Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ) - Огнелис Елизавета - Страница 25

Как бы то ни было, Оину предстояло сейчас тяжелое испытание. Испытание трудом.

«Только в работе откроются двери» — гласили буквы, выбитые при входе в кузницу.

Эти же слова повторял Оин, взявшись за первую поковку. Это будет полоса на разбитую орками дверь в грот. Да, достаточно просто, но и дверь не маленькая. Еще потребуются уголки, крестовины, несколько костылей, просто листы железа, скобы, засов. Заготовок ему хватит, они появляются на полке, стоит протянуть руку. Ведь сам Махал-Создатель следит. Если ему нравится работа и мастер, то он всегда поможет, и инструментом, и железом.

На несколько часов Оин перестал думать. Он превратился в механизм, придаток к молоту, горну, заготовке, клещам, мерилу.

— Там, там, там — там, — пело железо.

Оин ощутил холод в животе и остановился, пока перегревалась очередная поковка, чтобы перехватить кусок крама с глотком воды. Время от времени он поглядывал на стену, но проход не открывался.

— Дан — тан, дан — тан, — жаловался металл на силу рук гнома.

Первая створка готова, теперь пора приниматься за вторую.

Оину казалось, что это никогда не кончится. Вторая половина двери вдруг далась гораздо труднее, чем первая. Усилием волигном стал контролировать движения. Он заметил, что начал суетиться, делая вместо двух ударов — три. Но вот и вторая готова, не так уж много времени прошло, всего ничего… Трое суток. Три раза солнце всходило на востоке и заходило на западе. Но отсюда, из сердца Мории, это незаметно.

«Махал сердится на меня. Я великий должник, на мне долг, его не исправить любым трудом», — думал Оин, едва держась на ногах. Мысли его начали путаться в сознании. Меч, который он начал ковать, уже несколько раз пытался вырываться из клещей. Удары становились все реже, пока не пропали совсем. Обессилено понурив голову, коренастый гном стоял и спал.

Проснувшись, Оин разозлился. Нет, он выйдет отсюда либо победителем, либо совсем не уйдет. Подойдя к бачку он умылся неожиданно свежей и холодной водой, сделал несколько глотков. С новой силой он принялся за меч, отковав клинок на славу — так, что самому понравилось качество сварки и проковки. А потом рука вытащила с полки совсем неудобоваримое, не подходящее для серьезной работы, труба какая-то, разностенная. Подумав немного, Оин уже представил, что это будет. А будет это лампа. Да, лампа, фонарь, с окошечками горного хрусталя, внутри резервуар для масла, тоненький винтик с резьбой и узором под фитиль, поверху — чеканка. Труднейшая работа для молота, пусть и ручника, пусть он и хорошо лежит в руке. Подняв на секунду глаза, Оин заметил черноту проема раскрывавшейся двери. Посмотрел и тотчас же вернулся к работе. Только через три, а то и четыре часа, после того, как работа по железной части была полностью завершена, гном отставил похожий на игрушку фонарь в сторону и подошел к двери.

С трепетом он ступил на плиты древнейшей и богатейшей сокровищницы гномов.

Глубокая темнота окутала его. Оин забыл самоцвет на шлеме в кузнице, но не стал возвращаться. Свет здесь не друг и не помощник. Если ты прошел испытание, то найдешь то, зачем пришел. Древние предания говорили, что сокровищница сама решала, сколько и что могут взять чужие руки. Сюда можно было внести любую вещь, оставить любое сокровище и не беспокоиться о ворах. Редко кто может пройти испытание трудом. Никому здесь не найти то, что ему не принадлежит. Никто не вынесет из сокровищницы больше, чем он того достоин.

Страх и горькое смущение овладели Оином. Конечно, он не раздумал идти. Просто скоро темнота раздвинется, и он увидит… Что он увидит, Оин не знал. И поэтому вздрогнул, когда взгляд его наткнулся на длинный сверток. Мглистый свет мерцал на полу, приоткрывая тьму над телом владыки Трейна. Это походило больше на кокон, обтянутый паутиной. Только потом гном понял, что так пыль обволакивает свои жертвы.

Трейн был убит в спину. Он умирал долго. Множество острых клинков десятки раз обрушивались на него сзади, кромсая кирасу, прорывая звенья кольчуги. Поножи покрыты глубокими ранами, которые оставляет топор, пытаясь сбить с ног.

