Восхождение язычника 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 41

В голове мгновенно сложилась рунная цепочка, и я, не скупясь, наполнил ее силой. Взмах рукой, и в сторону центрального исполина полетела воздушная коса.

Вших — она врезается в дерево и проходит его насквозь, будто не замечая. Дуб с противным скрежетом начал съезжать вниз. Бум— и он рухнул на землю.

— Твари, — вновь вырвалось из меня, и я начал бушевать, создавая рунные цепочки, и швыряться направо и налево воздушными лезвиями.

Дубы валились один за другим, щепки и ветки с листвой летели в разные стороны. А я не мог остановиться и успокоиться, пока весь свой источник не опустошил.

Когда кровавая пелена сошла с глаз, это проклятое место нельзя было узнать, как и прилегающий лес. Деревья лежали вповалку, часть из них была перемолота в щепу и в труху.

— Ух-х, — выдохнул я сквозь зубы и побрел обратно.

Поселок уже вовсю полыхал, я же направился в сторону кораблей. Меня шатало из стороны в сторону, а думы были невеселые.

Возможно, надо было всех этих тварей под нож пустить, чтобы ни одна не выжила, куда уж теперь, разбежались по окрестным лесам, глянул я на пожар.

Пожалел, милосердие проявил, а они вон детей и женщин в жертву приносили.

— Твари, мирные селяне хреновы, — пробормотал я себе под нос.

Впереди показалось море и корабли, на которых рассаживают спасенных соплеменников из полона, а также вяжут и грузят взятых в полон прусских баб.

Глядя на них, я почувствовал, как на меня опять чуть не упала кровавая пелена ярости и гнева, но чудом смог удержать чувства в узде.

— Яромир, что с тобой? — спросил Гостивит, когда я приблизился к кораблям.

Я, не ответив, прошел мимо и, зайдя в воду по пояс, начал умываться, смывая с себя холодной водой то мерзкое состояние, в котором оказался.

Повернувшись, я увидел, что на мне сосредоточены взгляды всех моих бойцов, они смотрели с опасениями.

Выйдя из воды, я подошел к Гостивиту, похлопал его и произнес:

— Все хорошо, друже, все хорошо. Грузимся и отправляемся.

Взойдя на «Щуку», я сел на носу и уставился в море, думать не хотелось, а на полонянок я и вовсе не смотрел, боясь сорваться и устроить резню.

Во время плавания я часто обращал внимание на Ласку и Мироша, как она за ним ухаживает и помогает.

Это вызывало уважение, а ведь Ласка и там ему помогала, рискуя своим здоровьем.

Интересно, а я смогу ему помочь, воспользовавшись силой жизни, вырастить новые конечности? Возможно, и смог бы, но, к сожалению, в магии жизни Венетий не силен, а я самостоятельно не смог далеко продвинуться, так что вряд ли из этого что дельное выйдет. А если к этому вопросу подойти с другой стороны, Венетий же артефактор, да и ученик у него имеется, возможно, смогут изготовить артефактные протезы. Да, язык Мирошу это не вернет, но он сможет жить относительно полноценной жизнью, а может, и я чего удумаю.

Выгрузив спасенных в Устке, я переговорил с прадедом, он пообещал о них позаботиться. С самими спасенными я тоже поговорил и пообещал всем тем, кто не найдет себе приюта, забрать в свой поселок, где они получат кров и еду, а также защиту.

Дальше наш путь лежал в Волин, где я передал свои трофеи дядьке для реализации, не забыв обговорить и его долю в размере одной десятой от полученного.

Я еще два раза брал на меч поселки пруссов, спасая из полона своих соплеменников. Если рядом с селом обнаруживалась священная роща с жертвами, то в поселке я вырезал всех мужчин, на женщин и детей у меня не подымалась рука.

Переправляя очередные трофеи в Волин, я решил, что пора вернуться в свое городище, посмотреть, как там дела идут. Да и спасенных перевезти надо, их уже около сотни скопилось возле Устки в ожидании.

Вечером же с дядькой случился интересный разговор.

— Яромир, помнишь, про князя нашего спрашивал? — с легкой улыбкой поинтересовался родич.

— Конечно, помню, — кивнул я.

— Так вот, созрел он, клич кинул, на полян идти собрался, буквально сегодня на торге узнал, — значимо произнес дядька.

