Пестрота отражений (СИ) - Жукова Юлия Борисовна - Страница 43

— И что дальше? — встревает Янка. — Она начинает плодить монстров?

— Не совсем, — мнётся Азамат. — Пока… муж хочет сыновей, всё хорошо. Они рождаются нормальными людьми и потом становятся мастерами своего дела. Если помнишь песнь об Угумае, который выковал первую колесницу, вот, вроде как, он был сыном речной дочери. Хотя это и не точно. В общем, мальчики в обеих легендах нормальные, это подчёркивается много раз. И ещё, кстати, речная дочь бережёт своего мужа и придаёт ему сил и здоровья, а его землям — плодородия. На юге от Имн-Билча вообще последние годы урожаи хорошие… — Азамат ненадолго замолкает, слышны звуки тыкания в экран. Мне становится понятнее, как Чача так быстро оправился от отравления, стоило жене посидеть с ним пару часов.

— Старушка говорила, — подаёт тихий голос Арай, — что Чача раньше был ещё более странным, до того, как женился…

— М-да, — снова заговаривает Азамат. — В общем, всё это довольно радужно вплоть до того момента, когда мужчина решает, что хочет дочь. Потому что дочь… — Азамат вздыхает, — рождается чудовищем, которое разрывает тело матери, чтобы выбраться.

Янка роняет телефон. Я — нет, потому что я положила его на пульт управления, чуя засаду.

— В обеих легендах? — спрашивает Кир.

— Да, боюсь, что так, — печально говорит Азамат. Я слышу стук клавиш. — Вот, в одной из них ещё сказано, что речная дочь никак не может воспрепятствовать такому развитию событий. Она не может сказать ни мужу, ни кому-то ещё о том, чем ей это грозит.

— А она сама знает вообще? — уточняю я, припоминая, как упорно Камышинка не желала обследоваться.

— Тут из текста не очень ясно. В этой легенде вроде звучит так, как будто знает, но… О речных дочерях тут говорится в той же манере, что о богах в цикле Сотворения мира — не как о разумных существах, которые принимают решения, а скорее как о неизбежных событиях. Я потому никогда и не думал, что эти тексты основаны на реальности, уж очень они… ну, мифологизированы.

— Боги, однако, в реальности существуют, — напоминаю я.

— Да, но они в реальности не такие, как в песнях, — отпирается Азамат. — В любом случае, как я сказал, это очень-очень редкие легенды, и по крайней мере одна из них очень древняя, ещё с тех времён, когда мы не вели летоисчисление.

— Па, — встревает Кир, — А что случается с девочкой-чудищем? Во что она вырастает?

Азамат снова вздыхает.

— Она не вырастает. Как ты догадываешься, ей оказывают не очень тёплый приём.

— То есть, — начинаю соображать я, — если я сейчас возьму и сделаю Камышинке кесарево…

— То мы не знаем, что будет ни с ней, ни с этим существом, — подхватывает Азамат.

— Так, — говорю я. — А по легендам ребёнок рождается в срок?

Я снова слышу тыканье в экран, потом Азамат неуверенно говорит:

— Вроде бы да… Во всяком случае, тут не отмечено, чтобы… А, вот, да, «в положенный срок», да.

— Ага, — я поднимаю палец вверх. — Тогда надо поговорить с Чачей и выяснить, когда ему взбрело, что он непременно хочет девочку.

Азамат хмыкает.

— Это я могу предположить. Помнишь, когда он впервые Алёнку увидел?

Я припоминаю Чачино искажённое непривычной улыбкой лицо.

— Да-а… Блин.

Мне становится неловко. Не знаю уж, чем его Алёнка так впечатлила, но, с другой стороны, где бы он ещё увидел маленькую девочку? Они с матерями по домам сидят.

— Лиз, я думаю… — Азамат как будто слышит мои мысли, — что у речных дочерей такая судьба. Что это обязательно бы произошло.

— Попробуй убедить в этом Чачу, — вздыхаю я. — Ладно, спасибо за информацию. Пойду обсужу… с пациентами. Попробуй дозвониться Ирлику.

Я кладу трубку и иду добывать Камышинку из сканера, надеясь, что у меня не вообще всё на лице написано.

22. Арай

Хотон-хон пошла к пациентке, оставив Арай с кучкой таких же перепуганных, как она, людей. Во всяком случае, она надеялась, что людей. После того, что Ахмад-хон рассказал о Камышинке, Арай готова была подозревать всех и каждого.

