Пестрота отражений (СИ) - Жукова Юлия Борисовна - Страница 17

Неожиданно выход из положения подсказала сама Арай.

— Ну ко-отик, не говори ему, — протянула она таким сладким голосом, что у Исара по голове под волосами пробежала волна мурашек. Он не помнил, когда последний раз женщина так с ним кокетничала. Тем временем она придвинулась ближе и громким шёпотом, несомненно, слышным и фабриканту, продолжила: — Ещё позавидует и сглазит твоё богатство.

Исар отмер и выдавил кривую ухмылку.

— Не сглазит, ему моё богатство на руку.

Арай картинно закатила глаза и обмахнулась рукавом.

— Ах, от этих разговоров о деньгах тут так знойно, — томно сообщила она. — Выведи меня подышать.

Исар мысленно выругался, но тут же подумал, что, может, это и не худший вариант — проветрить накачанную зельями женщину, а потом отправить её с другими женщинами подальше. Вести деловые разговоры при ней всё равно не выйдет.

Фабрикант покачал головой и сочувственно кивнул Исару, когда тот поволок полувисящую на нём жену к выходу.

— Ты сама приняла устричный порошок или тебе кто-то подсыпал? — прошипел он, стоило им оказаться одним на крыльце.

Арай уставилась на него совершенно ясным возмущённым взглядом.

— Устричных порошков не существует, это сказки, — отрезала она своим нормальным голосом.

— Тогда что, скажи на милость, ты делаешь? — потребовал знать Исар. За годы, прошедшие со смерти жены, он и забыл, насколько муторно иметь дело с женщинами, особенно на людях.

— Я всего лишь пыталась привлечь твоё внимание, чтобы попросить взять мне попить! — выпалила Арай с тем же выражением на лице, с каким уверяла его, что отец запросил слишком большой выкуп. — И поесть!

— Ты сейчас поднимешься наверх и будешь есть с другими женщинами.

Она закрыла глаза и медленно выдохнула, а потом продолжила уже спокойнее.

— Ты вряд ли себе представляешь, что обычно творится в женской комнате на таких встречах. Вкратце: нет, там я почти ничего не съем.

Исар в упор не понимал, почему, ведь женщинам всегда подавали закуски и чай. Но спорить об этом сейчас не имело смысла.

— Ну потом ужин будет… Тебе обязательно вот прямо сейчас?

По глазам жены он понял, что сказал большую глупость и крупно попал. И дёрнул же его Ирлик-хон согласиться на второй брак… Статуса возжелал, дубина, как будто мало проблем было.

— Чего ты сама себе не возьмёшь? — наконец сообразил он. — Носят же то и дело.

Арай покосилась в сторону, как будто осмысляя, что он сказал.

— Я правильно тебя поняла: ты предлагаешь мне в твоём присутствии взять угощение из рук другого мужчины?

Исар захлопнул открытый было рот и прикусил краешек языка. Его покойная жена всегда так и делала и строила глазки всем подряд. Его это подбешивало, но подобным грешили все жёны людей его круга, и он уже давно привык не придавать значения таким мелочам. Арай, значит, более принципиальная… Даже странно. Из семьи с глухими именами — Исар всегда думал, что такие, наоборот, не имеют представления о рамках приличий.

— Здесь это не сочли бы очень зазорным, — наконец нехотя признался он и получил прожигающий взгляд. — Но хорошо, хорошо, я возьму для тебя всё, что хочешь.

Эта волшебная фраза обычно действовала на женщин, как хороший моцог на неразборчивого бога, но Арай только кивнула, поджав губы, и выглядела при этом ни близко не довольной. Исару ничего не оставалось, как повести её обратно внутрь и набрать там у разносчиков напитков и закусок. Арай ещё и нос воротила от половины блюд, и Исар начинал закипать. Нет, определённо, пожив вдовцом, он разбаловался.

Взяв для неё очередное блюдце с маслянистыми орешками, Исар заметил, что она опять смотрит ему в лицо, как на божественное знамение благодати — к уважительным усмешкам окружающих.

— Я же испачкаю пальчики, — проворковала она, бросая короткий взгляд на блюдце. — Покорми меня сам.

