Ганнибал - Харрис Томас - Страница 26

Часть II

Флоренция

17

Ночь в самом сердце Флоренции, старый город искусно освещен.

Палаццо Веккьо[62] поднимается над темной площадью, залитый светом, до жути средневековый со своими арочными сводами окон, бойницами и зубчатыми парапетами, напоминающими частую гребенку. Сторожевая башня устремлена в черное небо.

Летучие мыши до самой зари будут носиться за комарами на фоне сверкающего циферблата башенных часов, а потом в воздух поднимутся ласточки, разбуженные звоном колоколов.

Главный следователь Квестуры[63] Ринальдо Пацци, в черном плаще, выделяясь на фоне белых мраморных статуй, застывших в позах, воплощающих насилие и убийство, вышел из тени Лоджии[64] и пересек площадь. Его бледное лицо, как подсолнух, поворачивалось в сторону освещенного дворца. Он остановился на том месте, где был сожжен на костре реформатор Савонарола[65], и поднял взгляд на окна дворца, где когда-то принял смерть его собственный предок.

Вон там, из того высокого окна, был выброшен Франческо де Пацци[66], голый, с петлей на шее, чтобы умереть в муках, крутясь и корчась в петле, колотясь о грубую каменную стену. Архиепископ Пизанский, повешенный рядом с Пацци во всем великолепии своего облачения, не мог дать ему последнего духовного утешения; глаза у него уже вылезли из орбит и дико вращались, он задыхался и в конце концов впился зубами в плечо Пацци.

Семейство Пацци пострадало целиком в то воскресенье, 26 апреля 1478 года, за убийство Джулиано де Медичи и попытку убить Лоренцо, позднее прозванного Великолепным, прямо во время мессы в кафедральном соборе.

И теперь Ринальдо Пацци, истинный Пацци из знаменитого рода Пацци, ненавидевший правительство не менее сильно, чем когда-то его предок, и тоже обесчещенный и несчастный, уже слыша над собой свист падающего топора, пришел сюда, чтобы решить, как лучше всего использовать единственный выпавший ему удачный шанс.

Главный следователь Пацци полагал, что он обнаружил Ганнибала Лектера, проживающего ныне во Флоренции. И имеет шанс восстановить свою репутацию и получить все причитающиеся ему по службе почести, поймав этого негодяя. У Пацци была также и другая возможность – продать Лектера Мэйсону Верже за такую сумму, какую ему трудно было себе представить, – если, конечно, подозреваемый и в самом деле Лектер. При этом, естественно, Пацци должен был продать и свою потрепанную честь.

Пацци не просто так получил пост начальника следственного отдела Квестуры – он был человек одаренный и в начале карьеры был движим волчьим голодом и неутолимым стремлением преуспеть в своей профессии. Он к тому же носил на своем теле шрамы как человек, который в спешке и в пылу осуществления своих честолюбивых устремлений умудрился схватить судьбу не за хвост, а за острие клинка.

Он избрал это место, чтобы бросить свой жребий, потому что однажды пережил здесь момент Божественного Откровения, что сперва сделало его знаменитым, а потом уничтожило.

Пацци, как и все итальянцы, был наделен даром иронии, очень сильным, и прекрасно ощущал символичность происходящего: это было очень подходящее место для столь судьбоносного откровения, место под теми самыми окнами, где яростный дух его предка, весьма вероятно, все еще корчился и бился о стену. И на этом самом месте он мог теперь навеки переменить несчастливую судьбу рода Пацци.

Тогда он тоже охотился за серийным убийцей, прозванным II Mostro, Монстр, и результаты этой охоты сделали Пацци знаменитым, но потом бросили его на растерзание хищникам. Опыт, приобретенный тогда, дал ему возможность сделать нынешнее открытие. Однако конец дела Монстра оставил горький привкус во рту у Пацци и подвигнул его ныне на опасную игру, выходящую за рамки закона.

II Mostro, Флорентийский Монстр, как его называли, охотился по всей Тоскане[67] на влюбленные парочки, и это продолжалось семнадцать лет, в 80-е и 90-е годы. Монстр подбирался к влюбленным, когда они обнимались в темных уголках, каких в Тоскане полным-полно. Он всегда убивал влюбленных из малокалиберного пистолета, затем укладывал мертвые тела в своего рода «живописную картину», украшая их цветами и всегда обнажая левую грудь женщины. В этих «живописных картинах» было что-то странно знакомое, от них всегда оставалось ощущение déjà vu[68].

Монстр обычно также срезал с убитых некоторые части их тел, видимо, в качестве трофеев, за исключением только одного случая, когда он убил парочку длинноволосых немецких гомосексуалистов – видимо, по ошибке.

Общественное мнение всей своей мощью давило на Квестуру, требуя поймать Монстра, что привело к отставке предшественника Ринальдо Пацци с поста главного следователя. Когда Пацци занял его место, он походил на человека, отбивающегося от роя пчел, – журналисты просто кишели в его кабинете всякий раз, когда их пускали в Квестуру, а фотографы все время торчали на виа Зара позади управления, возле выезда, которым он вынужден был пользоваться.

Туристы, посещавшие Флоренцию в то время, навсегда запомнят развешанные повсюду плакаты с изображением единственного настороженного глаза, предупреждающего влюбленных насчет Монстра.

Пацци работал как одержимый.

Он связался с Отделом психологии поведения американского ФБР и попросил их помощи в психологическом профилировании убийцы, да и сам прочитал все, что мог достать, о методах разработки психологических портретов преступников.

Он использовал также и проактивные методы: в некоторых местах свиданий, особо посещаемых влюбленными – в темных переулках и на кладбищах, – в машинах парами сидело больше полицейских, чем влюбленных. В полиции не хватало женщин, чтобы справиться с этой задачей. В жаркое время года мужчины по очереди носили женские парики. При этом многим пришлось пожертвовать усами. Пацци сам подал пример, сбрив усы.

Монстр был осторожен. Он продолжал наносить свои удары, но болезнь, видимо, не заставляла его делать это слишком часто.

Пацци обратил внимание на то, что в прошлые годы бывали длительные периоды, когда Монстр вообще не давал о себе знать, – однажды такой перерыв составил целых восемь лет. Пацци вцепился в этот факт. С огромным трудом и очень тщательно, мобилизуя содействие чиновников любых учреждений, которых он мог как-то запугать, конфисковав компьютер у собственного племянника, чтобы использовать его в паре с единственным таким же аппаратом, имевшимся в Квестуре, Пацци составил список всех уголовников Северной Италии, чьи сроки тюремного заключения совпадали по времени с перерывами в сериях убийств II Mostro. Число их достигло девяноста семи.

Пацци забрал себе «альфа-ромео» одного грабителя банков, посаженного в тюрьму, – удобный и быстрый старый автомобиль модели GTV – и, наезжая на этой машине по четыре тысячи миль в месяц, лично навестил девяносто четырех уголовников и допросил их. Остальные либо стали к тому времени инвалидами, либо уже умерли.

На местах преступлений Монстр не оставлял почти никаких улик, позволивших бы Пацци сузить круг поисков. Ни крови, ни спермы, ни отпечатков пальцев, ничего.

Единственная стреляная гильза была найдена на месте убийства в Импрунете[69]. Гильза была 22-го калибра, от патрона бокового огня типа «винчестер-уэстон», а след от выбрасывателя совпадал с обычным для автоматических пистолетов «кольт». Возможно, это была модель «вудсмэн». Все пули, извлеченные из тел убитых, тоже были 22-го калибра и выпущены из одного и того же ствола. На них не было следов от глушителя, но наличие глушителя все же нельзя было полностью исключать.