Андрей Капица. Колумб XX века - Щербаков Алексей Юрьевич - Страница 82

17 июля 1976 года:

«Это я, наконец, пишу Вам из пансионата (так называемая дача), где мы с Андреем живем в тишине и покое (А. П. Капице только что исполнилось 45 лет. — Прим. авт.). Завтра ему последний раз сделают рентген и ЭКГ и отпустят из больницы с миром. А так, на субботу и воскресенье я его уже беру второй раз. Он вполне поправился, но врачи (Вы это знаете) еще осторожничают над ним.

У нас дивное лето, тепло, дождей совсем нет, поэтому осенью не будет воды и овощей. Как всегда, жизнь диалектична. На базаре — астрономические цены, пожирающие законы, открытые Карлом Марксом.

У нас гастролирует московский театр им. Пушкина, но мы с Андреем по вполне понятным причинам еще не были. Успех у театра огромный — билетов нет до конца месяца, но те, кто успел там побывать, хвалят его умеренно.

Дети мои отдыхают, по субботам и воскресеньям ходят на яхте на острова. Саша — капитан, Агат — начальник ВОХР, живут они дружно и вполне благополучно. Надю от практики освободили, так как она задала в экспедиции мигрень с обмороками (сказался подъем на сопку по солнцу), и теперь ей практику зачтут просто автоматически.

Мы твердо решили переводить Надю в МГУ, так как сравнили учебные планы факультетов и увидели, что здесь археология дальше I курса не идет, на II — „факультативно“ 2 часа в неделю, и всё. Очень мне грустно, но придется с ней расстаться и послать ее в Москву… Да еще такой фактор, как Сережа, бедная Надя!..»

А в это время в газете «Дальневосточный ученый» выходит статья, ставящая под сомнение способности Андрея Петровича Капицы координировать работу институтов ДВНЦ:

«Географическая карта (по международному проекту „Тихоокеанская геологическая карта“. — Прим. авт.) уже закончена. Ее можно получить у председателя северо-западного квадранта. В настоящее время в ученом секретариате ДВНЦ АН СССР проводится работа по определению объема этой заявки для нашего Центра. В проекте, экземпляр которого поступил к нам, приводятся разработанные легенды для всех предполагаемых карт. Кроме того, в проекте изложены основные требования к картам… Следующая конференция по проекту планируется в июле — августе 1978 года… К сожалению, долгое время научная геологическая общественность ДВНЦ АН СССР не была информирована об этом проекте (два маститых геолога-руководителя, и в том числе академик Н. И. Шило, побывали в 1974 году на конференции в Гонолулу, и все равно „геологи-то не знали…“. — Прим. авт.) Впервые полная централизованная информация поступила к нам от руководителя проекта доктора Джона Райнемунда (США) в мае этого года и от куратора северо-западного квадранта М. Термана».

В то время отношения СССР и США «потеплели», между двумя странами развивалось научное сотрудничество, но упрек все равно был серьезным — о важном совместном проекте советские геологи узнаю`т не от своего научного руководителя, а от американцев! А 16 сентября 1976 года критикой в адрес руководства ДВНЦ разразилась самая главная в Советском Союзе партийная газета ЦК КПСС «Правда». В этот день была опубликована статья «Потенциал ученого»:

«Как Дальневосточный научный центр Академии наук СССР повышает эффективность и уровень исследований, каков практический вклад его ученых в народное хозяйство? Этой теме была посвящена проверка, организованная Комитетом народного контроля СССР.

За минувшую пятилетку институтами Центра выполнено более 400 тем прикладного и теоретического характера. Получены важные в научном и практическом отношениях результаты в области геологии, вулканологии, изучения природных ресурсов океана и других областях знания.

Вместе с тем проверка показала, что в работе институтов имеются серьезные упущения, мешающие продуктивно использовать их высокий научный потенциал и материально-техническую базу.

Поступает мало предложений о применении в народном хозяйстве результатов законченных исследований. За годы минувшей пятилетки реализованы с подтвержденным экономическим эффектом результаты всего 20 работ. Из 142 заявок на предполагаемые изобретения получены лишь 42 авторских свидетельства. Основное количество исследований завершается отчетами, публикациями, а также изданием внеплановых монографий. ДВНЦ АН СССР не выполняет одну из основных своих функций — координацию работ по естественным и общественным наукам в рамках Дальневосточного региона.

