Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Синий шихан - Федоров Павел Ильич - Страница 68
– Стол, который ты заставила своими финтифлюшками, кто приобрел? Я, войсковой старшина Филипп Никаноров Печенегов. Ковер, ружья, шашки отец мой из Хивинского похода привез с поручиком Куропаткиным, которого я, тогда молодой хорунжий, охранял. А ты меня, мужа своего, принять не желаешь.
– И не приму, – чуть слышно отвечала Зинаида Петровна упавшим голосом.
Ее муж, которого все привыкли считать мертвым, пожаловал к ней в полном здравии. Для Печенеговой его появление было кошмаром, от которого хотелось бежать без оглядки. Только бы не видеть этих маленьких желтоватых глаз, хищно загнутого носа и широких коричневых, выгоревших на солнце штанов, заправленных в рваные, когда-то покрытые лаком голенища.
– Ты не примешь? Может быть, ты на меня собак натравишь? Своих гайдуков заставишь бить меня? Да я вас съем со всеми потрохами! Я здесь хозяин. Я, Филипп Печенегов.
– У меня завещание, – попробовала защищаться Зинаида Петровна.
– Ха, ха! Этой бумажкой козырнешь, когда меня не будет на свете! А сейчас я, матушка моя, живехонек и здоровехонек, мужчина в расцвете сил… А ты? Ты… тоже ничего…
Печенегов многозначительно прищурил один глаз и залихватски, как он это умел делать, с ничем не прикрытой наглостью крутнул головой и басовито рассмеялся.
– Не смейте называть меня на «ты»! Не смейте! – визгливо крикнула Зинаида Петровна, беспомощно топая по полу маленькой ножкой в бархатном башмаке.
– Хорошо, хорошо… Я буду приличен. Только ты мне эти… – Печенегов покрутил перед ее лицом грязным согнутым пальцем, – разные фи-фи и би-би оставь. Знаю я тебя давно… Лучше скажи холуям своим, чтобы баню пожарче натопили да мундир мой достали и чтоб закуска была приготовлена, как полагается при встрече хозяина. Предупреди всех своих гостей и слуг, чтоб почтение мне было оказано полное! А то я их выучу, весь мясоед чесаться будут… Кстати сказать, что это у тебя за приживальщики?
Зинаида Петровна назвала всех живущих в доме гостей. Печенегов остался доволен. В особенности его заинтересовал Бен Хевурд. Еще будучи конским ремонтером и офицером с незапятнанной репутацией, он не раз встречался в Оренбурге с Мартином Хевурдом и продал ему несколько породистых выездных лошадей. О богатстве Степановых он уже слышал в Сибири. О них он сказал жене так:
– Дуракам счастье! Ну, а как сын? Володька как?
– Владимир уже офицер. В отпуск сюда приехал.
– Отца-то хоть вспоминал когда-нибудь? – хрипло спросил Печенегов, подавляя скрытое в душе чувство, силу которого он понял, только находясь в тюрьме.
– А ты-то сам его помнишь? – усмехнулась Зинаида Петровна, помнящая, что прежде он относился к ребенку так, словно его и не существовало.
– Мне некогда было о нем помнить. Я тогда для тебя старался, капитал наживал…
Филипп Никанорович взглянул на жену зло и хриплым, прерывающимся голосом продолжал:
– Не о нем думал, а о тебе, чтобы ты красивые платья могла надевать, пить дорогие вина, на рысаках гонять… ты, ты!.. Э! Да что там толковать! – Он взмахнул рваными кистями широкого обшлага черкески и присел на накрытый ковром диван. После напряженного молчания, глухо откашлявшись, добавил: – Я тут останусь. Мне в этом отрепье самому на себя глядеть тошно… Как вор, задами к собственному дому крался… Ты иди распорядись, хотя нет… я хочу еще два слова молвить.
– Говори уж все сразу, – унимая зябкую во всем теле дрожь, не глядя на него, проговорила Зинаида Петровна.
– Я хочу, чтобы ты поменьше юбками крутила и меня и сына не позорила. Это не Петербург, куда ты бежать с этим мизгирем собиралась…
– Я тебе не позволю об этом говорить! Слышишь?
– Да не визжи! – крикнул Печенегов. – Знаю, кто ты такая. Говорю тебе, что ты живешь в станице. Казаки за беспутство никого не милуют… Имей в виду, суд мой будет короткий. Теперь уж каторгой меня не запугаешь. Помни, у нас, у казаков, есть свой закон, ты его знаешь: голова будет на земле, а суд на небе…
– Ты… мне… О боже мой! – только и смогла выговорить Зинаида Петровна. Встретившись с блестевшими под мохнатыми бровями желтоватыми глазами, она попятилась и бесшумно выскользнула за дверь.
Поздно вечером, попарившись в бане, плотно закусив и отоспавшись. Печенегов, обласкав смущенного, но обрадованного Владимира, с грубоватой нежностью сказал ему:
– Ну вот, ты и мужчина и офицер. Дождался я наконец. Теперь можно с тобой разговаривать и как с сыном и как с товарищем. Я знаю, что тебе говорили обо мне много плохого, но ты не должен строго судить родителя, тем паче, что узнаешь, зачем я все это делал и для кого…
– Мне ничего не говорили о тебе плохого. Мне много рассказывал о тебе Кирьяк, и он всегда говорил о тебе хорошее. А если бы кто позволил сказать о тебе дурное, я бы с ним посчитался, – напыщенно заявил Владимир.
