Ганнибал - Харрис Томас - Страница 11

Перед глазами Старлинг на миг возникла Эвельда Драмго – как она выходит из дверей дома, как вылезает из машины. Старлинг вновь увидела, как гордо она держит голову и, несмотря на всю глупость и бездарность ее смерти, как решительно она настроена – идет с ребенком на руках прямо на смерть и вовсе не намерена бежать.

Старлинг наклонилась над микрофоном на галстуке Снида и четко произнесла:

– Я очень рада признать, каким именно человеком она была, мистер Снид. Она была куда лучше вас.

Пирсел вернулся в кабинет уже без Нунана и закрыл за собой дверь.

– Помощник директора Нунан пошел к себе. Джентльмены, я объявляю перерыв в нашем заседании. Я свяжусь с каждым в отдельности по телефону, – сказал он.

Крендлер поднял голову. Он сразу понял, что дело запахло политикой, и насторожился.

– Но нам же надо принять какое-то решение… – начал было Снид.

– Нет, не надо.

– Но…

– Боб, поверьте мне, не надо нам ничего решать. Я вам позвоню. И еще одно, Боб…

– Да?

Пирсел сунул руку за галстук Снида, ухватил провод и резко дернул, оборвав пуговицы на рубашке и отодрав клейкую ленту от кожи.

– Если вы еще раз заявитесь сюда с подслушкой, получите хорошего пинка в задницу.

Никто из них, выходя из кабинета, не оглянулся на Старлинг. За исключением Крендлера.

Продвигаясь к двери, не отрывая подошв от пола, чтобы можно было не глядеть, куда идешь, Крендлер до предела вывернул свою длинную шею в ее сторону – так гиена поворачивает морду в сторону стада, выискивая очередную жертву. На лице Крендлера на миг мелькнуло голодное выражение, точнее, какая-то смесь разных видов голода. Это вполне соответствовало его натуре: и любоваться ножками Старлинг, и высматривать, как бы половчее сделать ей подсечку.

8

Отдел психологии поведения – это подразделение ФБР, которое занимается серийными убийствами. Внизу, в подвальных помещениях отдела, воздух прохладный и неподвижный. Маляры с валиками для краски в последние годы пытались сделать эти подземные помещения несколько более яркими. Результат был не более выдающимся, чем при косметической обработке трупа в похоронном бюро.

Кабинет начальника отдела так и остался коричневого цвета, его окна – высоко под потолком – были закрыты клетчатыми занавесками, как в дешевом кафе. Здесь, в окружении папок с их жутким содержимым, сидел за своим столом и писал Джек Крофорд.

Стук в дверь, Крофорд поднял взгляд, и увиденное обрадовало его – в дверях стояла Клэрис Старлинг.

Крофорд улыбнулся и встал со стула. Они часто разговаривали со Старлинг стоя; это была одна из неписаных формальностей, которые они вынуждены были соблюдать в своих отношениях.

– Мне сказали, что вы приезжали в больницу, – обратилась к нему Старлинг. – Жаль, что мы не увиделись.

– Я был очень рад, узнав, что вас так быстро отпустили домой, – ответил он. – Как ваше ухо, в порядке?

– Отлично, если кому-то нравится цветная капуста. Врачи говорят, что опухоль спадет, во всяком случае большая ее часть.

Ухо было закрыто волосами. Она не стала его демонстрировать.

Они немного помолчали.

– Мне пришлось отдуваться за провал операции, мистер Крофорд. За смерть Эвельды Драмго, за все. Они набросились на меня, как гиены, а потом вдруг отвалили назад. Что-то их остановило.

– Может, у вас есть ангел-хранитель, Старлинг?

– Может быть. Чего это вам стоило, мистер Крофорд?

Крофорд отрицательно покачал головой:

– Дверь закройте, пожалуйста, Старлинг.

Крофорд вытащил из кармана салфетку «клинекс» и протер очки.

– Я бы сам это сделал, если бы мог. Но у меня нет того веса. Вот если бы сенатор Мартин по-прежнему занимала свой пост, у вас было бы хорошее прикрытие… Они впустую потеряли Джона Бригема в этом рейде, просто выбросили его, как мусор… И было бы уж совсем бездарно выкинуть еще и вас, как они выбросили Джона. У меня было такое чувство, словно я вас обоих засунул в похоронный катафалк – и Джона, и вас.