Исар чуть не умер от стыда прямо на этом самом месте под впечатлённое шипение двух своих конкурентов — но в следующий момент до него дошло, что она делает. Арай притворялась, что он ей нравится. Не было никакого устричного порошка, она просто изображала его эффект! Должно быть, начала тренироваться ещё в Доме Целителей…

У Исара камень с души упал, и одновременно накатила благодарность. Она ведь ради него старалась, бедняжка, а смотреть на его лицо — не очень-то приятное занятие. Неудивительно, что она так разозлилась на него за пренебрежение её нуждами. Она-то ради него постаралась! Небось ещё отец натаскал — такой пройдоха, как Медведь, не упустил бы ни единого шанса покрасоваться в более выгодном свете.

Исар улыбнулся — на сей раз без малейшего усилия, скорее уж наоборот, с трудом удерживаясь, чтобы не пуститься в пляс.

— Открой ротик, лапушка.

Ласковое слово как-то само слетело с языка. Арай на мгновение расширила глаза, тоже удивлённая его мягкостью. Исар аккуратно скормил ей все орешки. Где-то рядом слышался приторно-кокетливый голос чужой жены, пытавшейся отвлечь внимание её мужа от сцены кормления Арай. Должно быть, смотрелись они убедительно.

Наконец орешки кончились, и Исар вытер пальцы платком, с удивлением заметив на них женскую помаду. Он и не подумал, что на Арай есть косметика — ну, кроме блеска на веках. Вот, значит, почему она сегодня так разительно похорошела. Искусно, нечего сказать. Исар начал подозревать, что Медведь изрядно продешевил, отдавая такую девушку за сотню мингей.

Послышалась музыка, намекающая на то, что первая часть встречи окончена и дамам предлагается подняться в женскую залу. Арай легонько провела пальцами по плечу Исара.

— Ну я пойду. Вечером выбери мне местечко поуютнее, — попросила она со сладкой улыбкой.

— Обязательно, — пообещал Исар. И пусть кто-то из гостей только попробует намекнуть, что почётное место госпожи вечера принадлежит не Арай. Да она тут все взгляды на себя примагнитила! А муж от жены, понятное дело, неотделим, так что и Исар окажется на почётном месте рядом с хозяином, а значит, хозяин будет с ним перемывать косточки остальным, а не наоборот, а при удачном повороте беседы и наобещает чего-нибудь хорошего вроде скидок и эксклюзивных продуктов. Нет, Медведь определённо продешевил.

11. Арай

Женская комната оказалась светлой, но довольно тесной. Днём бы, наверное, большие окна и балкон делали её зрительно больше, но сейчас уже стемнело, а держать балконную дверь нараспашку вечером пока не позволяла погода — в этом году весна выдалась прохладной. Зато лампы палили холодным белым светом так, будто здесь была операционная, а не жилой дом. Арай приуныла: при таком освещении лица выглядели осунувшимися, тени казались синяками, и любое несовершенство становилось явным и чётким. Самой Арай не о чем было переживать — молодое лицо без изъянов, новый диль, дорогое колье. Но раз жена купца терпела это освещение, значит, любила искать пороки в окружающих, даже ценой демонстрации собственных. Арай пообещала себе, что когда она сама станет обеспеченной дамой, то в её женской комнате свет будет мягкий и приглушённый, чтобы всем было комфортно.

Закуски уже ждали их на столе, и Арай порадовалась, что успела вытрясти из Исара почти полноценный обед. Хотя он, конечно, хорош — половину времени предлагал ей полоски вяленого мяса и рыбы. Как он себе представлял, как она должна была их есть? Это мужчины могут себе позволить отрывать сушёное мясо зубами у всех на виду, а для женщины такие манеры похоронили бы все её труды по произведению впечатления! Ещё фаршированные яйца какие-то ей подсовывал. А их либо целиком в рот засовывать — но это будет ужас и кошмар, — либо откусывать, но тогда всем будет виден след её зубов и помады на остатке. Вот стыд-то! И ведь был женат раньше, что ж ему первая жена не объяснила ничего? Впрочем, если она брала угощение у чужих, то, видимо, с манерами там дело обстояло так себе.

Однако хозяева тоже отнеслись к выбору блюд весьма расслабленно. Арай уже начала подозревать, что в столичном регионе нравы попроще, чем были у них под Долхотом. Ну кто, кто ставит на стол в женской комнате нарезку из солёной рыбы? Как её есть? Это ж все руки будут в рыбе, а не пойдёшь же в чужом доме по ванным шариться, отмывать. Да ещё в масле. Чтобы точно капнуть на красивую одежду. Хотя, возможно, хозяйка на то и рассчитывала. Что ж, не на ту напала! Арай повидала вредных баб, а отец, при всех его неприятных особенностях, наставлял её как следует.