Президиум и научные учреждения Центра мало заботятся о подготовке квалифицированных кадров.

Подразделения Дальневосточного научного центра уделяют недостаточное внимание правильному использованию материальных ресурсов. Приобретаемое оборудование в ряде случаев длительное время простаивает, а затраченные средства оказываются омертвленными. Так, в Хабаровском комплексном научно-исследовательском институте около года не находит применения новейшая вычислительная машина. В Институте химии не используют дорогостоящие приборы, на закупку которых израсходовано 410 тысяч рублей.

Эти и другие упущения объясняются серьезными недостатками в стиле и методах работы руководителей институтов, аппарата Дальневосточного научного центра.

Записку о результатах проверки деятельности ДВНЦ АН СССР Комитет народного контроля СССР направил Президиуму Академии наук СССР для рассмотрения и принятия мер».

20 октября 1976 года эту статью перепечатывает газета «Дальневосточный ученый», разместив ее на самом видном месте титульной страницы и с мелкой припиской в левом верхнем углу «В Комитете народного контроля СССР».

Клан академика Шило вытеснял с Дальнего Востока Андрея Капицу.

Еще 3 ноября для Андрея Петровича ничего не предвещало больших перемен. Но случилось страшное.

«22 октября 1976 года, пятница, 16.00. О пожаре, который случился в этот день в Тихоокеанском институте биоорганической химии (ТИБОХ), никто в Советском Союзе так толком и не узнал. О нем рассказал только „Голос Америки“…

Институт располагался в каменном здании с высокими потолками под пять метров, и когда во время пожара научные сотрудники выпрыгивали из окон 4-го и 5-го этажей, то высота эта вполне была сопоставима с высотой здания ПромстройНИИпроекта, откуда 16 января 2005 года выпрыгивали юные сотрудницы банка…

А причина пожара вот в чем… Есть такое вещество — серный эфир (так иногда называют обычный эфир. — Прим. авт.). По правилам оно должно храниться в несгораемом помещении, и для опытов его можно приносить в лабораторию крохотными порциями. Но не зря говорят в авиации: „Инструкции кровью писаны“. Стоит только нарушить инструкцию… Так вот, лаборанту надоело таскать серный эфир понемногу, и он принес в лабораторию на 5-й этаж целую бутыль. Уронил, разбил, и роковое вещество полыхнуло огромным огненным шаром. Никакой водой его потушить невозможно.

30 лет назад Тамара Павко была студенткой ДВГУ и проходила практику в ТИБОХе. Когда в лабораторию, где сидела Тамара, ворвалась горящая лаборантка Лена с криком „Пожар!“, женщины пытались потушить ее огнетушителем. Но его мощности не хватило! В те годы люди увлекались одеждой из трикотина. Сгорая, эта толстая синтетическая ткань агрессивно вгрызалась в тело. Горящая девушка добежала до первого этажа, на вахте огонь потушили, и она еще прожила три дня. Умерла от ожогов, несовместимых с жизнью…

Пары эфира разнеслись по всему зданию. Третий, четвертый, пятый этажи вспыхнули мгновенно. Люди выпрыгивали в окно на палатки, которые растягивали внизу прибежавшие из соседних институтов коллеги, но брезентовое полотно лопалось под тяжестью тел. Многие из прыгавших гибли мгновенно. Так, с третьего этажа выпрыгнули муж и жена, с пятого молодая девчонка, дочь архитектора. По подсчетам Тамары, число разбившихся насмерть было не меньше пяти, а число обожженных — значительно больше.

— Говорят, в экстремальной ситуации у человека откуда-то берутся невероятные силы, — вспоминает Тамара. — Я до сих пор удивляюсь, как я могла, зацепившись одной рукой за подоконник, висеть на нем. Помню, как мы с коллегой висим на окне, и она говорит: „У нас же в соседней лаборатории хранится люмогидрит лития, если он загорится, будет такой взрыв, что от этого здания ничего не останется“. Так бы я и довисела до приезда пожарных, но мне коллеги закричали: „Прыгай! Ты нам мешаешь“. Я и прыгнула.