Она и ее кот - Синкай Макото - Страница 6

Я услышал Ее голос:

– Кто-нибудь, кто-нибудь…

Я понял, что между Ней и дорогим ей человеком оборвалась связь.

– Кто-нибудь, спасите…

Она плакала и плакала без конца.

В бесконечной тьме продолжал вращаться мир, неся нас на себе.

Наконец лето кончилось.

Появились цикады с забавным стрекотом: «кан-кан-кан». Мы с Мими пытались им подражать, но не могли.

У нас получалось только «мя-мя-мя-мя» и «кх-кх-кх».

Она с того дня больше ни разу не смеялась и коротко обрезала волосы.

Она выкрасила их в светлый цвет – это очень красиво.

Вот бы Она еще и лицом просветлела!

Когда днем Она уходила, я навещал Джона.

К тому времени я подружился с псом Джоном, и он мне многое рассказывал.

Он знал много того, чего не знаю я, и его рассказы были мне очень полезны.

Сначала я думал, что он меня не слушает, но, когда я понял, что он глуховат, то научился правильно с ним разговаривать.

– Привет, Джон! Я в гости!

– Привет, Малыш. Какой ты сегодня красавец!

Джон в своей конуре, как обычно, лежал, положив голову на сложенные передние лапы. Как статуэтка.

– Я насчет Нее. Я хочу что-нибудь сделать с трещиной в Ее сердце.

– Малыш, я тебе уже говорил: это практически невозможно.

Джон сразу погрустнел.

– Вы ведь с Ней, наверное, не помните?

– Что?

– Я помню, как создавалась жизнь. Поэтому мне не одиноко.

– Создание жизни?!

– Да. Как ты думаешь, почему животные бывают мужского и женского пола? Ты когда-нибудь об этом задумывался, Малыш?

Это естественно, что есть мужчины и женщины, я об этом не думал. Когда я признался в этом, Джон задумчиво вздохнул.

– До тех пор, пока нас не разделили на мужчин и женщин, мы жили в счастливую эпоху, в которой не было одиночества.

– То есть в нашу эпоху невозможно стать счастливым?

– Ну, почему же. – И Джон продолжал: – Жизнь разделилась на два пола, чтобы мы смогли выжить.

– Чтобы выжить?

– Разделившись на два пола, мы стали сильнее, чем раньше.

– Что-то мне так не кажется.

Я вспомнил, как Она плакала. Да уж, сильной Ее не назовешь.

– Наверное, это можно назвать силой любви, способностью нуждаться в другом существе. Это сила, которую мы обрели в обмен на тоску и одиночество. Она и делает нас сильными.

Я не все понял в рассказе Джона, но подумал, что, если Ее тоска и грусть не зря, тогда все не так уж плохо.

– Я помню счастливую эпоху, когда не было одиночества. В ту пору все было едино. Наш мир сначала был прост, но постепенно он усложнялся, и получился нынешний мир. Ты знал? Элементов, составляющих мир, сначала было совсем немного. В течение невообразимо долгого времени звезды рождались и умирали, а внутри сжимавшихся в это время звезд создавались новые элементы. Появившиеся при этом частицы до сих пор текут в нашей крови. И гены в наших клетках, и эта земля, и поезда, которые ты так любишь. Я помню это время.

– И во мне тоже есть то, что появилось из звезд?

– Да, и в тебе тоже. И в твоей хозяйке. Но вы не помните этого, и оттого вам так грустно, – сказал Джон.

Вечером того дня, когда я услышал рассказ Джона, я смотрел на небо.

Если Джон говорил правду, мы все сначала были едины.

Она вернулась домой и села рядом со мной.

По словам Джона, каждая звезда – это то же самое, что и Солнце. Когда я думаю об этом, у меня голова идет кругом, и всякие мелочи перестают меня волновать.

Жаль, что я не могу объяснить это Ей.

Мы сидели рядом и смотрели на звезды.

Издали послышался гул поезда, едущего по мосту. Звук, который двигает мир. Звезды продолжали вращение, неся нас на себе.

4

Время года сменилось. Сейчас зима.

