Справедливость (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 14

Проходит минут пять, и русскому священнику начинают сервировать стол, подавая тарелки и приборы. Он, не отвлекаясь от своего смартфона, автоматически кивает официанту в знак благодарности.

В этот момент в зал входит мулла. Явно из местного этноса, судя по разрезу глаз; тоже окидывает взглядом зал и направляется к столу, за которым сидит русский священник. Супервайзер от неожиданности чуть не давится: интересно, что это за парад священнослужителей среди ночи в этой точке? Или у них в этой стране это в порядке вещей? В Турции, понятно, христиан особо не притесняют (да вообще никак не притесняют), но вот такой совместный выбор одного стола муллой и священником был бы явно редкостью. Какая интересная страна…

Против своей воли, супервайзер заинтересовывается разговором священнослужителей и старается прислушаться. К его великому сожалению, мулла обращается к русскому по-русски, непонятно для супервайзера. Но турок не теряется и жестом зовёт официанта:

— Өтінемін, айтқан сөздерiн маған көшiрш? (пожалуйста, переведи мне?) — супервайзер незаметно кивает на стол с мягкими диванами.

— Ассалому алейкум, — говорит мулла, подходя к столу.

— Мир вам, — чуть удивлённо поднимает на него глаза священник.

— Хотел попросить об одолжении, — чуть стесняясь говорит мулла. — Я всегда ем за этим столом, некоторые деликатные проблемы со здоровьем. Могу сидеть только на одном из этих диванов… Вы позволите?.. Я вам не помешаю?

— Да бога ради, — ещё более удивлённо поднимает брови священник. — Садитесь, конечно…

Супервайзер кивком благодарит официанта и незаметным движением кисти отпускает его принимать заказ уже у муллы.

А про себя отмечает: видимо, эта центральная точка была лично им раньше недооценена: если тут среди самой рядовой ночи питаются явно не стеснённые в финансах (видно по аксессуарам и заказу) священнослужители различных конфессий, значит, меню явно можно сделать пошире и подороже… И кстати, видеть за одним столом священника и муллу раньше не приходилось. Собственно говоря, даже в Османской Империи (не смотря на все ужасы, рассказываемые в Европе), в средние века, всем покорённым народам Султан благородно предоставлял выбор: они были должны либо принять веру победителей, сиречь ислам. Либо — язык, турецкий. Так, некоторые народы южнее Кавказа приняли ислам. А понтийские греки, например, перешли на турецкий язык, и христианством не поступились.

Но видеть муллу за одним столом с христианским ортодоксальным священником — это всё равно необычно, даже для светской и терпимой к религиям Турции… Видимо, к этой стране придётся ещё долго приноравливаться. Хотя здесь и тоже тюрки, но, видимо, ещё многое тут предстоит понять.

Примечание.

Знакомый турок-таксист (служил 1978 — 1980), из-под Алматы родом, в армии, при СССР, в часть попал один, без земляков. И кроме родного турецкого, тогда никакого языка не знал (сам был из турецкого посёлка родом). В бане на помывке с удивлением услышал чуть изменённый, но всё же родной и узнаваемый турецкий язык. Кинулся к тем двум парням старшего призыва, говорившим по-турецки, с вопросами.

Два парня, к его удивлению, оказались с христианскими крестами на груди. На его вопрос ответили, что они — этнические греки (не помню, из какой части СССР). По вероисповеданию как раз христиане, и веру старательно хранят, даже в Советской Армии (!) были с крестами. НО — говорят по-турецки, поскольку это их родной язык. Ибо когда ещё Османская Империя что-то там завоёвывала (не буду врать, не помню, какой район), всем завоёванным было предложение на выбор: или сменить веру, или язык. Что-то одно, если хотят жить дальше. Конкретно та греческая община выбрала язык, сохранив веру.

Глава 8

Сижу, ем, попутно заполняя информационные пробелы чтением в смартфоне. Через какое-то время, в зал входит мой «коллега» — мулла, который явно местный. Я не в курсе их регламентов, но интересно: а что тут делать ещё и ему, да в такое время? Ладно, у меня так сложились обстоятельства… вкупе с проснувшимся голодом. А он-то чего тут среди ночи?