– Кирьяка я не раз из беды выручал, и не за что ему меня хулить. За все, что я сделал, сам перед богом буду грехи замаливать. Скажу тебе одно: в жизни люди грызутся между собой, как собаки из-за лучшей кости, каждый выбирает поаппетитнее, посытней. Я тоже дрался и буду драться за свою косточку… А ты поживешь с мое и узнаешь, батенька мой, как она достается, эта сладкая косточка.
Высокий, грузный отец в новом серого цвета мундире, с еще не старым лицом в глазах Владимира стал олицетворять собой силу и мужество. Хорунжий выглядел перед отцом совсем мальчиком. Многое в их мыслях и чаяниях совпадало, и оба почувствовали это. Богатство и власть – вот к чему рвался опять Филипп Печенегов. О том же давно уже мечтал и его сын.
На другой день рано утром Филипп Никанорович отправился представляться своему старому товарищу, станичному атаману Гордею Туркову. Он застал его за обедом.
– Слышал, ета, ишо вчера и попервоначалу не поверил! Истинный крест, не поверил, – раздирая спутанные пегие усы и выбирая застрявшие в них рыбьи кости, говорил Турков. В душе он не очень был рад появлению бывшего войскового старшины, от которого было немало хлопот, да и побаиваться приходилось этого ни перед чем не останавливающегося человека.
Печенегов держал себя с достоинством, точно он снова был войсковым старшиной и не было у него позади ни позорного суда за присвоение казенных денег и взятки, ни тюрьмы, ни ссылки, ни кражи войсковых, казачьих и киргизских лошадей. Многое о нем знал шиханский правитель Гордей Турков, но уже многое перезабыл, да и не осуждал особенно, зная старозаветную поговорку, что в мире один бог без греха.
– Ну-с, рассказывай, Филипп Миканорыч, где жил-поживал, какие царства-государства воевал.
– Хватит с меня, Гордей Севастьяныч, того, как я у япошек бритые черепашки шашкой пробовал да в Хиву походом ходил с Ермолаем Кузьмичом…
– А кто это Ермолай Кузьмич… тоже каторжник али как?
– Так выражаться о генерале станичному атаману, по-моему, непристойно-с. Он царев слуга-с и не нам чета.
– Да я, того-етова… Все, дурак, позабыл, все!
От строгих слов Печенегова Гордей Севастьянович опешил. Его поразила не столько высокая генеральская должность бывшего начальника Печенегова, сколько словоерсы, которых он боялся больше всего на свете. Когда в станицу приезжало какое-нибудь высокое начальство и, обращаясь к нему, добавляло в конце многих слов официальное «с», Туркова начинало бросать в дрожь. Ему казалось, что все каверзы, какие могут существовать на свете, кроются именно в этой букве.
– Такие вещи забывать нельзя-с! Так можно, батенька мой, напрасно пострадать за здорово живешь. Я тоже вот по навету пострадал, а потом господа судьи разобрались и извинение изволили принести. Вот-с можешь прочесть. Тебе и доверяю…
С этими словами Печенегов достал из кармана купленную им при освобождении на выигранные в карты деньги бумагу. Турков документ читать не стад, а только замахал руками и стал торопливо из графина наливать настойку.
– Тебе, Филипп Миканорыч, – после шестой рюмки говорил Турков, – тебе с твоей башковитостью надо поступать на службу в приставы. Смотри, что мы тут раскамариваем! Золото роем! Лопатой гребем! Богатство! Народу понаехало тысячи, и дрянной всякий народишко, прости господи. Никакого спокою нету. Надо мной, станичным атаманом, в глаза смеются. «Пузан», – кричат и всякие такие прочие мерзости. А приструнить не смей, не твое, мол, ведомство, а пристава! А пристав Ветошкин перед Ивашкой Степановым шапку ломает. А на приисках уже крамольные листовки подкидывают, против царя народ подбивают. Говорят, это китайцы вместе с нашими студентами народ булгачат. Вот недавно приходят ко мне, ета, три студента из Казанского города: вот-де, мол, мы, студенты, прахтиковаться приехали, нам, дескать, лошади понадобятся, рабочие, то и се… Видите ли, им надо казачью землю вымерить и сосчитать, сколько у нас земли. Я им, ета, такой обмер хотел показать, а тут бухалтер приисковый, такой адвокат, все законы вдоль и поперек знает, говорит мне: вы-де не имеете права. Они, вишь ли, выполняют приказ начальства. А студенты, ета, я тебе скажу, такие подлецы, что и свет не видывал. Вытаращили на меня свои зенки и ржут, ржут! Ты, ета, помнишь, Филипп, чтобы над атаманом кто-нибудь смеяться мог, над ево палицей изгаляться! Не-ет, шалишь! Тебе быть приставом, тебе – и никому больше! Они от одной твоей представительности в страх придут. И уж ты-то им воли не дашь!
- Предыдущая
- 68/102
- Следующая