Бегущая могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт - Страница 78

— Было вскрытие, я так понимаю?

Полковник Грейвс кивнул.

— Причина смерти не удивила, но мы хотели получить профессиональную оценку следов на спине. Полиция отправилась на ферму. Уэйс и Мазу утверждали, что он сделал это сам, и другие члены церкви поддержали их.

— Они утверждали, что он сам себя выпорол?

— Сказал, что чувствует себя грешником и морит свою плоть… Не мог бы ты налить мне еще чашку чая, а, Ник?

Страйк наблюдал, как Николай возится с горячей водой и чайным ситечком, и удивлялся, почему некоторые люди отказываются от чайных пакетиков. Как только полковнику принесли наполненную чашку, Страйк спросил,

— Можете ли вы вспомнить имена этих людей, которые видели, как Алли хлестал себя?

— Больше нет. Сплошные мошенники. Заключение коронера было неубедительным. Они считали, что Алли мог сделать это сам. Трудно обойтись без свидетелей.

Страйк сделал пометку, затем сказал:

— Я слышал, что Алли составил завещание.

— Сразу после рождения Дайю, — кивнул полковник Грейвс. — Они воспользовались услугами адвоката в Норвиче, не той фирмы, которой всегда пользовалась семья.

Старик посмотрел на дверь, через которую исчезли его жена и дочь, затем сказал более тихим голосом,

— В нем Алли оговаривал, что в случае своей смерти он хочет быть похороненным на ферме Чепменов. Мне показалось, что Мазу уже рассчитывала на то, что он умрет молодым. Хотела бы контролировать его даже в смерти. У моей жены чуть не разорвалось сердце. Нас не пустили на похороны. Даже не сказали, когда они состоятся. Ни прощания, ничего.

— А как было составлено завещание Алли?

— Все ушло Дайю, — сказал полковник Грейвс.

— Оставлять, видимо, было нечего, раз он получал наследство?

— Нет, — вздохнул полковник Грейвс, — на самом деле, у него было несколько акций и долей, довольно ценных, оставленных ему моим дядей, который так и не женился. Алли был назван в его честь, так что он, — полковник Грейвс взглянул на Николаса, — да, ну, он оставил все это Алли. Мы думаем, что Алли либо забыл, что у него есть акции, либо был слишком нездоров, чтобы знать, как превратить их в деньги. Мы не спешили напоминать ему о них. Не то чтобы мы мешали Мазу и ребенку! Семейный траст всегда был готов помочь ребенку в любой ситуации. Но у Алли было много инвестиций, к которым он не притрагивался, и они неуклонно росли в цене.

— Могу я узнать, сколько они стоили?

— Четверть миллиона, — сказал полковник Грейвс. — Они перешли к Дайю после смерти Алли — а ведь она также стояла в очереди на наследство этого места, — сказал полковник Грейвс.

— Действительно?

— Да, — сказал полковник Грейвс с глухим смешком. — Никто из нас этого не ожидал. Юристы хотели все проверить после смерти Алли, и они откопали документы, подтверждающие это. Я уверен, что мой дед имел в виду, что дом должен был переходить к старшему сыну в каждом поколении. Так было принято в то время, понимаете — дом перешел от деда к отцу, а потом ко мне — никто не проверял документы десятилетиями, да и не нужно было. Но когда Алли умер, мы откопали бумаги, и меня осенило: там было написано “старший ребенок”. Конечно, на протяжении многих поколений первым ребенком всегда был сын. Может быть, мой дедушка не представлял себе, что девочка будет первой.

Дверь гостиной открылась, и в комнату вернулись миссис Грейвс и Филлипа. Филлипа помогла матери занять свое место, в то время как Страйк все еще записывал подробности о значительном наследстве Дайю.

— Насколько я понимаю, вы пытались получить опеку над Дайю после смерти Алли? — спросил он, снова подняв глаза.

— Верно, — сказал полковник Грейвс. — Мазу отказывалась пускать нас к себе. Потом она вышла замуж за Уэйса. Я был уверен, что дочь Алли вырастет там, где ее будут пороть, издеваться и все такое прочее. Поэтому мы начали процедуру опеки. Мы вернули О’Коннора к делу, и он разыскал несколько человек, которые посещали сеансы медитации на ферме, и они сказали, что дети на ферме были заброшены, имели недостаточный вес, бегали в неаккуратной одежде, не ходили в школу и так далее.