Когда дверь в сокровищницу начала открываться, Трейн заканчивал свою работу. Оставалось буквально два-три штриха. Звуки ударов молота Дарина, смелые и звучные, собрали за дверями кузницы чуть ли не всех орков в Мории. Они вышибли дверь, когда Трейн поднял молот над головой, не в силах оторваться от незаконченной работы. Они сразу начали рубить стоящего перед наковальней гнома. Все вместе, а он так устал после многих часов работы, тем более в полных доспехах. Доспехи спасли его от первых ударов. Но сейчас они мешали ему, повиснув на теле гнома стофунтовой тягой. Он двинулся вперед, с трудом переставляя ноги, невероятными усилиями раздвигая и передвигая всю кашу смрадных тел, облепивших его. Протискиваясь в проход, он оторвался от большинства орков, которые снова начали бить его железом в спину. Трейн упал, чувствуя, как промокшая от пота нательная рубаха становится скользко-липкой и неприятно-холодной от крови. Он продолжал ползти вперед, и пальцы правой руки нащупали теплый металл кольца. Еще несколько мгновений, и кольцо окажется на пальце, исцелит раны, придаст силы наследному государю Казад Дума. Холод и тьма навеки покинут жилища гномов, и никто больше не назовет залы Дарина — Темной бездной. Трейн чувствовал эту силу в себе. Силу, что сдвигает горы, срывает с места целые народы и превращает любые препятствия в вехи на пути. Надо только подняться и сделать первый шаг. Всего несколько мгновений, секунда…

И эту секунду должен был дать Трейну он, Оин. Но его не было рядом. Зато большой орк, увешанный оружием с головы до ног, наступил на руку гнома и размахнулся кувалдой. Государь Трейн умер в одиночестве, победивший — и тотчас побежденный.

Оин подобрал отрубленную кисть руки. Кости были раздробленны. И после смерти ладонь не желала отдавать то, что было в ней зажато. Оркам пришлось размозжить руку. Только так он смогли забрать у Трейна кольцо, завещанное отцом.

Оин перенес Трейна в Гробницу Королей, что была неподалеку. Не зная усталости и не чувствуя хода времени, он нашел для Трейнанадгробную плиту и выбил на ней надпись: Трейн, сын Трора, Государь Мории.

Когда гном вернулся в кузницу Дарина, дверь в сокровищницу все еще была открыта. Каждая клеточка тела молила об отдыхе, но Оин, не колеблясь, подошел к проему и заглянул в него. Несметные сокровища открылись в хорошо освещенном, огромном зале. С тяжелым вздохом, не спеша, не подгоняя себя, он принялся за дело. В первую очередь необходимо вынести мифрил, что серебристой горой слитков застыл посреди пещеры. Потом надо заняться оружием, доспехами, украшениями, взять отсюда не просто металл, но и работу, талант многих поколений подгорных жителей. А если удастся, то Оин унесет все. А почему бы и нет? Недаром его зовут Неистовым. Он должен, и он сможет, ведь ему подвластно больше сил, чем остальным. Работа предстоит трудная, но она достойна упорства. Двери сокровищницы Дарина открываются не каждый день. Оин теперь уже отчетливо чувствовал, что стоит ему остановиться, как двери закроются и все исчезнет. «Долг новому Государю еще не выполнен», — шептали его горячечные губы, и эти слова наполняли тело новой силой.

В углу залы он обнаружил тачку. Это была простая тачка, на одном колесе, с деревянным поддоном-корытом и удобными рукоятями. Сначала Оин брал только мифриловые слитки. За раз удавалось увезти двадцать-двадцать пять десятифунтовых серебристых брусков. Для того, чтобы не выдохнуться в самом начале работы, гном старался не загружать тачку "под завязку". После тридцати ходок мифрил кончился, и пришла очередь золота. С сожалением оглядев груду самородков и золотого песка, Оин взялся за кожаные мешки с монетами. Каждый такой мешок, сделанный из толстой и хорошо прошитой дубленой кожи, весил полсотни фунтов. Потом пришло время украшений и оружия. Гном в первую очередь брал доспехи, и в основном — мифриловые. Кольчуги, наручи, поножи, шлемы, пояса, щиты — Оин собрал их все и вывез к выходу из Сокровищницы.