— Хм, интересно. Когда собрался в поход идти, неизвестно? — спросил я.

— Думаю, в следующем месяце, никак не раньше, пока люди прознают об этом, пока соберутся, — пояснил Зорен.

— Я бы пошел, вот только решил до своего городища сходить, — задумчиво отозвался я. Ведь пора уже заявлять о себе на местной политической арене. Все-таки два боевых корабля с полностью вооруженными и одоспешенными бойцами — это серьезная заявка в нынешних реалиях.

— Да, я думаю, успеешь вернуться. А коли нет, то и не беда, — пожал плечами Зорен.

С утра я отправился в Устку, где переговорил со спасенными еще раз и, когда они подтвердили свое согласие, разрешил им грузиться на корабли.

Среди людей я заметил плачущую Ласку, одну, без Мироша.

— Ласка, а где Мирош? Отчего я его не вижу? — взял я девушку за руки. Она же, взглянув на меня, зарыдала пуще прежнего.

Видимо, ответа от нее я не дождусь. Передав плачущую девчонку Гостивиту, я поспешил в Устку к прадеду. Он за ними присматривал, должен знать, да и сообщить ему надо, что отбываю в свой городишко.

Зайдя на подворье к прадеду, застал его за столом, медленно смакующего кашу.

— Здрав будь, прадедушка, — поздоровался я и отвесил поясной поклон.

— Хех, — улыбнулся он в бороду. — И ты здрав будь, внучок, садись рассказывай, хотя я и так наслышан о твоих делах, вон сколько народу вернул из полону.

— Это да, — кивнул я.

— Отец твой вернулся из похода, — меж тем начал рассказывать Рознег. — Живой.

— Это хорошо, только я навестить его не смогу, сегодня убываю уже, хотел, чтобы ты Купава позвал.

— Собственного отца некогда проведать? Али спешишь куда? — с ехидцей спросил прадед.

— Спешу, деда, спешу. Зорен сказывал, что князь наш Богуслав на полян идти собрался, мстить за смерть отца, людей созывает. Я хочу до своего городища сходить, людей отвезти да обратно поспеть к сроку.

— О как. Не слышал о том еще, хотя покуда до нас дойдет, — махнул рукой прадед. — То дело доброе, полянам хвост накрутить, а то много себе позволять стали, но о том я тебе сказывал уже.

На это я лишь кивнул.

— Мирослава, Мирослава, — заорал дед в сторону.

— Чего? — отозвалась та из ближайшего сарая и выглянула оттуда.

— Скажи Квазу, пусть бежит до Вострика, у него на подворье Купава живет, и передаст тому, чтобы собирался, не мешкая, и сюда шел, его Яромир ждет.

— Сейчас, — ответила Мирослава и отправилась в глубь подворья, выкрикивая Кваза, а через минуту молодой парнишка бегом убежал с поручением.

— Деда-а? — протянул я. — А где Мирош, что-то я его не увидел среди людей, и Ласка вся заплаканная была.

Прадед нахмурился и ответил не сразу, голос его был тяжел:

— К богам ушел, нету его более.

— Как?

— Вот так, жить не хотел, два раза топиться в воде пытался. Его Ласка и люди вытаскивали. Я с ним не раз говорил, не хотел он жить, не держала его земля больше. Это он там умирать не хотел, в полоне, на глазах тех, кто его обкорнал, на одном упрямстве тянул. На воле да на родной земле решил умереть. Я его и отпустил к богам лично, а после требы принес, чтобы у него было хорошее посмертие. Боги их приняли, — все тем же тяжелым голосом произнес прадед.

Пока не появился Купава, с дедом мы не обмолвились и словом, каждый из нас думал о своем. Купава был готов к отправлению, забрав пару мешков с вещами, не став рассиживаться, мы прошли к кораблям и отправились к моему городищу. Котороем ои люди без моего на то ведома, назвали Ярово городище.

Узнав об этом, я скривился, но, немного подумав, просто махнул рукой. Сам ведь название не смог придумать, а так в мою честь назвали город, приятно, черт возьми.

Добраться удалось без больших неприятностей, не считать же за них разыгравшуюся непогоду.

Когда корабли клюнули землю, меня окликнул Хрерик.

— Мой ярл, смотрите, — и он указал рукой вверх на холм, на котором расположился мой городок.