Чуть напрягаюсь, когда он направляется ко мне со словами «Ассалам’алейкум». И затем спрашивает разрешения присесть рядом за стол, на диване, напротив.

На всякий случай, присмотревшись, вижу: у него, кажется, какая-то разновидность деликатной проблемы кишечника (думает он не по-русски, потому считыват ь могу только образы и его ощущения). И сидеть ему действительно нужно только на этом самом мягком диване, чтобы… скажем так, чтоб не страдать сверх меры.

Киваю на диван напротив и снова погружаюсь в чтение.

Какое-то время он ест; я читаю; а какой-то из менеджеров ресторана (иностранец), поначалу прислушивавшийся к нашей беседе, утрачивает к нам интерес.

Мой «коллега», поев, также достаёт смартфон и, подобно мне, погружается в чтение.

Ещё через какое-то время к нам подходит официант и, извиняясь поклоном, спрашивает (переводя взгляд с меня на муллу и обратно):

— У вас всё в порядке, уважаемые?

— Ия, — коротко кивает мулла, видимо, на государственном своём языке.

— Да, — синхронно дублирую его по-русски.

— Мы рады, что вы выбрали сегодня нас, — говорит парень-официант далее, затем переходит на государственный язык и обращается к мулле.Кажется, прося или предлагая что-то принять от заведения…

Далее на сцене появляются две девочки-официантки. Одна из них тащит огромный кованый медный чайник, явно ещё кипящий внутри. Вторая несёт какие-то сладости на подносе поменьше.

— Рахмет, — кивает им мой «коллега», сопровождая кивок в сторону официанта ритуальным жестом.

Затем говорит что-то ещё официанту, но я понимаю только общий укоризненный тон и слово «гостеприимство»(поскольку беседа ведётся не по-русски).

Беседа между ними длится ещё пару минут, за которые парень споро расставляет с подносов девушек на стол всё принесённое.

Мой коллега разражается чем-то типа благословения, по-прежнему на незнакомом мне языке; парень и девушки уважительно выслушивают его, чуть склонив головы.

Чувствую себя несколько неловко, потому возвращаюсь к чтению, полностью фиксируя внимание на тексте в смартфоне.

Затем девушки вкупе с парнем, рассыпаясь в любезностях к мулле на своём языке, удаляются.

— Пожалуйста, присоединяйтесь, — мулла указывает обеими руками на стол, после чего беззвучно шепчет несколько слов, прикрыв глаза и продолжая держать ладони перед собой.

— Благодарю, — отвечаю односложно и по-светски, поскольку паства тут сейчас явно не моя. — Если не секрет, чем обязан? Вернее, чем мы обязаны такому вниманию со стороны заведения?.. судя по всему.

— У них только что был начальник с проверкой, это часть их регулярной процедуры, — охотно поясняет мулла, видимо, передавая мне содержание его разговора с официантами. За которым я не следил. — Им повысили какой-то внутренний рейтинг, вот только что. Это повышение в зарплате всем… Плюс, начальник сказал подать это на наш стол за счёт заведения; кажется, этот их начальник чему-то обрадовался. Но им он не объяснил, чему именно, — простецки завершает мулла. — А они подумали, что это от заведения, — кивок на пиалы на столе, — предназначено только мне.

По мулле вижу, что он говорит правду.

— Возможно, ни их начальник, ни они не имели ввиду «вражеских» конфессий, — тихонько посмеиваюсь, — когда речь шла об угощении. Впрочем, дай бог здоровья такому их начальнику. Благодарю. — Возвращаюсь обратно к смартфону, поскольку есть уже не хочется.

— И всё же, повторно прошу, — доносится через какое-то время с противоположной стороны стола от «коллеги», — пожалуйста, присоединяйтесь.

Подняв глаза, вижу, что мулла уже разлил чай по прозрачным стеклянным чашкам и разложил примерно на равные доли финики, инжир и бог знает ещё какие сладости (коим я даже не знаю названия, поскольку раньше не встречал и не пробовал).