придет Ее дочь.

– Ее дочь?

– Девушка, которая приближена к Ней. Ей угрожает опасность.

– Как ее зовут?

– Неизвестно.

– Где ее можно найти?:

– Тоже неизвестно.

– Мы что-то должны делать?

– Этого в видении не было. Она придет. Пока это всё.

– Что ж. Тогда подождем Ее слова. Но если это будет Ее дочь – она обязательно найдет дорогу сюда. Рано или поздно.

С этим были согласны все присутствующие.

Придет.

Как она узнает? Как ее узнают?

Ла Муэрте подаст свой знак. Просто так Она видений не посылает и с верующими не говорит. А опасность…

Будет видно. Жрецы не боялись. Опасность? Тем хуже для опасности. Они подождут знака[1].

Глава 3

Идею с работой Антония не оставила.

Но для начала решила изучить книги, которые ей выдали в храме. Программу для нее тетушка уже сообщила.

На завтра она с девочками едет к портнихе. Антония там не нужна, несколько аксессуаров и без нее прикупят. Сумочку, туфельки. Белье?

Антонии вменилось в обязанность выдать тетушке пару своего белья, а ей подберут по размеру. Подходящее.

Антония поняла все правильно.

Сплетни разносятся быстро, поэтому тетушка не желает спешить. Сначала она убедится, что племянница умеет себя вести, не опозорит ее при людях, а уж потом…

Лавки – это не только место покупок. Это еще и место встреч, обмена новостями, место… место пристрелки, если хотите! А за себя и дочек тетушка была спокойна, а что Антония? Не растеряется ли она под обстрелом? Не дрогнет ли от яда, который льется с гадючьих дамских языков?

Не говоря уж о ее внешнем виде. Да, приличные платья ей выдали, но их еще подогнать надо. Пока служанки с этим справятся… Да и внешность… м-да. Слово «маникюр» вы слышали, ритана?

Нет, это не когда вас куда-то заманивают. Ладно, до ухоженности и холености девочек вам не дойти, но хоть на человека походить-то надо!

Пройдет слух, что у Араконов племянница вообще нищая…

Ладно еще – доктор! Ладно – священник! Этим мужчинам все показывают. А вот остальным – не надо. Но чтобы день у девушки не прошел даром, ей выдали книгу по этикету. И пообещали пригласить куафера. Разумеется, не абы какого, а самого мастера Доменико!

Пользоваться услугами кого-то другого?

Простите, но Араконы не могут себе этого позволить! Положение диктует! И иногда – достаточно жестко. Они просто не могут вызвать к племяннице абы кого.

Почему? Все равно же все дома, никто не узнает… ошибаетесь!

Узнают те, кто всегда рядом с вами. Узнает прислуга. И разнесет вести по всем домам. Сейчас Розалия зарабатывала себе репутацию с помощью Тони. По сути…

Да, вы знаете, когда Даэрон ее бросил, это была трагедия для девушки. Но вот, прошли годы, судьба покарала негодяя – и посмотрите на Розалию! Она помогает его дочери! Так благородно! Так восхитительно порядочно! Купеческая дочь?

Да какая дворянка на ее месте поступила бы так!

Впрямую Розалия об этом не говорила. Но намеки прослеживались. Тони протестовать не стала. И около девяти утра, когда все только позавтракали, была атакована «творцом причесок».

– Где она?! Ну же, покажите мне эту ритану!

В гостиную Тони входила с определенной опаской, и не зря. При виде ее невысокий кругленький человечек, сидевший в большом кресле, буквально выкатился из него, воздел руки к небу и возопил так, что недоуменно качнулась люстра:

– Творец Единый!!! Девочка, кто тебя так изуродовал?!

Антония только и смогла, что открыть рот. Потом закрыла его – и продолжила слушать, справедливо подозревая, что ее мнение «художника расчески и щипцов» вообще не заинтересует.

Никак.

А тем временем выяснялись неприятные истины.

Волосы – хорошие, но ужасно запущены.

Руки – хорошие, но ужасно запущены.

Лицо – неплохое, но ужасно запущено… короче, вот вам лопух, и как хотите из него розу, так и вырезайте! А это ранит нежную душу настоящего маэстро.

Он страдает!

Его – его! – заставляют заниматься бог весть кем! Еще бы крокодила подсунули и приказали из него белую кошечку сделать!

Впрочем, причитать он причитал, но и времени не терял даром. Из объемистого саквояжа появлялись странные инструменты, баночки, коробочки, раскладывались на туалетном столике, Антонию усадили на табуретку, завернули в простыню – и началось!

Что-то мазали.

Смывали.

Щелкали ножницы, причем не одни, а как бы не полдюжины, резко и едко пахло какой-то гадостью, на лицо намазали страшноватую зеленую субстанцию, которая щипала так, словно проела кожу до мяса…

О руках Антония вообще думать не хотела. Только надеялась, что они у нее еще остались. Но вроде как перчатки что-то заполняло. А пекло и горело под ними…

Магия сильно помогала при изготовлении косметических снадобий. С ними и из чудовища можно было пристойного сеньора сделать.

Правда, стоило это достаточно дорого, но… но тут была своя тонкость.

Когда Адан породнился с родом Мондиго, он не прогадал. Мондиго занимались в том числе и поставками трав… а куда в нелегком парикмахерском труде без них?

Никуда…

Поэтому для тана Адана всегда делалась существенная скидка. В расчете на травы «для своих». Посвежее, покачественнее, или – на их отсутствие для конкурентов. Дело-то житейское.

Антония об этом не знала. Молчала, ожидала результата.

– Вот так! – наконец кивнул мастер. И потер руки.

Ответом ему стал восхищенный мужской голос:

– Творец единый! Мастер, вы волшебник!

– Да, и уже не в первом поколении. Но здесь моя магия не требуется, я всего лишь применял косметику, тан.

Тан Адан восхищенно разглядывал свою племянницу.