У Крофорда порозовели щеки, и она вспомнила, каким было его лицо на резком ветру над могилой Джона Бригема.

Крофорд никогда не говорил с ней о своих сложных отношениях с начальством.

– Но вы что-то все же сделали, мистер Крофорд.

Он кивнул:

– Кое-что я действительно сделал. Не знаю, насколько я вас обрадую, но это новая работа для вас.

Работа. «Работа» – это всегда было очень хорошее слово в их приватном лексиконе. Оно означало конкретное и немедленное задание, оно как бы очищало воздух. Они никогда не обсуждали – если, конечно, можно было без этого обойтись – проблемы бюрократических взаимоотношений внутри Федерального бюро расследований. Крофорд и Старлинг вели себя как врачи-миссионеры – у них не было времени на теологию, каждый концентрировал все внимание на больном ребенке, что лежал перед ним, прекрасно зная (хотя и не произнося это вслух), что Господь не сделает ровным счетом ни хрена, чтобы им помочь. Как это было тогда в Нигерии – Он даже и не подумал послать дождь, чтобы спасти пятьдесят тысяч детишек из племени ибо.

– Вашим спасителем, Старлинг, выступил ваш недавний корреспондент. Косвенным образом, конечно.

– Доктор Лектер! – Старлинг давно подметила нелюбовь Крофорда называть некоторых людей по имени.

– Он самый. Все эти годы он умудрялся ускользать от нас, его было не достать – и вдруг он пишет вам письмо! С чего бы это?

Прошло уже семь лет, как доктор Лектер, уличенный в убийстве десяти человек, сбежал из заключения в Мемфисе, прикончив попутно еще пятерых.

Нынче все выглядело так, словно Лектер вообще исчез с лица земли. Дело в ФБР оставалось открытым и будет оставаться открытым всегда или до того момента, как его поймают. Точно такое же положение было и в правоохранительных органах штата Теннесси, и в других местах, но никто не создавал специальной оперативной группы для поимки Лектера, хотя родственники его жертв пролили немало слез ярости перед законодателями штата Теннесси, требуя активных действий.

В библиотеках скопились многочисленные тома ученых догадок и предположений относительно его психики. Их авторы в большинстве своем были психологи, никогда не соприкасавшиеся с доктором лично. Появилось также несколько работ психиатров, которых он когда-то успел смешать с грязью в профессиональных журналах и которые, видимо, теперь считали, что могут вполне безопасно отыграться. Некоторые из них утверждали, что помешательство Лектера в итоге доведет его до самоубийства и, вполне вероятно, он уже мертв.

В электронном пространстве, по крайней мере, интерес к доктору Лектеру оставался на том же высоком уровне. На плодородной почве Интернета, как мухоморы, произрастали и цвели пышным цветом различные теории относительно Лектера, и его светлый образ по числу появлений конкурировал с изображением самого Элвиса Пресли. В «чатниках» возникали многочисленные самозванцы, а в фосфоресцирующем пространстве на темной стороне Сети нелегальные продавцы вовсю впаривали коллекционерам всяких гнусностей и отвратительных тайн полицейские фотоснимки надругательств и преступлений доктора. Эти снимки уступали по популярности только жутким изображениям казни Фу Чули[29].

Всего один след доктора за семь лет – его письмо к Клэрис Старлинг, в то самое время, когда ее распинали таблоиды.

На письме не было никаких отпечатков пальцев, но в ФБР с полным основанием считали, что оно настоящее. Клэрис же была в этом просто уверена.

– Зачем он это сделал, Старлинг? – Крофорд, похоже, рассердился на нее. – Я ведь никогда не претендовал на то, что понимаю его лучше, чем все эти идиоты психиатры. Сами-то вы что об этом думаете?

– Он считает, что то, что со мной произошло… порушит… разрушит все мои иллюзии относительно Бюро, а он всегда испытывает наслаждение, когда видит, как рушится чья-то вера, это его любимое развлечение. Это для него то же самое, что коллекционировать случаи с рухнувшими церквями. Как тогда, в Италии, когда рухнула церковь и все старухи, пришедшие к Рождественской мессе, погибли под обломками, а потом кто-то поставил на руинах новогоднюю елку… Он обожает такие вещи. Я для него развлечение, он играет со мной. Когда я с ним беседовала в спецбольнице, он развлекался тем, что тыкал меня носом в дыры в моем образовании; он вообще считал, что я очень наивный человек.