Яна-хон опомнилась первой и выключила экраны, чтобы Камышинка, выходя из сканерной, ничего не увидела. Князь отвернулся и отвернул Чикира — у того на лице застыл такой ужас, что Камышинка бы всё поняла. Арай на нетвёрдых ногах отступила за спину Задиры.

— Ты как, живая? — тихо спросила та.

Арай кивнула, хотя и не была уверена в ответе. Казалось, она существовала отдельно от своего тела, как будто страхом её выбросило наружу, и теперь она парила, неспособная двинуться, в то время как её физическая оболочка дрожала и холодела.

Камышинка исчезла за поворотом коридора, и остальные тоже начали покидать пультовую. Князь что-то сказал Чикиру, и они вместе двинулись на выход. В голове Арай как молнией прострелило: Чикир — предупредить — Исар — в фойе.

Мгновенно влетев обратно в своё тело, Арай аж покачнулась вперёд по инерции, вырвалась из рук Задиры, которая пыталась её поддержать, дотянулась до Чикира и ухватила его за воротник.

— Надо поговорить, — с трудом произнесла она непослушными губами.

Князь недоумённо взглянул на них обоих, но приставать с расспросами не стал. Насколько Арай знала, с Чикиром он пересекался не чаще, чем она, и дружбы не водил.

Арай оттащила Чикира в другую сторону по коридору, где были незанятые палаты, и запихнула в одну из них.

— Ты чего? — Он таращился на неё всё с тем же выражением ужаса на лице.

— Угадай, — бросила Арай всё ещё дрожащим от шока голосом. — Я тебе сказала, что подумаю.

Прошла пара секунд пока Чикир осознал, о чём она. Этот момент она видела отчётливо: он вдруг подобрался, выпрямился и открыл рот, подвигав челюстью, прежде чем решил, что говорить.

— Это насчёт денег?

— Угу, — Арай закрыла дверь от греха подальше и изложила ему свою идею.

— Они у меня не списывают, — возразил Чикир, когда она закончила.

— Ну нет так нет, — пожала плечами Арай. — Муж уже согласился, так что просто молчи и кивай.

— А сколько он будет мне платить?

Арай нетерпеливо вздохнула. Страх всё ещё маячил в уголках поля зрения, в каждой бесформенной тени ей мерещились патлы и крылья маленького чудища. Она хотела как можно скорее вернуться к Исару, чтобы он её обхватил своими большими руками и ото всех спрятал, а тут этот балбес с вопросами!

— Вот сам его и спросишь. Пошли, — она решительно открыла дверь.

— Подожди! — прошипел Чикир. — В смысле — сам спрошу? Ты хочешь, чтобы я с ним встретился?! Он же меня прибьёт!

— С чего вдруг? — Арай начинала злиться. Она хотела к мужу и побояться всласть. Долго ещё Чикир будет упираться?

— Ну, я же деньги получил… С кражи…

— Ну и что? — огрызнулась Арай. — Не ты же украл. Ты и не знал ничего. Я тебе говорю, он уже согласился. Как ты собрался работать на него, если даже на глаза показаться боишься?

— Да твоего мужа кто угодно испугается! Ты его рожу видела?! — воскликнул Чикир.

Арай решила, что с неё довольно.

— Ну вот что, можешь тут сидеть дрожать сколько хочешь. Тебе деньги нужны, не мне.

С этими словами она вышла и поспешила в фойе. Чикир, впрочем, тут же её нагнал.

— Да подожди ты! А что если он решит, что у меня с тобой шашни?

— С этим я как-нибудь разберусь. Ты, главное, повода не давай.

— Ты разберёшься?! — шёпотом взвыл Чикир. — Если что, бить он придёт меня!

— Боги, да кому придёт в голову, что я могу заинтересоваться таким трусом! — громко сказала Арай, выходя в фойе. Исар, сидевший на диванчике у стены, тут же повернулся к ней и встал. Арай бросилась к нему и прижалась щекой к мягкой ткани его рубашки. — Ты у меня такой добрый, сильный и бесстрашный! — прохныкала она. — Я таких ужасов насмотрелась, ты себе даже не представляешь! Хорошо, что ты со мной зашёл, а то не знаю, как бы я домой вернулась! Никто, кроме тебя, меня не защитит!

Исар, как она и думала, тут же обнял её покрепче. В кольце его тёплых рук страх отступил, и Арай позволила себе закрыть глаза. Пусть там в тенях по углам хоть что шевелится, у неё есть муж, который не даст её в обиду. Она облегчённо вздохнула и прильнула ближе. Исар погладил её по волосам и проворчал, видимо, Чикиру: