Целитель 11 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 39

Сегодня он был особенно оживлен — радовался, что «особисты» выдали, наконец-то, пропуск-«вездеход». На довольном очкастом лице читалось без перевода: «Постараюсь оправдать высокое доверие!» Вот и ладушки…

Кивнув вахтенному, я ступил на палубу «Новороссийска».

— Хоть в футбол играй! — выразился запыхавшийся Киврин.

— О, да! — с чувством поддержал его Фейнберг.

— Етта… — Вайткус поднялся последним. — Борис Пантелеевич, а вы тут надолго? Мы успеем хоть?

— Работайте спокойно! — весомо сказал Черных. — Ревизию в Николаеве мы прошли, и с докованием покончили. Экипаж заселяется. Как доделаете всё, выйдем на госиспытания.

— Ну, тогда ладно, — взбодрился Ромуальдыч. — Етта… А где мой «крестничек»?

— Да вон, — хмыкнул командир корабля, — несется уже…

Из-за надстройки, смещенной к правому борту, выбежал высокий, широкоплечий парень в синей робе и пилотке. Торопливо приблизившись, он лихо отдал честь.

— Товарищ капитан первого ранга! Мичман Гирин по вашему приказанию…

— Отставить, мичман, — благодушно проворчал Черных. — Поступаете в распоряжение товарища Жилина. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ капитан первого ранга! — отчеканил мичман.

Моим вниманием завладело его лицо, жесткое и бесстрастное, исполненное броской мужественной красоты. Серые глаза смотрели внимательно и спокойно, и даже широковатый нос не портил общего впечатления.

Кивнув нам, командир корабля отправился по своим командирским делам, а я протянул руку Гирину.

— Хоть и люблю уставные фразочки, но от армейщины далек. Иван Федорович!

— Иван Родионович, — ладонь у мичмана была сухой и сильной. — Да чего там! — внезапная улыбка сломала брутальный образ, выказывая натуру простую и простодушную. — Иван!

— Етта… — Вайткус хлопнул Гирина по плечу. — Товарищ Жилин не совсем Иван и не совсем Федорович, но так надо.

— Ромуальдыч… — с укором затянул я. — Ну, ты меня совсем раскрыл!

— Ваня — наш человек! — рокотнул техдиректор.

— Ладно! — я вторично поручкался с Иваном. — Миша!

— Ваня… — растерянно вытолкнул Гирин.

— Вот так — правильно! — заценил Ромуальдыч. — И ты, Ваня, не слишком-то верь в штатскую сущность Михаила Петровича! У этого гражданского две дырки в пиджаке проверчены — под ордена «Красной Звезды»!

Гирин глянул на меня уважительно, а я рукой махнул.

— Да ну вас всех…

И двинулся по палубе, мимо выстроившихся истребителей — не слабеньких и сыроватеньких «тридцатьвосьмых», а настоящих «вертикалок» — «Як-141». Тех самых, чертежи которых амеры содрали в моей «прошлой жизни», наклепав дорогущих «Ф-35».

А вот теперь — фиг им, а не чертежи!

Меня догнал Гирин.

— У нас, на «Минске», шестнадцать таких, — заговорил он, доставая рукой до острого носа «Яка». — А здесь — четыре полных эскадрильи! Вертолетов парочку оставили, они сейчас под палубой. У них общий с самолетами ангар, одноярусный, правда. Их там вот, за надстройкой поднимают, а вот тут, четко по миделю, подъемник для «ястребков». Михаил Петрович… — замялся он.

— Миша, — поправил я.

— А это правда… Миша, — с запинкой вымолвил Иван, — что вы тут лазер поставите?

— Не лазер, — улыбнулся я, приглядываясь к пусковым установкам «Базальтов», — а одну штукенцию, куда круче лазеров-мазеров! Пошли, будем выкорчевывать тутошние Пэ-У…

Там же, позже

Убрать с носовой палубы две пусковых П-500 «Базальт» оказалось самым простым делом. Мы «выкорчевали» те «противокорабелки», что с обоих бортов подпирали орудийную башню со спаренными 76,2-мм пушками.

Именно на ее место надо было присобачить инвертор, и уж тут пришлось попыхтеть. Хоть и навалились всем миром, но лишь к вечеру удалось выдрать артиллерийскую установку. Мощный автокран с причала взял вес в двадцать шесть тонн, и аккуратно перенес башню на трейлер.

Натягавшись железа, я медленно прошелся вокруг, разминая мышцы. Громада корабля стыла подо мной всею своей статью.

Помню, читывал в Интернете крикливые побрехушки о «недоавианосцах СССР». И такие они, и сякие, и куда им до «Форрестолов» с «Нимицами». Недоумки писали. А, может, и умники, которым дали четкие ЦУ — охаивать всё «совковое». Вот и старались.

А «всо нэ так было, совсэм нэ так», по словам Иосифа Виссарионовича. Нельзя авианесущие крейсера типа «Кречет» представлять химерическими гибридами, неудачными и бесполезными.

Начать хотя бы с того, что заходить в черноморские проливы авианосцам воспрещено, а вот крейсерам — добро пожаловать. Хотя и не в турках дело. Просто Запад своим агрессивным напором вынуждал нас строить такие вот корабельные помеси, одинаково нужные и в обороне морских рубежей Родины, и в нападении на «госпожу Чужбину».

Плохо то, что «кречеты» так и не показали себя в полном блеске. Но в том вины судостроителей нет, причина в самолетах.

В той исторической действительности, из которой я счастливо выпал, масса искусственных помех и откровенный саботаж затянули работы по первой в мире сверхзвуковой «вертикалке». В моей прошлой жизни «Як-141» оперился лишь в конце восьмидесятых, чтобы пропасть вместе со сверхдержавой, его породившей.

И «Киев», и «Минск», и «Новороссийск» строили в расчете вот на этих «птичек». Я обвел глазами строй «Яков». Вон, даже здесь наберется с эскадрилью «Як-38»! Модернизированных, и всё такое, но куда им до «сто сорок первых».

А вот теперь советский флот обзавелся тремя полноценными авианосцами! Осталось только блеснуть…

Глаз укололся о дрожащий блик сварки. Матросики, вспоминая гражданские специальности, подтягивали кабели, шланги автогена, подкатывали лязгавшие баллоны с кислородом.

— Миша! Етта…

Из подбашенного пространства выбрался Вайткус, стряхивая промасленные верхонки.

— Остаюсь в ночную! — жизнерадостно сообщил он. — Сейчас подтянем свет, перетаскаем металл… Крановщик согласился задержаться. Сварим хотя бы поворотную платформу!

— Смотри, Ромуальдыч, — покачал я головой. — Инвертор легким не получится, там одних катушек сколько… Меньше двадцати пяти тонн — никак!

— Ну, и нормально! — воскликнул Вайткус. — Та же башня, даже легче чуток. Я, знаешь, чего придумал? Поставить гидроцилиндры от «БелАЗа»! Ежели они сорок тонн в кузове поднимают, то инвертор только так задерут. Хоть на тридцать градусов, хоть на все сорок пять. И — огонь по врагам рабочего класса! Любой самолет спустим.

Я усиленно почесал в затылке, глянул на огромную надстройку, черневшую на фоне заката, и вздохнул:

— Уговорили… Остаюсь!

— Наш человек! — весело оскалился Ромуальдыч.

Вторник, 28 апреля. День

Вашингтон, Пенсильвания-авеню

Собрались в Комнате Рузвельта. Президент, хмур и озабочен, сидел во главе стола, что-то чиркая в бумагах, кивками, не поднимая головы, приветствуя съехавшихся генералов.

Даунинг исподлобья глянул на портрет Теодора Рузвельта, мордатого усача, висевший над камином. Тедди явно что-то знал…

Джек тихонько вздохнул. Он явился в числе первых, и занял стул напротив нового министра обороны. Каспар «Кэп» Уайнбергер елозил, умащиваясь поудобнее, а выглядел именно тем, кем, по сути, и был — бухгалтером. В бытность губернатором Калифорнии, Рейган взял его в свою команду, и Уайнбергер прославился, как «Кэп-нож» — до того любил урезать бюджетные расходы.

Третьим из «гостей» подсел Гарольд Браун, доктор наук из «Ай-Би-Эм», назначенный министром ВВС. А затем повалили «золотопогонники» — генералы Дэвид Джонс и Джон Весси, адмирал Уильям Кроу, генерал Бернард Роджерс…

— Господа, — проворчал Рейган, поднимая голову от бумаг, и повел рукой, — рассаживайтесь. Поговорим в узком кругу, обсудим операцию… «Щит степи»…

— Позвольте, сэр, — директор ЦРУ приподнял руку.

— Да, Джек, — в глазах президента вспухло тяжкое недовольство, и опало. — Слушаем вас.