Снежный пейзаж, который я вижу впервые, кажется мне давно знакомым.

Я выдыхаю, и оконное стекло затуманивается, теперь мне ничего не видно.

Огоньки торгового автомата, который стоит на дороге, расплываются в этом тумане, и это очень красиво.

И на светофоре, и на почтовом ящике лежит белый-белый снег, и кажется, что все вокруг словно родилось заново.

Зимой светает поздно, поэтому даже когда Ей пора выходить из дома, на улице еще темно.

Ее голова с коротко остриженными волосами сзади выглядит круглой, как у кошки. Когда Она закутывается в толстое пальто, то становится еще больше похожа на кошку.

– Пока, – говорит Она, как обычно положив руку мне на голову, и открывает тяжелую железную дверь.

Вместе с холодным воздухом внутрь врывается запах снега.

Надев тяжелые ботинки, Она выходит наружу.

Дверь с громким стуком закрывается, Она поворачивает ключ и спускается по лестнице.

Я так ясно представил, как Она дует на свои тонкие холодные пальцы и их окутывает белым облаком, будто увидел это своими глазами.

Она шагает по снегу, а высоко в небе над Ней плывет облако, и снежинки, наверное, медленно падают на Нее сверху.

Я жду Ее возвращения в нашей с Ней комнате.

Я как-то незаметно научился одним прыжком вскакивать на стол. Стол украшает картинка с рождественским венком, которую Она вырезала из журнала.

Я поворачиваюсь к окну. Город завален белым снегом, виднеется черная-черная металлическая башня, огромная, словно великан.

Снег поглощает все звуки.

И только звук Ее поезда достигает моих навостренных ушей.

Это звук сердца, которое запускает движение мира.

Я думал, что неизменное биение сердца среди множества постоянно меняющихся вещей – это что-то правильное и хорошее.

Я ничего не могу сделать с Ее проблемами.

Могу только прожить с Ней рядом отведенное мне время.

История вторая. Цветы начала

1

Это случилось длинным летним днем, когда запах камфорного дерева разливался в воздухе.

Под огромным камфорным деревом-переростком – плохо освещаемая солнцем комната. С помощью масла, пахнущего сосновой смолой, она разводит краски. Стоя перед затянутым белой тканью подрамником, она глубоко вздыхает и закрывает глаза.

Только в этом старом доме посреди тихого жилого квартала бывает шумно даже днем.

Звук музыкальных инструментов, на которых, никого не стесняясь, бренчат жильцы, трансляция спортивного матча по радио, скрип ржавой железной лестницы. К тому же здесь странно пахнет, и обычная кошка сюда ни за что не зайдет.

Мы, кошки, не любим сильных или странных запахов, а уж шумные места просто ненавидим.

Поэтому я была спокойна. Здесь-то уж точно никто из других кошек не будет меня мучить.

К тому же у меня плохой слух, и даже такой шум меня совсем не беспокоит.

Вокруг дома – неухоженный двор. Оттуда я, взобравшись по разросшимся в разные стороны веткам большого камфорного дерева, наблюдала за ней.

Она стояла без движения, уставившись на пустой холст.

Я родилась в начале лета и пока не очень хорошо понимаю, что делают люди, но мне кажется, что вот так стоять, разглядывая белую тряпку, довольно странно.

Наконец она начала двигаться.

Без колебаний она проводит в середине холста толстую черную линию.

Через все мое тело пробежали искры, и меня словно парализовало.

Ее движение было таким мощным, что у меня даже хвост вытянулся вверх.

Вот это да! Она маленькая, роста небольшого, цвет волос странный, но так умеет!

Она наносила краски на белую ткань, пока не зашло солнце и не зажглись фонари. На обычной тряпке возникал невиданный пейзаж.

Вдруг она увидела меня.

Ее взгляд был таким острым, что я замерла, будто меня прибили к этой ветке.

– Мими!

Она назвала меня Мими.

До сих пор другие люди звали меня только «кыш», или «воришка», или «бродячая».

А она не пыталась меня прогнать и дала еду. Рыба в масле в консервной банке была очень вкусная, а еще я была очень рада тому, что получила имя.