— Это тогда Мазу начала утверждать, что Уэйс — настоящий отец Дайю? — спросил Страйк.

— Уже знаете, да? — одобрительно сказал полковник. — Хм. Доверяй красным шапкам. (Красные шапки носили многие моряки прошлых веков-прим.пер) Доверяй армии! — сказал он, с ухмылкой глядя на своего зятя, который выглядел демонстративно скучающим. — Они стали утверждать, что она вовсе не была ребенком Алли. Если бы мы вернули ее, они бы потеряли контроль над этими акциями, понимаете? Тогда мы подумали: “Ладно, давайте докажем, кто отец”, и потребовали образец ДНК. Мы все еще пытались получить ДНК, когда раздался звонок. Это была Мазу. Она сказала: “Она мертва”. — Полковник Грейвс имитировал, что кладет невидимую телефонную трубку. — Щелк… Мы подумали, что она со зла. Подумали, может, она куда-то увезла Дайю и спрятала ее — просто игра, понимаете? Но на следующий день мы увидели это в газетах. Утонула. Без тела. Просто унесло в море.

— Вы присутствовали на дознании? — спросил Страйк.

— Чертовски верно, — громко сказал полковник Грейвс. — Они не могли помешать нам пойти в суд коронера.

— Вы присутствовали при этом?

— Все время, — сказал полковник Грейвс, кивнув. — Все они прибыли для наблюдения в своих мантиях и так далее. Уэйс и Мазу приехали на новеньком Мерседесе. Коронер была обеспокоена отсутствием тела. Конечно, она была бы обеспокоена. Вряд ли это обычное дело. Коронеру грозило наказание, если она ошиблась. Но береговая охрана подтвердила, что в этом районе несколько дней был сильный прилив.

Они привлекли эксперта, специалиста по поисково-спасательным работам, который сказал, что тела могут погружаться в холодную воду и долго не всплывать, или зацепиться за что-то на морском дне. Видно было, что коронер вздохнула с облегчением. Все стало просто и понятно. И свидетели видели, как девочка, Шери, спускала ее на пляж. А слабоумный мальчик…

— В наши дни это “неспособность к обучению”, Арчи, — сказал Николас, которому, похоже, нравилось поправлять своего тестя после его высказывания о превосходстве армии над флотом. — Нельзя говорить о таких вещах.

— Это то же самое, не так ли? — раздраженно сказал полковник Грейвс.

— Вам повезло, что вы больше не имеете дела с этой чертовой системой образования, — сказал Николас. — Там у вас были бы большие неприятности за то, что вы называете лопату лопатой.

— Свидетеля звали Пол Дрейпер? — спросил Страйк.

— Не могу вспомнить имя. Невысокий мальчик. Отсутствующий взгляд. Казался испуганным. Думал, что у него неприятности, потому что видел, как девочка Шери увозила Дайю с фермы.

— Люди, которые видели, как фургон выехал с фермы, действительно попали в беду, — сказал Страйк. — Они были наказаны за то, что не остановили его.

— Ну это все, наверное, было частью игры Уэйсов, не так ли? — сказал полковник, хмуро глядя на Страйка. — Вероятно, сказал девушке, чтобы она убедилась, что люди видели, как они уходят, чтобы потом они могли устроить свидетелям ад. Сделать вид, что это не их рук дело.

— Вы думаете, что Уэйсы приказали Шери утопить ее?

— О, да, — сказал старый солдат. — Да, я так думаю. Она стоила четверть миллиона, мертвая. И они не теряли надежды заполучить этот дом, пока мы не потратили еще больше денег на адвокатов, чтобы выбить их из колеи.

— Расскажите мне о Шери, — сказал Страйк.

— Легкомысленная, — сразу сказал Полковник Грейвс. — Много болтала в свидетельской будке. Совесть мучила. Ясно как день. Я не утверждаю, что девочка прямо-таки толкала Дайю под воду. Просто отнесла ее туда в темноте, где, как они знали, было сильное течение, и предоставила природе действовать по своему усмотрению. Это было бы несложно. Зачем они вообще плавали в это время?

— Вы случайно не навели О’Коннора на Шери Гиттинс?

— О, да. Он разыскал ее в доме двоюродного брата в Далвиче. — Шери Гиттинс — это не настоящее имя, она была беглянкой. Настоящее имя — Карин Мейкпис.